Борис Бабкин - Удавка из прошлого

– Молодец, – кивнул Умар. – Возьми деньги, я много дам, и уезжай к себе на родину. Ты верно служил мне и несколько раз спасал от смерти. Но на этот раз мне никто помочь не сможет. Оставить все это, – он обвел руками комнату, – я не могу, потому что во все вложены мои деньги. Не на войне, не на наркотиках, а честно заработанные. Но я всегда знал, что совершенное в Сибири рано или поздно настигнет нас всех. После этого я навсегда оставил Россию. Немало работал против нее, но никогда не забывал тех, кого мы вешали. Никогда. И жил обманом. Даже когда ожидал, что кто-то из жен забеременеет. Я бы убил неверную и растил бы ребенка как своего. Понимаешь? Постоянно в обмане и страхе. Я ведь всегда боялся, что меня настигнет кара. Я не идейный борец за зеленый мир, я бы никогда не надел пояс шахида и не пошел взрывать себя вместе с врагами. Моими врагами были все – и те, кто был против, и те, кто был союзником. Я жил для себя и в свое удовольствие. Но сейчас пришла пора платить за все. Пойдем, я дам тебе денег, и ты немедленно уйдешь. Остальным я не скажу ничего и посмотрю, кто чего стоит, будут они защищать меня или нет. Пошли!

– Вот план его жилья. – Полковник турецкой спецслужбы разложил на столе план. – У него двадцать хорошо подготовленных бойцов, шесть личных телохранителей. Он набирал только убийц. Сопротивляться они будут отчаянно. Есть данные, что эта часть дворца Умар-бека заминирована. Поэтому нападение должно быть внезапным и стремительным. Никаких переговоров. Умар-бека нужно взять живым. Он наверняка знает о готовящемся штурме и не задумываясь взорвет дом. Выманить его невозможно. За последние два года он ни разу не покидал своих владений. Операцию начнем рано утром, в пять пятнадцать.

– В чем дело? – закричал бородатый мужчина в чалме. Трое молодых мужчин затолкали его в машину, которая тут же рванулась вперед.

Три пули попали в грудь лысому охраннику. Выронив автомат, он упал. После короткой рукопашной схватки солдаты турецкой полиции уложили пятерых мужчин.

– Интерпол и мы берем всех по указанным адресам, – довольно улыбаясь, проговорил полковник турецкой полиции. – Обыск подтверждает полученную информацию. Мы особо благодарны русским коллегам за сведения о поставке оружия курдским партизанам. С Умар-беком будет покончено сегодня.

Остановив автомобиль, Лу Чун вышел. Услышал вверху, откуда он приехал, треск выстрелов. Он что-то негромко сказал по-китайски. Шагнул к дверце.

– Руки вверх! – крикнул выскочивший из кустов солдат.

Китаец улыбаясь, пожал плечами.

– Я не понимаю ваш язык, – по-китайски проговорил он.

– А я слышал, как ты несколько раз вполне прилично объяснялся по-турецки, – насмешливо произнес вышедший из-за скалы инспектор полиции. Китаец с улыбкой посмотрел на него и коротко и резко дернул правой рукой. Инспектор вскрикнул – в плечо ему впилась «звездочка». Китаец бросился вверх по травянистому склону. Дважды выстрелила винтовка. Тело китайца покатилось вниз.

– Что с вами? – К инспектору подбежал солдат. Сверху к телу китайца спускались еще двое.

Сидя на коврике, Умар-бек курил кальян. Казалось, его мысли были где-то далеко. А в доме уже вовсю гремели выстрелы.

– Хозяин, – в комнату вбежал рослый бородач, – все, они уже…

– Включи рубильник, – бесстрастно проговорил Умар-бек, – за кувшином, в правом углу. Ты веришь, что нас встретят сорок девственниц в белых одеяниях? – негромко спросил он. – И нашим родственникам простят все грехи… Веришь?

Бородач выстрелил в показавшегося в проеме солдата и прыгнул к кувшину. Умар-бек дважды выстрелил ему в спину.

