Виталий Гладкий - Месть обреченного

Видно было, что Волкодав завелся.

– Что ты о нас знаешь?!

– Вполне достаточно, чтобы в будущем – если, конечно, не пустите меня в расход, – обходить вас десятой дорогой.

– Слушай, Ерш, другому за такие речи я бы уже начистил хлебальник! Но, учитывая твое нервное состояние и недюжинные способности махать кулаками, воздержусь.

– Воздержись… – Я крепко стиснул зубы.

– Знай лишь одно: когда ты заходишь в чистый, до блеска отдраенный сортир, благоухающий дорогими освежителями воздуха, вспомни о тех, кто сделал все это благолепие. Я немного помолчал, приводя в порядок сумбурные мысли, а потом сказал: – Считай, что ты меня убедил.

Мне просто не хотелось спорить. Снедаемый горячечным нетерпением побыстрее отправиться в неблизкий путь, я был готов стерпеть любые оскорбления.

– Как я доберусь в Южную Америку? – Вот это уже деловой разговор…

Волкодав достал из кожаной папки несколько машинописных листов.

– Держи. Твоя легенда. Пока будем готовить соответствующие документы, выучи ее наизусть. Насколько я осведомлен, ты маркуешь по-испански?

– Да.

– И португальский тоже знаешь?

– Не так, чтобы очень…

– А больше и не нужно. По нашей ксиве ты будешь обрусевшим испанским кабальеро, родители которого эмигрировали в Союз во время гражданской войны в Испании, и теперь, после падения коммунистического режима, наконец получившим возможность отыскать где-нибудь в Чили или Бразилии родственников по материнской линии. – Все это шито белыми нитками.

– Конечно, легенда так себе, сыровата. Но ведь ты едешь не в качестве нелегала, а как рядовой турист.

– А если проверят?

– Кто? На фиг ты кому нужен. Сейчас там "рашен бизнесменов" пруд пруди, не говоря уже о туристах. Работай спокойно, но чисто. Как? Разберешься на месте. – Постараюсь… – Вот и ладушки.

– Как обстоит дело с оружием?

– Получишь все, что закажешь, на месте. В том числе и машину.

– А как с деньгами?

– Наличными – пятьсот баксов. И еще пять штук "зеленью" по кредитной карточке. Это на первый случай. Человек, к которому у тебя будет явка, в случае нужды добавит еще пять тысяч. – Денег, скорее всего, не хватит. Предвидятся немалые расходы…

– Десять штук – и баста! Крутись, как хочешь. Лимит, куда денешься… Наша "контора", как ты выразился, не коммерческая организация. Или скажем так – не совсем коммерческая. А твой Тимоха в бюджете не значится. – Он такой же мой, как и ваш.

– Это ты в точку. Но денег сверх лимита все равно не будет.

– Добро. Разберусь…

– Приятно слышать разумные слова. В том, что ты разберешься, у меня нет никаких сомнений.

– Мне нужно определить в безопасное место семью.

– Какие проблемы? Черкни письмо в качестве пароля. И адрес местонахождения. Займусь лично. Можешь не сомневаться, все сделаю в лучшем виде.

– Как это будет выглядеть?

– Мы их поместим в санаторий Минобороны. Под видом беженцев… скажем, из Молдавии, Азербайджана, Литвы, Чечни… да мало ли откуда сейчас выпирают нашего брата-россиянина? – А документы?

– Обижаешь… Фирма веников не вяжет… Документы сварганим такие, что пальчики оближешь. Поставим твою семью на денежное довольствие. Конечно, фамилию изменим. Жена у тебя как, не из болтливых?

– Наоборот…

– Вот и хорошо.

– Что я должен буду делать, когда разберусь с Тимохой?

– Ты сначала выполни задание… И возвратись благополучно. В нашей "конторе" любят все планировать, но терпеть не могут забегать наперед. Только дурак думкой богатеет…

Ровно через тридцать четыре часа после разговора с Волкодавом я сидел в кресле "боинга", жадно прильнув к иллюминатору.

Под крылом авиалайнера блистал пронзительной синью океан, а на коленях лежали журналы с яркими обложками, которые я купил в парижском аэропорту.

Шоколадная стюардесса предлагала вино, закуски и кофе.

Сидевшая рядом девица, по внешнему облику скандинавка, глазела на меня, словно на сдобную булочку. И как бы невзначай демонстрировала великолепное, ничем не прикрытое, молочно-белое бедро.

Где-то сзади плакал ребенок, кто-то смеялся, ровно гудели моторы…

Словом, вокруг меня царила атмосфера умиротворенности, приправленная острым соусом из подспудной опаски, типичной для пассажиров, путешествующих по воздуху.

Все было как обычно…

И только я не находил себе места от элементарного страха.

Нет, я не боялся высоты.

Я боялся, что опоздаю, и Тимоха опять сбежит и затаится в какой-то норе, чтобы когда-нибудь нанести мне и моей семье смертельный удар из-за угла.

Я работал с материалами по убийству Саши Грузина.

Несмотря на скрупулезные исследования копоти от взрывчатки и прочая, ее тип определить пока не удалось. Больше всего она походила на чехословацкую пластиковую "глинку", но нашим лабораторным мудрецам-экспертам что-то не нравилось в молекулярном составе взрывчатого вещества, и они пребывали в состоянии полного отупения.

Лично меня происхождение взрывчатки интересовало меньше всего – по нынешним временам наши "новые русские" в состоянии слямзить даже новейшие разработки в этой области самой засекреченной лаборатории ЦРУ.

Поражало иное – мастерски сработанное взрывное устройство направленного действия. Заряд был заложен под ступени, ведущие из узенького коридора на гостевую трибуну, и при взрыве погибли только Саша Грузин и его люди.

Малейшая ошибка в расчетах – и западная трибуна могла рухнуть. Сколько было бы жертв – страшно представить…

Короче, как и в любом расследовании, вопросов оказалось гораздо больше, чем мало-мальски удобоваримых фактов.

И главные из них: кто был заинтересован в смерти Саши Грузина, где сыскался исполнитель такой высочайшей квалификации и каким образом умудрились пристроить и тщательно замаскировать взрывное устройство в столь хорошо охраняемом месте?

Но если следствие интересовали в основном именно эти вопросы, то я спрашивал себя о несколько ином.

Почему за два дня до теракта друг губернатора и его преемник на посту президента транснациональной корпорации Журкин вдруг в срочном порядке вылетел за рубеж?

По какой причине сам Шалычев опоздал к началу матча, хотя его ждали и он обычно приезжал в одно и то же время, что и его мафиозный приятель Саша Грузин?

Первый ГОТОВИЛ себе стопроцентное алиби, а второй ЗНАЛ?

Похоже, лавина, в которую я подбросил первый камешек, благополучно начала свой разрушительный разбег…

Баранкин был бледен и чем-то напуган.

Сегодня он выглядел так, будто его только что вытащили из сушильного барабана стиральной машины.

– З-за м-мной слежка! – запинаясь, проговорил он и рухнул на свой стул. – Эка невидаль… – пробормотал я, копаясь в бумагах.