Павел Орлов - Главное доказательство

– Вот, Паша, смотри: это – документ со старой печатью, которую украли, а это. нет, не это, а. Вот!.. Это та печать, что мне сделали. Ну, как: есть разница?

– Я же не эксперт – как я тебе скажу?

– А тут и экспертом не надо быть. Я просто прекрасно помню свою прежнюю печать, которая пропала. У нее два отличительных признака было. Вот: в слове «акционерное» у буквы «ц» хвостик не пропечатывается – видишь? А в слове «типа» у буквы «т» ножка искривлена. А теперь посмотри, что они сделали. Во, смотри! Все то же самое – один к одному практически. Вот ведь, до чего техника дошла, а? Такая мелочь – и то проработана. Я-то поначалу, когда мне Татьяна про кражу сумки рассказала, даже расстроился. Новую печать изготовить – это ведь столько мороки, что ты даже вообразить себе не можешь. В банк образец представь, в налоговую – представь, кучу документов переделывать надо. А тут – заплатил побольше, но зато ни забот тебе, ни хлопот. И знать никто не знает, что печать – другая. Ладно, хрен с ними, с печатями. Наливай!

Под «греческое зелье» мы просидели почти до полуночи. Причем мне тяжело было не столько пить, сколько закусывать. Ваш покорный слуга – мужчина отнюдь не худенький, но я уже до Вовкиного прихода довольно плотно поужинал. Однако уж больно все вкусно.

Потом, пока я принимал душ, Светка постелила мне на диване в гостиной. Еще чуть позже, уже лежа в постели, я слышу, как за стенкой, в детской, во сне вдруг захныкала Машка, и сестра, войдя в комнату, успокаивает ее, тихо говоря что-то ласковое. И мне вдруг становится почему-то очень грустно.

Тут, наконец, Светланкина настойка дает о себе знать. Мысли начинают путаться, налезая друг на друга, и последнее, что приходит в голову перед тем, как я окончательно проваливаюсь в небытие: дни летят, отпуск проходит, и проходит – увы! – действительно крайне бездарно. Двухкомнатная квартира со всеми удобствами уже вторую ночь подряд простаивает вхолостую.

Проснулся я от невнятного поначалу шума, доносившегося из коридора, где явно царила какая-то нездоровая суета. Мне пусть нечасто, но доводится иной раз заночевать в доме сестры, и обычно они с Машкой исчезают практически неслышно. А тут вдруг.

– Маша, да стой ты на месте, я тебя прошу! – В голосе Светланы слышалось раздражение. – Перепачкаешь здесь все.

– А я не виновата – почему ты на меня сердишься?

– Кто тебе сказал, что я сержусь? Я просто хочу, чтобы ты постояла минутку на месте и не пачкала пол. Мне некогда сейчас его мыть – мы в садик опаздываем.

– А я все равно не виновата…

Я спешно натягиваю джинсы и выглядываю в коридор.

– Доброе утро! Что тут у вас произошло?

– Ой, да все не слава богу. – вздыхает Света, появляясь из кухни с веником и совком в руках. – Представляешь, взяла на работу с собой баночку вишневого варенья, хотела девчонок угостить. Стали сейчас в лифт входить, и у меня пакет вдруг порвался – прямо по шву. Я там еще папку с бумагами взяла… Банка выпала, разбилась, варенье растеклось, ну, а Маша, разумеется, тут же умудрилась в эту лужу наступить.

– Я нечаянно. – На глазах девчонки выступают слезы.

– Да успокойся ты, ради бога! Никто тебя не.

– Короче! – Я отбираю у сестры веник и совок. – Прекрати наезжать на ребенка – она-то при чем? Давайте, бегите в свой садик, а я сам лестницу приберу. Все равно в отпуске – не спешу никуда. Тряпка половая где у тебя?

