Виталий Гладкий - Сплетающие сеть

– Разное люди говорили… – уклончиво ответил Зосима.

– Что значит – разное?

– Местные боялись сюда ходить. Тут до перестройки военные были.

– Ракетный гарнизон?

– Не знаю, объект шибко засекреченный был. Помню, в этих местах еще в начале восьмидесятых один наш косолапых промышлял. Тогда их здесь было много. Ему, дураку, говорили, чтобы он поостерегся и не лазил там, где его не просят. Дык, разве вставишь кому-нибудь свой ум. Однажды пошел он на охоту – и сгинул.

Кинулись искать – куда там. Дошли мужики до того места, где подъем на первый перевал, – помнишь горушку? – а там их уже военные ждали. Повернули кругом, надавали пинков под зад и предупредили, что в следующий раз накормят их свинцовым горохом. Такие дела… А тот, который на медведей ходил, так и не объявился. Исчез без следа, будто его и не было.

– Может, в трясине утонул или лесной хозяин задрал? Такое бывает.

– Бывает. Но не в нашем случае. С ним была его собака, лайка. Хороший породы кобель, медведя брал.

Редкий пес, дорогой. Так его потом видели. Спустя два или три года, на охоте. Но хозяин у него был другой, какой-то военный в больших чинах.

– И что из этого следует?

– Дык, разве непонятно? – искренне удивился Зосима.

– Мне – нет. Уж извини, я не всегда бываю востер.

– Пес не мог допустить, чтобы медведь заломал хозяина. Сначала косолапый должен был задрать кобеля.

Лайка, которая идет на медведя, так обучена. Это не человек, она не предаст и не струсит. Пес сражался бы до последнего. А если все-таки охотник попал в трясину, кобель должен был вернуться в деревню. Но не вернулся.

– Выходит, вашего охотника военные приговорили. А пса пожалели из-за его породистости. Весьма возможно… Лайка легко привыкает к другому хозяину.

– И мы все так думали.

– А в правоохранительные органы не обращались?

– Вдова обращалась…

– Ну и каков результат?

– Отписку прислали. Пустышку. Деревенские не удивились. Ежели в наших лесах кто пропадал, то всегда с концами. Опосля того случая мы лет двадцать сюда не ходили. Потом, правда, осмелели, – это когда магазинные полки стали пустыми – и начали рыскать по лесам в поисках дичи где попадя. Но Кадья все равно стояла особняком. Если сюда и забредали, то не дальше того озера, где был наш первый привал. Там много рыбы, – ну, ты сам видел, жаль, что клев был плохим – и мы ее ловили сетью, в основном зимой. Что касается чужих охотников и рыбаков, не местных, то про них мне ничего не известно.

– Значит, бывший военный объект…

Я достал из рюкзака бинокль и начал внимательно разглядывать строения, благо солнце находилось за моей спиной, и я мог не бояться, что меня выдадут блики от оптики. Комплекс явно был построен военными, но, руководствуясь своим опытом, я мог точно сказать, что это не наземные сооружения ракетной базы.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросила Каролина, которая мыкалась позади меня.

– Опасность, миледи, – ответил я, не отрывая глаз от бинокля. – Здесь находится объект повышенной опасности. Очень нехорошее место. И самое скверное заключается в том, что нам нужно его как-то обойти, а это большой крюк, притом по жуткому бездорожью. Печально. Дорога, вон она, рукой подать. Выходи на нее и топай, как по проспекту. Мечта, кто понимает.

– Неужели пойдем в обход? – с тоской спросила Каролина, которая совсем выдохлась, несмотря на то, что теперь шла налегке.

– Погоди чуток, дай подумать…

Объект, несмотря на запущенный вид, и впрямь был очень серьезный. Присмотревшись, – уже со второй или третьей попытки – я едва не уронил бинокль от удивления: посреди квадратной площадки, похожей на армейский плац, окруженный длинными зданиями барачного типа, стоял, накрытый маскировочной сеткой, самый что ни есть настоящий вертолет! Только четырехместный, если судить по габаритам.

Это открытие мне совсем не понравилось. Час от часу не легче, подумал я. Теперь у меня почти не осталось сомнений, что нам преградили короткий путь к областному центру не военные, а сотрудники какой-то коммерческой структуры, возможно, криминального плана. И было их там явно больше, чем двое.

Но что они забыли в этой глухомани? Неужели грибы и ягоды заготавливают? А казармы приспособлены под консервные цехи? Весьма сомнительно… Тогда что им здесь нужно, черт возьми!?

А вдруг это база бандитов Ильхана, которые заняли пустующие помещения брошенного армией спецобъекта на время поисков Каролины? Расположение очень удачное, прямо у нас на пути, из областного центра можно по дороге легко доставить продукты и горючее для вертолета, комплекс хорошо укрыт от нескромных глаз…

Нет, не получается. Сторожка явно обжита давным-давно. И не простыми людьми. Чего стоит один "зонтик" над печной трубой. Хитро устроено. Несомненно, здесь поработали специалисты по маскировочным мероприятиям.

Видимо, людям, которые заняли объект, есть что скрывать. Все это, вкупе с вооруженной охраной, вызывало даже не опасения, а самый настоящий мандраж. Нам только и не хватало наступить на мозоль еще одной организации, которая не будет церемониться в выборе средств, чтобы сохранить втайне свое месторасположение.

– Делать нечего… – Я тяжело вздохнул. – Все-таки придется искать обходной путь. Охрана объекта с автоматами нас точно не будет встречать пирогами.

– Дык, это и ежу понятно, – подтвердил Зосима.

У него была старческая дальнозоркость, поэтому он видел все, что творилось возле зданий, не хуже, чем я в бинокль.

– Я этого не переживу… – простонала Каролина, с отчаянием глядя на свои когда-то шикарные спортивные тапочки, превратившиеся в лапти дореволюционного крестьянина-бедняка, каким его рисовали художникипередвижники. – Лучше добейте меня здесь, на этом месте.

Рваные донельзя тапочки держались у нее на ногах только благодаря многочисленным веревочкам и проволочкам, которые отыскались в карманах "охотничьих" шаровар Зосимы. Впрочем, наша с Зосимой обувь тоже каши просила. Особенно ей досталось на Кадье, где было много участков с каменной щебенкой, имеющей острые края.

– Не опережай события, – буркнул я раздраженно. – Если нас поймает охрана этой шарашкиной конторы, твое желание может исполнится гораздо раньше, чем ты думаешь.

Зосима притворился, что не расслышал моих слов. Он сосредоточенно разглядывал свою трубку, будто надеялся, что вот-вот она превратится в сестру скатерти-самобранки и задымит ароматным дымком. Табак в его кисете уже закончился, и он налегал на мои сигареты, которые я экономил, как только мог.

Я положил ему норму – три штуки в день. Как себе и Каролине; ее тоже пришлось пожалеть. Зосима вздыхал, маялся, особенно на привалах, заискивал, но я был неумолим, так как мой табачный НЗ, блок сигарет, таял на глазах.