Людвиг Гибельгаус - В небе великой империи

„Наконец-то!!!“

Говоривший из Вашингтона человек был Алеку незнаком, но он готов был обнять его.

— Думаю, что да — лицо Мак Рейнолдса расплылось в улыбке, которая не ускользнула от взгляда Сергея Ивановича — постараемся вам его преподнести.

— Руководство приняло решение сохранить эту операцию в тайне. Так что в отличии от прошлых указаний, которые вы получили, постарайтесь не наследить и не бросаться в глаза.

— Окей — не желая пререкаться, Алек выключил связь.

„Не следить! Да что они там знают о творящейся здесь реальности!“

— Сергей — американец, смеясь, повернулся к Казанцеву — подонок наш! Истребитель получил сигнал! Тот самый сигнал!

Казанцев, держась за руль, крепко вжался в спинку сиденья.

„Господи Боже, Господи Боже, Господи Боже!“

Внутри стало легко. Очень легко. Он взглянул на Мак Рейнолдса:

— Спасибо… Алек — в первый раз он назвал его по имени и немного смущенно отвел взгляд. Обычно, чтобы зачислить человека в число своих друзей, ему требовались годы. Сейчас было иначе…

— Ну что, напарник? — задорно спросил Мак Рейнолдс — возьмем любителя искусства?

— О да. Ещё как возьмем! — не пытаясь стряхнуть выражение счастья, заливающее его лицо, Казанцев сбавил скорость. До аэродрома осталось метров двести и „Тойота“ впереди едва ползла.

Когда аэродром стал виден сквозь лобовое стекло машины, сердце в груди у Моргунова вновь бешенно забилось. По дороге сюда он немного успокоился, все протекало гладко. Ни одной полицейской машины ему на пути не попалось и вообще ничего не предвещало осложнений. Периодически поглядывая в зеркало он не обнаружил никакого преследования, зато заполняющие заднее сиденье картины наполняли его гордостью и восторгом. Он сделал это! Он сделал!

Ворота к стоянке, на которой размещались самолеты, были как обычно распахнуты и Моргунов медленно въехал на территорию аэродрома. На Санта-Розите имелась небольшая, но вполне надежная бетонная ВПП, однако правила здесь царили скорее как на любительских посадочных площадках. Во всяком случае, машину можно было подогнать непосредственно к самолету и это условие оказалось решающим для Василия Петровича при выборе места вылета.

Он огляделся. Ничто подозрительное не привлекло его взгляда, как, собственно, и должно быть. Пара специальных автомобилей, несколько человек персонала. Всё. Моргунов взглянул на часы. Последний срок, чтобы подать сигнал Хореву истекал через полчаса. „Двадцать минут в самый раз“ — отметил он про себя. Его „Г-3“ стоял на прежнем месте, но пилота нигде не было видно. Он развернул машину багажником к погрузочному люку и остановился в нескольких метрах от самолета. Переложив „Браунинг“ из кобуры в карман и сняв его с предохранителя, осторожно вышел. Никого. Моргунов приблизился к самолету и держа пистолет наготове, поднялся на несколько ступенек по опущенному складному трапу. Ну конечно. Пилот спал прямо на полу, подложив под голову свернутую куртку. Василий Петрович не сильно, но чувствительно ткнул его в ребра носком ботинка. Тот дернулся и перепуганно подскочил, уставившись в направленное ему между глаз отверстие ствола:

— Господин, господин, всё готово, всё как вы сказали, можно лететь…

— Готовь машину и запрашивай разрешение на взлет. Я принесу груз, мне понадобится минут пять…

Моргунов вновь спустился к машине и осмотрелся. Всё спокойно, всё как нужно. Он открыл багажник. „Тойоту“, конечно, придется бросить здесь и полиция не сегодня, так завтра на неё наткнется, но это уже роли не играет. Самолет зарегистрирован на Мальте, под фальшивым номером в никогда не существовавшей фирме. Даже если кто-то обратит на него внимание, бизнесс-джет не способен навести на след использующих его людей. Да и вообще это последний его полет. Осторожность превыше всего, „Г-3“ подлежит уничтожению…

Моргунов взял первые две картины и аккуратно внес их в салон. Панель приборов в кокпите уже осветилась и турбины бизнесс-джета начали пока негромко посвистывать.

— Взлетаем через пять минут, господин! — объявил пилот.

— Хорошо — кратко ответил Моргунов и заспешил к машине. Он взял два следующих полотна и уже поставил ногу на первую ступеньку трапа…

— Господин Матвеев, не угодно ли вам воспользоваться для перевозки картин нашим автомобилем? — насмешливый голос звучал по-русски и был знаком, став таким узнаваемым в последние часы.

— Казанцев?! — Моргунов резко обернулся — Вы шутки со мной шутить задумали?! Я же говорил, никакого хвоста! „Боинг“ ещё в моих руках, не забывайте! — срывающиеся на крик интонации с трудом заглушали холодный, наползающий страх…

— Шутки кончились. Ваш истребитель ушел.

— Нет! — Моргунов отшатнулся — Врёшь!

— Мы нашли заказчика картин и… нашими методами заставили его прекратить операцию. Вы арестованы!

Арестован! Услышать именно это слово он боялся уже долгие годы. И вот сейчас, здесь… „Арестован“ подействовало на Моргунова как условный сигнал, он всегда знал, что сделает в такой ситуации и менять своё решение не было никаких оснований. Он резко отбросил прочь картины, чья миллионная ценность для него уже не играла роли и они с грохотом упали на бетон. Невооруженный Казанцев понял намерение противника правильно и быстро отпрыгнул в сторону.

— Стоять, не двигаться! — „Смит и Вессон“ вынырнувшего из-за его спины Мак Рейнолдса метров с трех был направлен в голову Моргунова.

Террорист замер. Мысли, мелькавшие сейчас в его мозгу совсем не были похожи на воспоминания о детстве и прочую ерунду, читаную в книгах. Так, просто бессмыслица, обрывки каких-то слов и образов… И вдруг из этих обрывков сложилась воля. Его последняя воля, которой он давно подчинился и считал благом для себя. „Я проигравший, но не трус!“

— Спокойно, спокойно! И вытащи руки из карманов, очень аккуратно! — оружие в руке Мак Рейнолдса слегка подрагивало.

„Вытащить руки? Ну конечно!“

Резким движением Моргунов выхватил из кармана „Браунинг“ и успел два раза, не целясь, нажать на курок. Последнее, что он видел в своей жизни, был метнувшийся на заднем плане в отбрасываемой самолетом тени силуэт. 9-мм пуля из пистолета Мак Рейнолдса попала ему в лицо, под левый глаз и вырвала заднюю часть черепа, забрызгав кровью и развороченным мозгом обшивку самолета. Безжизненное тело рухнуло на землю и эхо выстрела на миг оглушило Мак Рейнолдса. Воцарившаяся тишина показалась ему абсолютной.

„Картины… уберите картины… — раздавшийся поблизости голос казался очень слабым. Алек медленно опустил пистолет и обернулся. Лукин сидел на бетонной полосе, держась за грудь и Казанцев беспомощно поддерживал его плечи.