Виталий Гладкий - Под личиной

Все это время Дрозд стоял, как загипнотизированный. Андрей удивлялся: почему он не нападет на Ерша!?

Ведь Дрозд – большой мастер боевых единоборства. Это юноша знал точно. До сих пор равных Дрозду он не видел.

Однако Дрозд не сделал ни единого движения. Он был в ужасе – это Андрей, наконец, понял. Похоже, Дрозд считал, что ему пришел конец.

Однако дворник, бросив под ноги Дрозду то, что осталось от пистолета, неторопливо вернулся на свое место.

Дрозд пришел в себя очень быстро. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, он попытался улыбнуться, но вышел лишь волчий оскал.

– А ты, оказывается, стал гуманистом, – сказал он, нервно потирая руки.

Дрозд перевел взгляд на Андрея, глупо хлопающего ресницами.

– Но тебе не известен один очень интересный факт из твоей бурной биографии… – Он хищно прищурился. – Я раскопал его случайно. А случай в нашей жизни имеет большое значение. Извини, ты мне просто не оставил выбора…

С этими словами Дрозд достал второй пистолет и, обхватив правой рукой шею Андрея, приставил дуло к его виску.

– Ты знаешь, КТО этот мальчик? Нет? Я так и думал. Сообщаю – это твой сын. Он на тебя очень похож. На тебя прежнего, каким ты был до пластической операции. Помнишь? У меня есть твои фотографии… Ерш, если сейчас мы не найдем общий язык, я нажму на спусковой крючок. Да, судя по всему, живым отсюда я не уйду. – Дрозд хрипло, с натугой, рассмеялся. – Что ж, днем позже, днем раньше, все равно придется улететь на серые равнины, а может, в ад – это кому как повезет. В нашей профессии подобный исход само собой разумеющийся. Такие люди, как мы, до старости доживают редко. Ну, что же ты не исполняешь свои трюки? Давай, рискни. Это сын, Ерш, твой сын, любимое дитя. Убей своего сына, Ерш, убей! Его жизнь в твоих руках.

Андрей не испугался. Он во все глаза смотрел на дворника, который, как утверждал Дрозд, был его отцом. В этот момент юноша вспомнил, что говорил водитель "скорой" Иван Петрович, увидев его впервые.

Так вот почему он решил, что знал дворника раньше! И он действительно похож на этого странного человека, если хорошо присмотреться. О том, что Андрей – вылитый отец, говорила и мать, когда он навещал ее в больнице.

Смутные воспоминания обожгли юношу изнутри, и ему на глаза навернулись слезы. Отец… Если это правда… Если это правда!

Перед внутренним взором Андрея возник крохотный домик, сложенный из восхитительно пахнущих живицей бревен, огонь в печи, брызжущий крохотными угольками, вышка – голубиный насест, откуда открывалась красочная панорама дальних лесов, голубое небо в белых барашках облаков…

И руки отца – сильные, жесткие и одновременно мягкие, как пух. Как Андрею не хватало его поддержки, его любви! От этого он страдал безмерно, хотя и не говорил матери.

Ерш тряхнул головой, словно прогоняя наваждение. Черты его лица вдруг утратили привычную жесткость, но из глаз все еще выглядывало недоверие. И он по-прежнему молчал. Но попыток что-либо предпринять не делал.

– Делай свой выбор, Ерш, – снова каркнул Ерш над ухом Андрея хриплым голосом. – И не прогадай, – добавил он с угрозой.

Дворник смотрел на юношу так пристально, словно хотел заглянуть ему в душу. Неизвестно, что в этот момент творилось в его голове, но спустя какое-то время он мрачно кивнул – наверное, согласился на условия Дрозда.

Дрозд ослабил хватку и опустил пистолет.

– Так-то оно лучше, – сказал он, переводя дух. – Нам не стоит ссориться. Мы еще станем друзьями…

Он хотел сказать еще что-то, но неожиданно раздался тихий, чуть слышный хлопок, и Дрозда резко развернуло, будто он столкнулся с несущимся на большой скорости невидимым автомобилем.

Пользуясь моментом, Андрей, который уже пришел в себя от столь неожиданной новости, гибким движением освободился от захвата Дрозда и отскочил в сторону.

Дрозд выронил пистолет и с недоумением глянул на свою левую руку, которая была раздроблена пулей большого калибра. Похоже, боль еще не пришла, и вид крови, льющейся из раны, удивил его.

– Здорово, Анубис! – послышался чей-то веселый голос.

Андрей обернулся и видел высокого, хорошо сложенного мужчину, который приближался к ним широким размашистым шагом. В руках он держал пистолет с глушителем.

– Что-то ты побледнел, друг ситцевый, – продолжал говорить мужчина, подойдя к Дрозду вплотную. – Аль не можется? Ну, извини, ситуация… Ты чего это на пацана набросился? Стволом размахиваешь…

Нехорошо мальцов пугать.

– Волкодав… – Дрозд пытался зажать рану другой рукой.

Глаза у него были, как у загнанного зверя.

– Вот блин, узнал все-таки… Чай, в картотеке "конторы" рылся? Ушлый ты тип, Анубис. И скользкий, словно угорь. Как твои уши, уже не болят?

– Так это был ты!?

– А кто еще может надавать по мордам знаменитому Анубису? Только Волкодав. – Мужчина раскатисто хохотнул. – Фирма веников не вяжет…

– Ты пришел сюда… с группой захвата?

– На кой она мне? Как видишь, я и без "торпед" справился. Чего проще – попасть в такую крупную неподвижную мишень с "вальтера" твоей любимой Рафы. Машинка – что надо.

– Значит, ты и Рафу…

– Конечно. Нашел кого посылать… У твои волчар на меня зубы еще не выросли. А уж с бабой справиться – плевое дело.

– Не очень заносись…

– Я всего лишь занимаюсь констатацией фактов.

– Ты меня арестуешь?

– Размечтался… – Волкодав хищно осклабился. – А потом меня по следователям затаскают. Почему, да отчего… Нет, Анубис, я не могу так рисковать. Для некоторых и тюрьма – проходной двор. А мне лишних врагов не нужно. Я теперь на пенсии и хочу жить спокойно.

Видимо, Дрозда не держали ноги, и он со стоном сел.

– Я перевяжу! – бросился к нему Андрей.

– Постой! – придержал его за рукав мужчина, которого Дрозд называл Волкодавом. – К этой гадюке нельзя близко приближаться. На последнем вздохе укусит.

Андрею было жалко Дрозда, но он послушался.

Волкодав обернулся к дворнику, который все это время не сводил глаз с Андрея.

– Ерш, ты чего такой смурной? Здорово, дружище! Сколько лет не виделись… Я думал, что тебя уже нет в живых.

– Волкодав…

Андрей от неожиданности вздрогнул – это заговорил дворник. Нет, не дворник – его отец! Голос у него был сильный и в то же время несколько глуховатый.

– Узнал… – Волкодав расплылся в широкой улыбке. – Значит, будем жить. Слушай, а что ты делаешь в этой печальной обители?

Он подошел к дворнику совсем близко и заглянул ему в глаза.

– Вот те раз… Ты никак плакать собрался? Брось… Но, если честно, я и сам рад нашей встрече до слез.

И в это время раздался хриплый, каркающий голос Дрозда-Анубиса:

– Умри, сволочь!

Нож летел Волкодаву прямо в сердце. Он уже не успевал ни отклониться, ни вообще что-либо предпринять.