Игорь Хрусталев - Делец включается в игру

Быстренько прикинув возможную причину его рыданий, я отмел несколько тупиковых версий и остановился на двух возможных ответах.

Неизлечимая болезнь для медика не бог весть какой сюрприз; финансовые проблемы вряд ли могли стоять чересчур уж остро – как-никак Соколов получает профессорскую зарплату плюс пенсию, да и нашел же он, на что надраться; проблемы карьеры тут тоже вряд ли могли иметь место – Ю Вэ всегда спокойно относился к мелким и неизбежным пакостям своих собратьев по цеху, принимая их как должное и неизбежное зло, своего рода издержки совмещения научной и административной работы.

Значит, дело связано с семейными проблемами либо с каким-то давлением со стороны.

Если имеет место второе, то я запросто смогу оказаться полезным Соколову.

Теперь следовало постараться его разговорить. Традиционные в подобных случаях выражения типа «все образуется», «другим еще хуже», «не надо расстраиваться», «успокойтесь» здесь явно не пропирали.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – выбрал я наиболее уместную фразу.

Юрий Владимирович отчаянно замотал головой и не менее отчаянно высморкался.

– Нет, конечно, – хрипло ответил профессор и, тут же, противореча сам себе, попросил: – Шарфик я потерял. Может быть, съездим в рюмочную, что на Мичурина? Вдруг он там еще лежит?

– Вдруг, – согласился я и мы поехали по направлению к круглосуточной забегаловке, где мой бывший патрон провел сегодняшнюю ночь.

По дороге в заведение Юрий Владимирович перестал плакать, немного приосанился, расправил сутулые плечи и с головой ушел в себя. Я искоса посматривал на профессора в зеркальце – Соколов меланхолично, с каким-то невыносимым отчаянием и печальной улыбкой изучал свои черные ногти, которыми профессор загребал под себя опавшую листву и царапал ствол каштана.

Я не мог не вспомнить, как мы по пятнадцать минут мыли руки перед работой, перед тем, как надеть перчатки и мне стало как-то не по себе.

– Это здесь, – кивнул он на железную дверь, выкрашенную зеленой краской.

Я заглушил мотор и мы вылезли из машины. Профессор дважды глубоко вздохнул, прочищая легкие и помотал головой, позволяя ветру взлохматить его седые космы. Похоже, Ю Вэ начал понемногу приходить в себя.

Четыре высоких ступеньки вели в подвальное помещение, пропахшее селедкой и кислым пивом. Посетителей в темной рюмочной было немного, в основном работяги забегали опохмелиться перед работой.

– А-а, ученый пожаловал, – громко сказал бармен. – Давненько вы у нас не бухали!

Рослый парень с цветной татуировкой на правом предплечье с иронией смотрел на безуспешно пытающегося принять гордый вид Соколова.

– Вам? – парень обратился ко мне, тут же просканировав мой экстерьер. – Есть текила, «Абсолют». Можно икорки на закусочку.

Я машинально скользнул взглядом по стеклянной витрине, где сох миллиметровый ломтик хлеба с квадратиком масла и сморщенными шариками красной икры. Эта жалобная композиция была украшена веточкой укропа.

– Если б море было пивом, я бы стал большим заливом, – процедил я по привычке и вполголоса обратился к Соколову. – Юрий Владимирович, может пивка? Или соточку для поправки? Как вы на это смотрите?

– Нет, – кратко ответил доктор наук. – Во всяком случае не сейчас.

– Тогда выдайте-ка нам шарф, – вежливо попросил я бармена. – Ваш клиент полагает, что оставил здесь свою вещь. Посмотрите вокруг хозяйским взором, не лежит ли он где-нибудь.

– Ах шарфик! – притворно удивился бармен. – Не лежит ли где-нибудь, говорите? Очень может быть, что и лежит. Этот кент мне весь пол подмел своей курточкой, насилу выставили. Кстати, две кружки разбил, прямо из-под посетителей выбил, когда падал. Люди отдыхали, а он тут безобразничал. А вы говорите – шарфик.

Я поджал губы и строго поглядел на Юрия Владимировича. Тот виновато пожал плечами.

– Да, говорю, – настоял я. – Сколько стоят ваши кружки?

– По пятерочке каждая, – спокойно ответил бармен. – Плюс тарелка с закуской по цене восемь тысяч четыреста пятьдесят.

Я полез в карман, и…

И едва не выругался вслух. В кармане я нащупал только завалявшуюся фишку из казино.

Н-да, таким эквивалентом тут не расплатишься. Что же делать? Насыпать в свои ботинки песку и умереть от безысходности?

Предлагать в данной ситуации кредитную карточку было явно глупо – рюмочная была очень низкого пошиба, тут разве что не мочились прямо на пол и моя кредитка была здесь бессильна.

– Мы и так через неделю закрываемся, – жаловался бармен, – надо чтобы рубль в рубль сошелся, а процент боя за квартал и так превышен.

– Закрываетесь? – машинально повторил я. – Что, не окупается погребок?

– Да тут минимаркет очередной открывают, – пояснил бармен. – Наверняка попрут, а мне отсюда до дома двести метров.

– Чье заведение-то? – поинтересовался я, уже нащупывая в кармане телефон.

– ИЧП Карасева, – ответил бармен. – Лицензция от шестнадцатого…

– Не надо мне про ИЧП, – оборвал я. – Кто хозяин, я спрашиваю?

– Вот у Карасева и спрашивайте, – язвительно посоветовал мне он.

– Адрес, – коротко попросил я, набирая номер Гессена, – все равно ведь не спит.

– Мичурина, шесть дробь шестьдесять восемь, – коротко ответил бармен и, отвернувшись, начал протирать одноразовые тарелки.

– Аркаша? – я услышал хмурый голос Гессена. – С добрым утром. У меня небольшая информация. Мы расширяемся еще и по Мичурина.

Я продиктовал номер и удовлетворенно хмыкнул. Вот так-то лучше.

– Ага, спасибо. Нет-нет, не сейчас. Я буду в три, тогда поговорим, – прервал я Гессена, который жаждал поделиться со мной своими соображениями по поводу бумаг, за которыми он провел эту ночь.

Дав отбой, я с американской улыбкой повернулся к бармену, который навострил локаторы, пока я трепался по мобильнику.

– Действительно, ваш гадюшник закрывается, – продолжая улыбаться, сказал я. – А потом снова открывается.

Бармен исподлобья посмотрел в мою сторону, еще не понимая, к чему я клоню.

– Пожалуй, я куплю ваш погреб, – и я продемонстрировал через стойку свою визитку.

«Сергей Радимович Паратов, президент торгово-промышленной ассоциации „Ледокол“, – мог прочесть бармен на простом с виду, но довольно дорогом кусочке негнущегося желтого пластика.

– А-а, сам Делец пожаловал, – чуть слышно пробормотал бармен.

Эта кличка прочно прилипла ко мне еще в стародавние времена и теперь стала чем-то вроде товарного знака для моей персоны.

– Здесь действительно будет минимаркет по морским продуктам. Как говорил Золотой Ключик, лучшие игрушки – живые лягушки. Аренда лет на десять-двадцать, – радостно сообщил я. – Кстати, если вы хотите сохранить за собой рабочее место, то…