Виталий Гладкий - Ликвидатор

На лице полковника появилась целая гамма чувств: от начальственной ярости, некоторого высокомерия, апломба до легкого сожаления, неловкости и даже чего-то отдаленно напоминающего опасение. Похоже, вынужденное смирение Волкодава его даже напугало.

– Кто я? – Мой голос почему-то стал неестественно напряженным и хриплым.

– Ты один из нас, – помедлив, ответил полковник.

Я заметил, как Волкодав и Акула многозначительно переглянулись.

Полковник тоже засек этот короткий безмолвный диалог и поторопился добавить:

– Ты был зачислен в состав спецгруппы ликвидаторов военной разведки… для выполнения одного очень ответственного задания. Затем тебя и твою семью отправили в Непал… скажем так – на время локализации определенного конфликта между некоторыми ветвями власти. И чтобы уберечь тебя от возможных контрдействий наших противников. Потом случилась эта катастрофа…

Он явно что-то недоговаривал. Волкодав бросил быстрый взгляд на безучастного Сеитова, будто хотел у него что-то спросить, но промолчал.

Я его понял.

– Кто вам отдал приказ на мою ликвидацию? – Я подошел к Сеитову почти вплотную и стал так, чтобы видеть всех находившихся в комнате.

– Я должен отвечать? – устало и обречено проговорил – точнее, прошептал – он, обращаясь к полковнику.

– Карасев, нам нужно уходить, – приказным тоном сказал полковник. – Мы его допросим позже.

– Я чересчур долго ждал этого разговора, – отрезал я, нимало не реагируя на начальственный тон полковника. – Говорите, – кивнул я Сеитову.

– Нет! – почти выкрикнул полковник. – Мы уходим немедленно! Я запрещаю! Или ты, Карасев, подчинишься приказу, – в его голосе явственно прозвучала угроза, – или…

– Или нас всех отсюда вынесут вперед ногами, – бесцеремонно вмешался Волкодав. – Вы забыли, что у Ерша амнезия. – Он недобро ухмыльнулся. – И на ваши приказы он может хрен забить. А его возможности вам хорошо известны.

– Это государственная тайна! – Полковник побагровел. – Даю слово офицера, что все касающееся тебя, Карасев, ты узнаешь. И поверь, если кое-кто и впрямь начал на тебя охоту, он будет иметь дело со мной…

В этот момент он был страшен, как раненый тигр.

Я посмотрел на Волкодава. Он успокаивающе кивнул – мол, все нормально, полковник говорит правду. Я ему почему-то поверил…

Теплоход монотонно резал сине-черные водные пласты, оставив Грецию далеко позади. Блеклое солнце уже почти не грело, а лишь оживляло морской пейзаж, кое-где скупо золотя гребешки волн. Даже неугомонные чайки, при ясной погоде обычно оживленные и крикливые, лениво и почти безмолвно кружили в вышине, будто в раздумьях – а не возвратиться ли на побережье, чтобы понежиться на все еще отдающей за лето накопленное тепло земле?

Осень была на исходе.

Несмотря на прохладную погоду, я, Волкодав и Акула устроились на верхней палубе в шезлонгах, укутавшись, как древние старцы, в пледы. Для согрева мы пили что-то иностранное и очень крепкое; я лишь пригубливал – за компанию…

Из Афин мы убрались тем же днем. Меня немного подгримировали, выдали соответствующие документы, и уже через двое суток мы сели на русское пассажирское судно, направляющееся в Новороссийск. Наше появление на теплоходе осталось незамеченным – в Средиземном море штормило, и большинство пассажиров страдало от морской болезни. Так что им было не до нас.

Мы пили и беседовали.

– …Шеф доволен. – Волкодав задумчиво вертел стакан в руках. – Слышь, Акула, нам премия причитается. Он так и сказал.

– Ага, слышу. Счас побегу мешок готовить, – не без злой иронии ответил Сидор – мне больше нравилась эта кличка-имя, которую я узнал в Южной Америке. – Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– Никак, классику начал читать? – изобразил удивление Волкодав.

– От безделья, старлей, от безделья… – осклабился Сидор.

– Ты бы лучше американские диалекты зубрил.

– Если меня в те края и пошлют когда-нибудь, так только замаскированным под обезьяну. Меня от этого английского уже воротит.

– Тебе и маскироваться не нужно…

Я слушал их пикировку, и на душе становилось покойно и светло. Я был среди своих, среди друзей, и будущее казалось вовсе не таким мрачным и безысходным, как в тот день, когда мы с Волкодавом сидели на конспиративной квартире в Пирее и он рассказывал, кто я на самом деле и что собой представляю (Сидор присоединился к нам уже в день отплытия).

Наверное, он не сказал всего, а многое и не знал, но и тех фактов, что Волкодав выложил напрямую, без малейшей неловкости и даже без намека на сочувствие или жалость, хватило на бессонную ночь тягостных размышлений.

Я понимал, почему Волкодав был со мной так жесток, называя вещи своими именами, – мы с ним были одного поля ягоды, только взращенные разными садовниками, что вовсе не меняло нашей сути.

И я был ему благодарен – лучше такая страшная правда, чем доводящая до безумия неосведомленность.

А мне было отчего прийти в ужас: оказалось, что я наемный убийца, осужденный к высшей мере, "кукла" в спецшколе ГРУ, снова киллер – уже международной мафии, а затем ликвидатор, так сказать, на "поднайме" у спецслужб, дерущихся за влияние на власть имущих.

Нет, я не впал в отчаяние и не стал рвать волосы на голове. Я уже предполагал нечто подобное. Я только мысленно обратился к своему учителю Юнь Чуню и попросил у него прощения – за то, что был гораздо хуже, чем мог себе представить…

Утром я был спокоен и уравновешен. Настолько спокоен и уравновешен, что даже Волкодав посмотрел на меня с удивлением. Похоже, он не знал, что у всякого своя карма…

– …Нет, зачистку по полной программе не производили. – Это Сидор отвечал Волкодаву. – Как только вы уехали, мы заперли оставшихся в живых охранников и прислугу в подвале. Между прочим, под виллой находился целый склад оружия и боеприпасов.

– А что с остальными?

– Не знаю. Их забрали люди шефа. В том числе и "торпед" Сеитова.

– Жаль ребят…

– Да. На их месте могли оказаться и мы…

– Давайте выпьем за тех, кто "в поле" и "на холоде"…

Я пригубил свой стакан вместе с ними. И почему-то в этот момент вспомнил об Анне.

Я смог ей только позвонить. Она поняла все сразу, едва я начал разговор. Некоторое время Анна молчала, а затем сказала тихим, до неузнаваемости изменившимся голосом: "Я буду тебя ждать… Я буду тебя ждать всегда…"

В ту минуту мне хотелось заплакать, хотя я знал, что не смогу выдавить из себя ни слезинки…

– …Ерш! Ты не уснул? – Сидор выпутывался из пледа. – Идем в нашу каюту. У меня для вас сюрприз.

– Может, позже? – Волкодав с сожалением посмотрел на недопитую бутылку. – Хорошо сидим…

– В каюте и продолжим. Благо и повод достойный появится. – Сидор загадочно ухмылялся…