Владимир Угрюмов - Боец. Оборотни

Добираемся до места. Минут пять у нас уходит на расставание, так как девушка позволяет мне поцеловать ее, ну и естественно, поцелуй несколько затягивается.

Наконец Галина убегает в свой подъезд, а я снова сажусь за руль.

Выезжаю по проспекту и качу вперед, через центр города. По дороге набираю номер на своем сотовом.

– Есть что-нибудь? – без предисловий интересуюсь, как только мне отвечают.

– Есть. Делай смену… – Абонент тут же отключается.

Я, конечно, рассчитывал услышать другое, но ничего не поделаешь, придется следовать совету незнакомого мне человека, которому я не имею права не доверять.

Убираю телефон в карман пиджака, достаю из нагрудного кармана капсулу. Кидаю ее под язык.

Несильный допинг мне сейчас явно не помешает. Все мои мечты насчет спокойного сна опять рушатся, как карточный домик. И ни черта тут не поделаешь. Уж такая у меня работа. Я частенько ее проклинаю на чем свет стоит, но тем не менее она мне нравится, и ничего другого для себя я не желаю.

В определенный момент я увеличиваю скорость, но ни от кого отрываться не собираюсь.

Продолжаю свое прямолинейное движение. Не делаю попыток резко уйти в сторону. Такая потеха мне сейчас ни к чему. Не жизненно важно.

Если человек говорит мне по телефону, что за мной кем-то установлено наблюдение, значит, так оно и есть. В данном случае я не могу стряхнуть преследователей, сделав попытку оторваться от «хвоста» на своем «мерседесе».

Мне не говорили, кто меня ведет, но достаточно того, что ведут не наши. В соответствии с последними событиями я могу быть уверен, что обложили меня капитально и наверняка в слежке участвует немалое количество машин и людей.

Загоняю машину в подземный гараж шикарного отеля, оставляю «мерс» на парковке и иду к лифтам.

Наши люди сейчас отслеживают ту группу моих преследователей, которая ринется за мной следом.

Поднимаюсь на лифте на восьмой этаж и тут же спускаюсь по лестнице черного хода на два этажа вниз.

Нахожу в коридоре нужный мне номер. Стучусь.

Дверь открывается практически мгновенно. Меня пропускают внутрь.

В номере двое мужчин. Никаких приветствий, никаких слов. Все делается молча.

Я прохожу, сажусь на стул перед большим зеркалом.

Один из мужиков мгновенно подкатывает столик, встает с боку от меня и начинает наносить мне грим.

На все про все уходит двадцать минут.

Слышу, как в дверь номера кто-то постучал, и вскоре после того, как один из мужчин пошел открывать, я почувствовал, что в помещении запахло восхитительными духами.

С гримом покончено.

Надеваю новый костюм.

Один из мужиков молча передает мне пачку новых документов. Старые отдаю ему. С этими документами я не откатался даже вечер.

Выхожу в гостиную номера.

Передо мной очень симпатичная девушка, одетая как на дипломатический прием.

Кивком приветствую даму, и она тут же берет меня под руку.

Веселой парочкой выходим из номера в коридор.

Я улыбаюсь, моя же спутница заливисто хохочет.

Спускаемся на лифте.

В холле отеля я с ходу отмечаю несколько людей, которые, без сомнения, ведут наблюдение за выходом.

Наверняка отель уже обложили со всех сторон.

Но на меня и на мою спутницу никто внимания не обращает.

Я делаю вид, что шепчу девушке на ухо что-то смешное, и она вдруг, резко остановившись, сгибается пополам. Надо отдать ей должное, играет она великолепно.

Девушка протягивает ключи служителю отеля, и тот шустрит, чтобы пригнать нашу машину.

Уже два дня она живет в этом отеле с моим двойником.

Я двойник этого мужика или он мой двойник для такого грима – не важно.

Важно, что мы с девушкой вне подозрений, и это наблюдателям подтвердят служащие отеля, потому что днями раньше эта девчонка и ее мужчина сделали все, чтобы их заметили и запомнили сразу, с момента вселения.

Нам подгоняют серебристый «ягуар» с московскими номерами. Девушка садится за руль, и мы трогаемся с пандуса.

Через полчаса наш «ягуар» паркуется возле ресторана.

Проходим внутрь, делаем заказ.

После общения с официантом я удаляюсь в туалетную комнату. Захожу в кабинку. Снимаю с лица грим, очки, усы, парик. Пакую все в непроницаемый пакет и прячу его в бачок унитаза. Пакет скоро заберут.

Но я знаю, что сейчас другой человек, как две капли воды похожий на меня, каким я был пять минут назад, вернулся за столик к девушке. Даже если предположить, что за нами кто-то проследил, эти люди уже успокоились.

Выхожу из туалета, сворачиваю в служебный коридор и появляюсь на улице со двора ресторана.

Перед дверьми черного хода стоит фургон, принадлежащий ресторану. Быстро забираюсь внутрь, и машина тут же срывается с места.

Через двадцать пять минут фургон останавливается, и я выхожу. Фургон тут же отъезжает.

Достав из кармана ключи, жму кнопку брелока и сажусь за руль черного «фольксвагена пассата».

Можно передохнуть.

Достаю сигареты, закуриваю. Вытаскиваю из «бардачка» свой новый мобильный телефон, набираю номер.

Голос на том конце линии подтверждает, что все прошло удачно и я могу продолжать свое дело дальше.

Естественно, все это говорится закодированными фразами, и постороннее ухо ни черта не поймет.

Поспать этой ночью мне опять не удастся. Жаль.

Владимир Семенович Говорухин отложил папку на край стола, потянулся до хруста. Ослабил узел галстука, расстегнул манжеты белой рубашки. Поднялся из кресла, прошел в угол кабинета, налил себе холодного кофе. Брезгливо осмотрел чашку, отставил кофе и плеснул в бокал немного коньяку. Вернулся к столу, сел, вытянул ноги. Отпил коньяк, поставил бокал на стол, вытащил из пачки сигарету, закурил.

Раздался зуммер интеркома. Говорухин надавил кнопку.

– Тащ полковник! – донесся голос дежурного офицера. – К вам Васильев!

– Пусть зайдет, – разрешил Говорухин и взглянул зачем-то на портрет Ельцина, висевший на стене. Хмыкнул, посмотрел на входную дверь.

В кабинет стремительно вошел сухопарый высокий мужчина в гражданском костюме. У него были аскетические черты лица и странный, словно застывший, взгляд бесцветных глаз.

Подполковник Федеральной службы безопасности Васильев официально являлся первым заместителем Говорухина, а неофициально – его особо доверенным лицом.

– Проходи, Славик, садись, – предложил ему Говорухин, когда тот замер посреди кабинета в ожидании реакции шефа на свое появление. – Коньячку выпьешь?

Последний вопрос был задан чисто риторически, так как Васильев вряд ли позволил бы себе ответить утвердительно.

Говорухин поднялся с кресла, опять прошел к столику, взял в руку бутылку и бокалы, дошел до дивана, поставил бокал на столик, налил. Кивком пригласил Васильева присесть, чем дал понять, что разговор будет неофициальный.