Борис Бабкин - Удавка из прошлого

– Я такого же мнения. Поэтому давай пить чай и…

– Потому и не повесили Будина и Букина, – вздохнул Петрович. – Они должны попасть в ад независимо от того, существует ли он на том свете, пусть они испытают его при жизни. Давай пить чай, – кивнул он. – Я купил торт «Наполеон», очень вкусный.

– Нам нужна Наталья Васильевна Окунева, – вежливо проговорил молодой мужчина в штатском.

– А вы кто? – настороженно спросила открывшая дверь полная женщина.

– Капитан Парин. – Он достал удостоверение. – Управление по борьбе с организованной преступностью.

– Она уехала, – торопливо заговорила полная, – часа три назад. Собрала вещи и уехала. Сказала, на курорт.

– Понятно. Она не говорила, куда именно?

– Нет. Сказала, надо развеяться.

– Ясно. Жаль. Очень бы хотелось поговорить с госпожой Окуневой. Ну что ж, до свидания и спасибо. И еще. Надеюсь, вы понимаете, что говорить о моем визите никому не следует?

– Конечно. А Наталья, значит…

– До свидания. – Холодно улыбнувшись, капитан пошел к стоявшей у калитки машине.

– Слышь, Витька, – закрыв дверь, позвала женщина, – хозяйка-то наша из мафии. Сейчас милиционер приходил. Из самого управления…

– Закрой рот, – хмуро посоветовал толстый мужчина в пижаме, – а то кудахчешь, как курица. Я тебе сразу говорил – не может простая баба иметь такие хоромы, да еще с квартирантов денег не брать, они только за домом должны приглядывать. Надо уматывать отсюда.

– Куда? – зло спросил Омар.

– На курорт какой-то, – усаживаясь рядом с водителем, ответил «капитан», – часа три назад.

– Что делать будем? – спросил сидящий за рулем здоровяк.

– Давай в аэропорт, – решил Омар. – Может, успеем перехватить. Или хотя бы узнаем, куда улетает. А уж там ее встретят.

– Значит, ее нет, – вздохнул неторопливо идущий по тротуару молодой мужчина в темных очках. – Отбой! Ждите меня у магазина.

– Поехали, – кивнул сидевший за водителем один из троих парней. – Янки сказал, у магазина сядет.

– Чувствую, нам тут придется задержаться, – недовольно проговорил водитель.

– Как устроилась? – спросил по телефону Будин.

– Более или менее, – ответила Наталья. – Надеюсь, ненадолго. Что ты решил насчет Литовца?

– Пока ничего. Как получу подтверждение, что на него было покушение, тогда…

– А если это просто спектакль? – перебила она.

– Там такие люди, что сумеют отличить спектакль от жизни. Ты никуда не выходи, в город приехали люди Умар-бека. И скорее всего они…

– Думаешь, Грозный с Рафиком не послали киллеров?

– Рафик вряд ли. Командор тоже нет. Грозный может. Впрочем, скоро все это закончится, и мы будем доживать где-нибудь на берегу…

– Мне только сорок два, доживать еще рано.

– Но мне уже пятьдесят три.

– Будем жить, а не доживать, – улыбнулась Окунева.

Прозвучал вызов сотового.

– Приходил один, – услышал Будин мужской голос. – Показал удостоверение УБОПа. В машине было еще четверо. Уехали в аэропорт.

– Молодец. Умеешь ты деньги зарабатывать. Если что, звони сразу.

– Да мы с миром. – Угол поднял руки вверх.

– Уходите, – проговорил стоящий на крыльце с ружьем Соловьев. – И чем быстрее вы это сделаете, тем для вас лучше. Сейчас могут вызвать участкового, а он…

– Он нам ни к чему, – засмеялся Угол. – Меня ищет милиция. Ну, не официально пока, но все-таки. Подозревают, что я убил Топорика. Я бы хотел с тобой поговорить о Лесосибирске. Сергей Угаловский – мой отец.

– Заходи. – Соловьев опустил ружье.

– К нему трое каких-то приехали, – торопливо говорила соседка, – я сама видела. Он с ружьем вышел, один руки вверх поднял, но потом опустил, и они вошли в дом.

– Значит, нормальные люди, – улыбнулся Зубин. – Спасибо, тетя Клава, за бдительность.

– А взаправду говорят, что бандитов какие-то добрые люди начали вешать? Из города вон Сашка Лопушкина приехала и сказывала. И сейчас, говорит, в городе намного меньше…

– Во-первых, – перебил ее участковый, – хорошие люди никого вешать не будут. А во-вторых, вы ведь умная женщина и не станете слушать болтовню.

– Вот я так ей и сказала, – торопливо проговорила соседка, – что, мол…

– Извините, – вежливо остановил ее Зубин, – мне сейчас будут звонить. Спасибо и до свидания.

– Да Будин там мутил воду, – говорил Соловьев. – И Букин с Уриным, дядей Топорика. Любимова с Киркой – так Лобикова прозвали – крайними пустить хотели. А твой папаша, видно, им не по зубам пришелся. Его ножом два раза ударили, били потом и уже мертвого повесили. А кто именно, не знаю. Я начал копать, но меня сразу перевели севернее, а там… – Он потрогал свой бок. – В общем, кончился мент Соловьев.

– Но ведь тебя хотели убить, – сказал Угол. – Значит, ты что-то знаешь. Скажи…

– Слушай сюда, – не дал договорить ему Соловьев. – Если бы я знал что-то, то давно бы рассказал кому следует. А то, что знаю, и следователю из прокуратуры говорил, и сейчас тебе. Так что не грузи на меня больше, чем надо. А убить хотят… – Он пожал плечами. – Хрен его знает почему. Может, так же думают, как и ты. Но Будину сейчас с Букиным, один хрен, конец. А больше я и не знаю ничего. Насчет Букина, кстати, у меня нет стопроцентной уверенности. Предположения были, а вот уверенности нет. Правда, говорят, он сейчас подробные показания дает. С Суцким соревнуются, кто быстрее и больше напишет. – Он рассмеялся.

– А отца ты знал? – тихо спросил Угол.

– Знал, – вздохнул Соловьев. – Ну, конечно, приятелями не были, так, встречались. Нормальный мужик был, – он посмотрел на Угла, Метку и Романа, – не трус и слово держал. Начали эти сволочи с одного местного, у него брат где-то милиционером был. Он ехал в Лесосибирск, но его по дороге обстреляли, ранили крепко. А больше я о нем ничего не слышал. В общем, Урин там загуливал, крестный отец местных бандюков. Ведь в то время вся грязь всплывать стала. Рэкет, крыши разные появились. И многие тогда капитал на чужой крови нажили. Эти, кто твоего отца кончил, золота там прилично хапнули. Сейчас живут припеваючи. Когда я после ранения в себя пришел, хотел покопаться еще. Но тут несчастья житейские начались – жена ушла, мать с отцом умерли. А я слаб оказался, стал горе водкой заливать. И если бы не приятель один, так бы и кончил где-нибудь на свалке, среди бродяг тех, кого я сажал. Смертным боем меня били. И друзья отвернулись. Но один вот сюда привез, потому и живу. А сейчас и пить бросил. Девушке-следователю пообещал и не пью. Слово все-таки держать умею.

– А где сейчас может быть Будин? – спросил Метка.

– Да если б знал, – хмуро отозвался Соловьев, – сам бы поехал и пришиб, к чертовой матери. И пусть бы судили потом. А это не вы там вешаете с предупреждением? Молодцы, дай Бог, чтоб не поймали.