Михаил Серегин - Палач в белом

Этот вопрос меня ошеломил – я хлопнул себя по лбу.

– А ведь верно! Я же не знаю его адреса!

– И я не знаю, – рассудительно заметил Чехов. – Пока мы его выясним, может пройти много времени. Потом, еще не факт, что этот тип связан с «Воздаянием» напрямую. Скорее всего он получает указания через связного... В общем, здесь много всяких нестыковок. Я предполагаю действовать несколько иначе. Попробую связаться с ребятами из РУОПа – может быть, получится устроить засаду на квартире вашей соседки... Если убийцу возьмут с поличным – это уже будет что-то!

Я почесал в затылке – выстраиваемая схема показалась мне слишком громоздкой и сложной.

– А может быть, все-таки прижать Четыкина? – робко спросил я. – Вы же сказали, что умеете выбивать показания.

Юрий Николаевич скептически улыбнулся.

– Уметь-то умею, – хмыкнул он. – Да ведь такие показания не имеют никакой юридической силы! Конечно, если бы они вас прикончили, я вытряс бы из них не только признание, но и душу! Но все это было бы моим частным делом, не более...

– Спасибо на добром слове! – откликнулся я. – Редко встречаешь таких признательных пациентов. В таком случае поехали в «Воздаяние»? Я выяснил – их офис находится сейчас на Кутузовском проспекте.

– Мне надо переодеться, – сказал Чехов. – Я мигом.

На Кутузовский проспект мы отправились в «Москвиче» Юрия Николаевича. «Москвич» был старый, с продавленными креслами и дребезжащими «дворниками». Несколько смущаясь своего повидавшего виды средства передвижения, Чехов сказал:

– У жены вообще-то «Вольво». Но она у нас человек светский, ей необходимо быть на высоте. А я, знаете ли, привык к этой колымаге. Хотя, конечно, дрянь страшная! И фильтр давно надо сменить, но лень одолела.

Несмотря на забившийся фильтр, мы благополучно доехали до Кутузовского проспекта. Юрий Николаевич, однако, не стал останавливаться возле нужного дома, а проехал чуть дальше и свернул в первый попавшийся двор.

– Я буду стоять здесь, – заявил он. – Не стоит мне показываться им на глаза. Если нас угробят обоих, дело застопорится надолго.

На мой взгляд, это было сказано чересчур цинично, но верно. Я уже собирался выйти из машины, как вдруг Чехов полез в карман и вытащил оттуда весьма компактную коробочку из пластмассы.

– Это портативная рация, – строго сказал он. – Когда покинете здание, сообщите мне. Потом не спеша пойдете в сторону метро. А я прослежу, не приставят ли они к вам «хвост»...

Я спрятал рацию в карман и вылез из «Москвича». Юрий Николаевич опустил боковое стекло и задымил папиросой. Я, не оглядываясь, вышел из двора.

Офис «Воздаяние» находился на третьем этаже большого здания из стекла и бетона. Я вошел в первый попавшийся кабинет и бесцеремонно спросил, где могу увидеть начальника. Девушка, сидевшая за компьютером, вежливо поинтересовалась, какого начальника я имею в виду.

– А у вас их много? – нахально спросил я. – Мне нужен самый главный.

Мой тон подействовал. Девушка смешалась и робко сказала:

– Вам нужна Ирина Владимировна? Но она сейчас очень занята и никого не принимает. Может быть, вы поговорите с Терновских?

– А кто это – Терновских? – надменно поинтересовался я.

– Это ее заместитель, – любезно пояснила девушка. – Константин Дмитрич. Будете говорить? Его кабинет напротив. А, кстати, вот и он сам...

Она испуганно посмотрела куда-то мне за спину.

Я обернулся. В дверях стоял мужчина в коричневом костюме в «елочку» – длинный и худой, как фитиль. Он вопросительно посматривал то на меня, то на секретаршу, почесывая длинный острый нос.

– В чем дело? – осведомился он небрежно. – Я кому-то нужен?

– Вот... – неуверенно проговорила девушка, кивая в мою сторону. – Мужчина вас спрашивает... Вообще-то ему Ирина Владимировна нужна...

Терновских сунул руки в карманы брюк и посмотрел на меня снисходительно.

– Зачем вам Ирина Владимировна? – лениво поинтересовался он.

– Я хочу забрать у нее дарственную на квартиру, – сказал я, сверля его взглядом.

Великолепного Константина Дмитрича как будто стукнуло током. Он выхватил руки из карманов и даже будто сделался ниже ростом. Взгляд его стал настороженным и злым.

– Простите, – с ледяной вежливостью спросил он. – Я не понял – дарственную? Какую такую дарственную?

– Вы и правда здесь заместитель? – ехидно поинтересовался я. – По-моему, я выразился достаточно ясно. Мне нужна дарственная на квартиру, которую вы выудили у моей соседки...

– Не понимаю вашего тона! – хорохорясь, заявил Терновских. – Что значит – выудили? Выбирайте выражения! И вообще, кто вы такой?

– Моя фамилия Ладыгин, – насмешливо объявил я. – Она ничего вам не говорит?

– Абсолютно! – заявил Терновских, но я видел, с каким трудом далось ему это заявление.

– Но вы же не будете отрицать, что ваша фирма занималась гражданкой Старосельской со Смоленской улицы?

– Н-надо посмотреть в архиве, – неуверенно пробормотал Терновских. Он терял апломб на глазах.

– Вот как! – удивился я. – Вы уже сдали старушку в архив?

– Нет, но... – Константин Дмитрич сделал протестующий жест рукой. – Подождите минуточку, ладно?

После этих слов он с неожиданной для его роста прытью скрылся в соседнем кабинете.

– Там кабинет Ирины Владимировны? – уточнил я у сбитой с толку девушки и без спросу толкнул дверь, в которую вошел заместитель.

В просторной комнате за широким письменным столом сидела женщина. Терновских, сломавшись во всех сочленениях, что-то озабоченно докладывал, склонившись к ее уху. Лишь только я вошел, они замолчали и во все глаза уставились на меня.

– Простите, – добродушно улыбаясь, сказал я, подходя ближе. – Но мне показалось, что я смогу яснее изложить проблему... Разрешите присесть?

– Да-да, конечно, присаживайтесь! – запоздало улыбаясь, сказала женщина.

Она была очень красива, но, по правде сказать, впечатление производила довольно неприятное. Эту красоту можно было сравнить с красотой оружия, обладающего совершенством форм, но предназначенного, чтобы нести смерть. Скажите, как можно увлечься женщиной, похожей на подводную лодку?

– Я вас слушаю, – произнесла она, кокетливо поправляя прическу.

Волосы у нее были редкого пепельного цвета, но был ли это естественный цвет или просто результат парикмахерского искусства, сказать трудно. В тон волосам и деловой костюм женщины – серебристо-серого цвета. Из-под распахнутого жакета выглядывала кипенно-белая блузка, украшенная рюшами.

– Вот здесь заявление гражданки Старосельской! – объявил я, раскрывая папку и выкладывая бумагу на стол. – Она передала вам права на свою квартиру, но теперь передумала и хочет получить дарственную обратно. Прошу отнестись к просьбе старой женщины со вниманием...