– А я не верю в это, – прошептал он. – И хоть в камере, но некоторое время буду жить.

– Лицом вниз! – крикнул один из пяти ворвавшихся солдат.

Красноярский край, берег Енисея

– Сегодня отлично взяли, – вытирая мокрое лицо, сказал загорелый коренастый мужчина. – Вечером можно будет заработанные сто граммов принять! – Он засмеялся.

– Обедать! – громко позвала от трех вагончиков молодая женщина.

– Айда, мужики, – позвал коренастый. – Хватит! – крикнул он, махнув рукой подающему в промприбор грунт бульдозеристу. Тот выключил мотор и спрыгнул с гусеницы.

– А это еще кто? – кивнул на грунтовую дорогу длинноволосый парень.

– Твою мать! – Коренастый бросился к вагончикам и остановился. Из зарослей выскочили вооруженные люди в камуфляже и масках.

– Кончилась работа! – Он плюнул. – Маски-шоу приехали. Значит, все.

Красноярск

– К сожалению, дело вешателей так и не раскрыто, – недовольно говорил прокурор. – Поэтому следствие будет продолжаться. И тем не менее, – он посмотрел на Борисова, – вам, Игорь Васильевич, и всем сотрудникам следственной группы объявлена благодарность. Попутно с раскрытием жестоких преступлений девяносто первого года мы сумели выйти на членов террористических группировок. Завершающей фазой операции явилось обнаружение старательской артели недалеко от Усть-Пита. Изъято около сорока килограммов золота, много оружия. И как ни странно, станок для печатания фальшивых денег. Задержана группа людей, сейчас с ними разбираются. Розыск Топорика до сих пор продолжается.

– Я бы объявил его как без вести пропавшего, – усмехнулся усатый грузный полковник. – Он мертв.

– Пока трупа нет, – возразил прокурор, – будем искать как живого. Правда, дело Будина и его сообщников у нас забирает ФСБ. Надеюсь, мы расстраиваться по этому поводу не станем, – улыбнулся он. – Все свободны, а Борисова попрошу остаться.

– Угол женится, – сказал Варваре Арин. – На свадьбу пригласил.

– Пойдешь? – спросила она.

– Если составишь компанию, обязательно! Хотя вроде и неудобно, все же…

– Почему? Он не подозреваемый.

– Значит, идем?

– Ты понимаешь, что ты делаешь? – строго спросил прокурор.

– Я не могу больше работать в прокуратуре, – негромко проговорил Борисов. – И вы прекрасно знаете почему.

– Знаю! – закричал прокурор. – Значит, нам всем уходить надо с работы. А кто ж бандитов ловить будет? Я Петровича не меньше тебя навещал. Да и покажи мне такого из старой гвардии, кто не был бы у него. Так что не дури! – Он порвал заявление. – Подумай, прежде чем снова писать.

Из задержанных по делу об убийстве старателей около Лесосибирска до суда дожил только Мицкявичюс. Будин умер от обширного инфаркта. Хелена Зайновская была приговорена к двадцати пяти годам лишения свободы. Умар-бека отправили в США, и больше о нем никто ничего не слышал. Люди Грозного почти все были арестованы и приговорены к различным срокам. Суслин получил двенадцать лет, Геркаев – восемь. Мицкявичюс был приговорен к пожизненному заключению. Букина приговорили к двадцати пяти годам. К пожизненному заключению приговорен был и Лебедев. Элеонора Гуркина была осуждена на десять лет, ее муж – на три. Угаловский женился на Олесе и жил с ней в любви и согласии. У них родился сын, которого назвали в честь деда Сергеем. Дед и бабушка Вениамина с радостью приняли правнука. Метка и Роман через полгода напали в Иркутске на ювелирный магазин и были убиты при задержании. На Соловьева наконец обратили внимание, и он стал получать приличную пенсию. Лохматый с Лесовиком создали охотничью артель и живут в согласии с законом, нарушая его только административно. Дело о вешателях до сих пор на устах многих, и часто слышно, как кто-то из пострадавших в сердцах говорит обидчику: