Сергей Самаров - Жестокий рикошет

Руки Ризвана не успели еще отдохнуть от веревок, которыми их крепко связывал младший сержант Кадочников, как на руках появились наручники. Конечно, наручники, если не пытаться их разорвать, не так сильно стягивают запястья, и кровообращение не нарушают. Но приятных моментов они доставляют мало.

Братья о чем-то разговаривали друг с другом на чеченском. Причем разговаривали, видимо, на повышенных тонах, предъявляя друг другу претензии. Их разговор никто не понимал, но беседе не мешали. И Авдорхану, и Ризвану было что сказать. Один устроил засаду и тем самым обрек и себя и брата на задержание. Второй знал, что Крещеный не один, и не предупредил, хотя предупредить у него возможности не было, потому что вся надежда была только на брата, который окажется предусмотрительным и поможет освободиться. Так, переругивающихся, их и подвели к «уазику». Туда же и «Нива» подъехала.

Ризван сразу попытался высказать младшему сержанту Кадочникову свои претензии:

– Ты слово все-таки держать не умеешь.

– Я не помню, чтобы давал тебе слово, – возразил Кадочников. – Я говорил тебе, что твоя свобода зависит от поведения твоего брата. Если он захочет провести честный обмен, ты будешь свободен.

– Он врет, – сказал Авдорхан обиженным тоном. – Они и не собирались тебя освобождать. Они от природы подлые.

– Ну-ну~ А что тебе еще остается говорить, – усмехнулся старший лейтенант Скорняков. – Ты пытался обмануть младшего сержанта, и тебе не удалось его обмануть. Теперь ты будешь говорить, что он тебя обманул. Это уже твоя личная беда. Кроме того, это еще и беда твоего брата, но с этим вы сами разбирайтесь. Вам еще долго придется встречаться, хотя я не думаю, что вас в одну камеру СИЗО поместят. Да и по разным зонам, скорее всего, разведут.

– Я все равно убегу, – сказал Ризван, сжимая губы.

– До параши и обратно – вся дистанция, – подсказал старший лейтенант Радченков. – Не забывай, что за побег тебе еще срок добавят. Хорошо тренированным парнем выйдешь.

Ризван глянул на Кадочникова. Тот спокойно выдержал взгляд и глаза не отвел.

– Есть только один способ вам обоим чуть-чуть смягчить наказание, – продолжил Радченков.

– Говори, – предложил Авдорхан, более способный торговаться, чем младший брат.

Ризван ждал предложения молча, хотя, судя по короткому взгляду, брошенному в дальнюю сторону дороги, он понял, о чем пойдет речь.

– Помочь нам поймать эмира Асланбека Билимханова.

– Какое звание нам за это присвоят в спецназе ГРУ? – с горькой усмешкой сказал Ризван.

– Я могу сделать только одно, – сказал Авдорхан. – Я могу лишить Асланбека транспорта.

– И это тоже дело. Думаю, суд это примет во внимание. Как это сделать?

– Просто. Я позвоню водителю. Он уедет. Хоть в эту сторону, хоть в другую.

– Лучше в другую, – предложил Радченков, памятуя, что с другой стороны дорогу если еще не перекрыли, то вот-вот перекроют. Машина будет подполковнику Волкотрубу весьма кстати. – Звони.

И протянул только что отобранную у Авдорхана трубку.

Авдорхан передернул плечами, показывая, как трудно ему звонить, когда руки скованы наручниками за спиной. Прапорщик Лавренец глянул на командира, тот кивнул, и Лавренец быстро сменил захват наручников, сковав руки не за спиной, а спереди. Полностью давать свободу рукам Авдорхана никто не собирался.

Набирать номер Авдорхану было не совсем удобно, но он больше выказывал это неудобство, чем оно существовало в действительности. И говорить начал на чеченском языке. Старший лейтенант Скорняков хотел было прикрикнуть, но остановился, сообразив, что разговор по-русски может вызвать подозрение.

– Если ты сказал что-то не то, тебе как минимум пять лет накинут, – заявил Скорняков. – И я постараюсь на тебя повесить даже то, о чем ты не подозревал. И в общей сложности больше брата получишь.

– Я все правильно сказал, как просили. – В голосе Авдорхана даже угодливость почувствовалась, подленькая, скользкая, но угодливость.

– А это мы сейчас проверим. – Старший лейтенант Радченков вытащил свою трубку. – Его телефон на спутниковой «прослушке»~

Старший лейтенант набрал номер, назвал себя и попросил позвать подполковника Жданова. Подполковник ответил быстро, понимая, что просто так Радченков звонить не будет.

– Товарищ подполковник. Пленных мы освободили, Ризван Дидигов у нас, захватили Авдорхана Дидигова. Он сейчас звонил. С нашего разрешения. Хотел машину отослать от Билимханова. Слушали? Так. Понял. Хорошо, товарищ подполковник. У вас связь с Волкотрубом есть? Пусть он машину остановит. Она ему понадобится. Других машин здесь с нашей стороны быть не может. Я доложу, как только будет ясность. Понял, товарищ подполковник. Подполковнику Владимирову можете сказать, что освобождены все солдаты. Раненых среди них нет, только с многочисленными побоями. Да, все. До связи.

Старший лейтенант убрал трубку.

– Все нормально. Они слушали разговор вместе с переводчиком.

– Я же говорил. – Авдорхан очень хотел бы еще выслужиться, но возможности такой не имел. – Что еще сделать?

Даже брат посмотрел на него с презрением.

– Что еще сделать? Перецепить наручники за спину и топать туда, куда поведут, – жестко сказал Владислав.

Предателей никто не любит, даже если они рвутся помочь.

У меня уже начало проходить действие укола парамедола. Конечно, слишком рано, как мне показалось, но парамедол ведь не на рану действует, а глушит нервные окончания. А последние действия все были связаны как раз с напряжением нервной системы. И потому, видимо, действие препарата нейтрализовалось. Как ни суди, а парамедол – это пусть и слабый, но наркоз. А выход из наркоза всегда болезненнее самой операции. И у меня опять начал ощущаться костер в боку. Старший лейтенант Радченков отправил скованных наручниками братьев и тех двоих конвоиров, что вовремя подняли руки и бросили оружие, по тропе в сторону пастбища под охраной из трех человек, чтобы там, в «зеленке», приковать их к заранее выбранному дереву и оставить под охраной уже только одного человека. Неподалеку находилась площадка, на которую за пленниками должен был прилететь вертолет. Охранника выбрали из числа освобожденных пленных, самого ослабленного и потому самого малопригодного для предстоящего боя. Автоматов, захваченных в засаде и у конвоя, вместе с автоматом Авдорхана как раз хватило на всех освобожденных. Таким образом, наша группа набрала уже состав двух отделений, а это значительная сила. Правда, освобожденные пленники, особенно те, кто был в плену уже довольно долго, оказались сильно истощенными. Но в бой все они рвались и могли выдержать нагрузку только благодаря усилию воли.