– Ой, Павлуша, спасибо! – Светлана быстро стаскивает с дочки испачканную туфельку и, пройдя в ванную, обмывает ее прямо над раковиной. – Ромка только что ушел – ему сегодня к нулевому уроку, а Вова еще не просыпался. И не буди – пусть отоспится. Ему все равно сегодня к одиннадцати в налоговую. Голодным только не сиди! Там в холодильнике в кастрюле еще голубцы остались, а.

– Света, я спрашиваю не про голубцы, а где найти тряпку. Про голубцы не надо – мне после вчерашнего застолья о еде даже думать противно.

– Тряпка в туалете, в ведре… Машенька, все – застегнула?

– Да.

– Ну, пошли!

Я выхожу вместе с сестрой и племяшкой на лестничную клетку и, дождавшись, когда они уедут, аккуратно сгребаю в совок осколки банки вперемешку с вишнями. Через некоторое время снова возвращаюсь – уже с ведром – и, выплеснув на место падения банки немного воды, начинаю осторожно, чтобы не пораниться невидимыми мелкими осколками стекла, собирать ее тряпкой.

– Здравствуйте! – раздается за моей спиной несколько настороженный женский голос.

Я оборачиваюсь. Это дама из соседней квартиры. Понятия не имею, как ее зовут, но в лицо мы друг друга знаем.

– Доброе утро!

Тут я ловлю себя на мысли, что не совсем прилично выгляжу на лестничной площадке с голым торсом – в одних джинсах и домашних тапочках на босу ногу. Женщина, видимо, тоже ощутила некоторую пикантность ситуации и, сдержав улыбку, опустила глаза вниз. Я вызываю лифт и отхожу чуть в сторону, чтобы не загораживать ей проход. Увидев на полу красноватые разводы, соседка вдруг переменилась в лице и испуганно приложила руку к груди.

– О, господи! Что – поранился кто-то из ваших?…

– Нет-нет, не беспокойтесь! Все в порядке, все живы и здоровы, – улыбаюсь я. – Это Света случайно банку с вареньем уронила.

– Ну, слава богу, а то я уж не знала, что и подумать. В коридоре как раз одевалась и слышу, как на лестнице вроде разбилось что-то, кто-то вскрикнул, а потом и Светочкин голос послышался. Как там Машутка – уже выздоровела?

– Да, вот только что в садик ушли.

В этот момент распахиваются створки автоматических дверей лифта, и женщина, попрощавшись, заходит внутрь и нажимает кнопку первого этажа.

Я заканчиваю уборку и возвращаюсь в квартиру, раздумывая при этом, стоит ли сейчас сразу лезть в душ или же можно позволить себе еще немного поваляться. И в этот момент замечаю, что на полу под вешалкой четко отпечатался красный следок Машки-ной туфельки. Света его не заметила. «Правая нога.» – совершенно автоматически отмечаю про себя, нагибаюсь, чтобы достать из ведра тряпку, и.

Вот интересно: а правду рассказывают, что Ньютону яблоко на голову упало, и он сразу свою формулу открыл? Нет, я не к тому, что интеллигентам надо чаще по башке стучать. Хотя это иной раз и нелишне будет. Я – в философском плане. Как вообще великие открытия делаются? Являются ли они плодом длительных напряженных раздумий или же, наоборот, совершаются неожиданно, под действием некоего внешнего фактора? Вынашивают ли их долго и мучительно, как беспокойное дитя, или все проще: фруктом по темечку – и твое имя уже в истории?

Шучу. Одним только яблоком, понятное дело, вопроса не решишь. Гениальная идея, так или иначе, созревает где-то глубоко внутри, и иногда не хватает лишь одного, порой совсем легкого, толчка извне, дабы она обрела вполне осязаемые контуры. Это потом уже все обрастает красивой легендой – и Ньютон, задремавший под яблоней с пергаментом и пером в руках, и выскочивший из ванны Архимед, с криком «Эврика!» несущийся нагишом по улицам Сиракуз, и Менделеев, увидевший во сне свою таблицу.