Виталий Гладкий - Наперегонки со смертью

Мне самому не нравилась наша командировка. Действительно, с какой стати забивать склад абразивами, когда на заводе их столько, что хоть задницей ешь? Вместе с импортными, предназначенными для финишных операций. Я никак не мог поверить и в то, что начальство стало транжирить деньги. Новый директор, ставленник главных акционеров, и его команда считали каждую копейку и денег на ветер не выбрасывали. Да, бабки шли мимо кармана работяг, но ни в коем случае не на помойку.

Свое название завод получил из-за сырья, которое привозили в бронированных машинах и с вооруженной охраной. Это были необработанные якутские алмазы. В советские времена завод чаще всего имел дело с мелочью, идущей на внутренний рынок. Но теперь в гранильных цехах шлифовали и полировали такие экземпляры, что некоторые из них (если бы мне кто-нибудь сделал такой презент) могли обеспечить мое безбедное существование до самой пенсии.

Идея потеснить с международных рынков мирового монополиста по алмазам компанию "Де Бирс" витала в головах предприимчивых новых русских давно, но свое материальное воплощение получила всего несколько лет назад. Завод "Алмаз" стал своего рода полигоном для обкатки идеи. Драка с "Де Бирс" шла нешуточная, однако наши брильянты постепенно пробились на международные рынки сбыта и предприятие стало приносить большой доход. Новые руководители завода железной рукой навели порядок в цехах, оснастили их по последнему слову техники, и теперь даже ветераны гранильного дела забыли что такое алмазная пыль, разъедающая легкие, битые стекла в помещениях, закопченные потолки и грохот древних станков, полученных по репарации из побежденной Германии.

И тем более было странно, что рачительные хозяева завода вдруг пошли по кривой дорожке социалистических предприятий, запасавшихся расходными материалами как минимум до нового пришествия; большей частью они теряли свои свойства и списывались, чего ну никак не могли позволить себе те, кто стоял у руля "Алмаза".

Почему заводу срочно понадобился такой большой запас абразивов? Грядет резкое повышение цен? Закроются заводы по производству алмазных паст и порошков?

Подумаешь, проблема… Можно купить все это добро за рубежом.

Я терялся в догадках. В конце концов решив, что не мое это дело – анализировать производственную деятельность завода, я достал купленную по дороге бутылку пива и погрузился в полный кайф, с наслаждением вырвавшегося на природу городского жителя созерцая красоты осенней природы и ублажая желудок резкой хмельной горечью.

Глотающий голодные слюнки Лычок поглядывал на меня с вожделением и завистью. Он даже болтать перестал, погрузившись в размышления; судя по всему, в горестные, и по поводу нелегкой шоферской доли – спиртное на время рейса ему было заказано.

Импортную тачку позади я заметил в четвертом часу дня, когда мы преодолевали длинный подъем. Несмотря на недовольство Лычкова, второе зеркало заднего вида в дальних рейсах я приспосабливал под себя. Севе было наплевать, что творится у него за спиной – груженый КАМАЗ прет словно танк и "поцелуй" сзади от какого-нибудь лихача ему что слону блошиный укус. Лычок больше смотрел на стоящих у обочин "плечевых" – дешевых шлюх, помогающих водителям-дальнобойщикам сбросить лишнее напряжение.

Но у меня было другое жизненное кредо. Я всегда берег свой тыл. Может потому, что однажды в глубокой юности мне в драке вогнали шило чуть ниже поясницы. У каждого человека есть свой бзик. Так я и объяснил Севе в довольно решительных выражениях о моих отношения с зеркалом заднего вида. Кроме того, за сохранность груза отвечал не водитель, а экспедитор, то бишь Геннадий Чернов. И мне очень не хотелось, чтобы какиенибудь башибузуки, вспоров на ходу брезентовый тент, когда мы шли на малой скорости, уперли хотя бы часть доверенных мне материальных ценностей. А такие случаи бывали; правда, с другими сотрудниками отдела снабжения.

Легковушка катила за нами строго выдерживая определенное расстояние. Она так медленно сползала вниз, к мосту, откуда начинался подъем, что со стороны казалось будто у нее заклинил движок. Но едва мы вырвались на ровное место и Лычок добавил газу, машина вынырнула словно из-под земли. Она виделась мне крохотной букашкой, но глаз я имел вострый, а потому даже в зеркале различал мельчайшие детали.

Что за дела? – подумал я озабоченно и бросил быстрый взгляд на Севу. Он уже что-то напевал и слава Богу, что из-за шума двигателя я почти не слышал его ослиный рев – похоже, в детстве слон наступил Лычкову на ухо. Возможно, Сева и заметил машину, но не придал такому незначительному факту должного значения. Мало ли кто плетется позади его гордого железного коня.

Вскоре пошли самые настоящие леса. Дорога совсем обезлюдела, потому что мы свернули с трассы на боковое ответвление, сокращающее на добрую сотню километров расстояние до нашей цели – небольшому городку, где находился завод абразивных материалов.

Лычок, сукин сын, использовал этот неизвестный заводскому диспетчеру маршрут с большой пользой для себя, в конечном итоге экономя как минимум девяносто литров солярки. Которую тоже расходовал с толком, подрабатывая на развозке "левых" грузов уже в самом городе. Как он мне признался (а куда ему было деваться от такого свидетеля), зашакаленные денежки он менял на баксы и тайком от супруги откладывал в кубышку – чтобы в конечном итоге купить подержанную импортную лайбу, мечту всей его жизни.

Назойливая тачка не отставала. Мало того – она несколько приблизилась и я смог определить, что за нами идет вовсе не старая развалюха, а новый "форд". Неужто это дорожные рэкетиры, собиратели дани с шоферюг? Но ведь и дураку ясно, что наш КАМАЗ пуст (стоит только посмотреть на шины), а значит лавэ не предвидится. Ну разве что они нацелились на наши командировочные. Тогда это не "народная таможня", которая брала по-божески, а какие-нибудь бандюки, готовые за стольник пустить под откос железнодорожный состав.

– Сева, атас! – рявкнул я на ухо прибалдевшему от песенных упражнений Лычку. – У нас позади конвой.

– Ну ты, блин, даешь… – Сева быстро выровнял машину, которая, как и он, шарахнулась от моего крика в сторону. – Где?

– В том самом месте… Разуй глаза, горе луковое.

– Вижу. По-моему, "форд-таурус". Ну и что?

– Он шпилит за нами, как привязанный, уже часа два. Я не думаю, будто пассажиры этой импортной тачки настолько уважают отечественный грузовик, что вежливо держаться сзади – чтобы не обидеть нас обгоном.

– Хочешь сказать… – Глаза Лычка от страха стали круглыми как у совы.

Я его понимал – Сева боялся потерять свою кормилицу. Его мысли были просты и бесхитростны: если наши преследователи знают, что мы идем без груза (это может не заметить только слепой), то им нужен КАМАЗ. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ему и в голову не пришло, что в "форде" могут сидеть обыкновенные грабители. Что, впрочем, для нас однохренственно. Дадут по башке чем-нибудь тяжелым – и будешь работать всю оставшуюся жизнь на больницу. Или – что еще хуже – зароют в лесу и сверху набросают валежника. А эти места, несмотря на довольно приличное шоссе, самая настоящая глухомань. Потому нас могут найти разве что через тысячу лет какиенибудь археологи-гуманоиды, прибывшие на раскопки из отдаленной звездной системы.