Джек Кертис (I) - Банджо

— Привет, Мартин, — сказал Гэс, выбираясь из машины. — Это я, Гэс.

— Я узнал тебя, Гэс, — ответил Мартин. — Похоже, что у тебя дела идут хорошо. Все приумножаешь...

Его голос был сухим, как высохший початок кукурузы; когда они пожимали друг другу руки, его рука показалась Гэсу маленькой и какой-то заржавелой.

— Как все наши? — спросил Гэс.

— Да так себе. Мамаша мозгами совсем тронулась. Пришлось отослать ее в заведение, тут неподалеку. Кейти превратилась в свинью. Приносит помет каждый год. Все графство полно ее ублюдками! Я взял в упряжку Лили Вайтгенгрубер. Ну, вот, пожалуй, и все.

— Да, дела вроде бы в гору не пошли с тех пор, как я уехал. — Гэсу казалось, что мрачное настроение Мартина душит его, как густая пыль.

— Да нет, дела не так уж плохи, — сказал Мартин. — Мне удалось удержать пару ферм. Цена на пшеницу снова пошла вверх. Может, я даже стану членом правления банка.

— А как там Хундертмаркс поживает? Он тогда заявил, что я ограбил банк.

— Ну, поговаривали тут, что в банке обнаружили большую недостачу. Вроде Хундертмаркс какие-то свои махинации проворачивал. Ну, вот он и попытался спихнуть недостачу на кого-то другого. Но потом провели ревизию. Вроде все сошлось. Теперь он большой человек в наших краях. Уважаемый.

— Не беспокойся, — сказал Гэс, — я зла не держу.

— А что тебя сюда привело? — спросил Мартин, подозрительно поглядывая на желтую машину и на пикап.

— Нам нужно жратвы человек на пятнадцать. Голодных как волки. Хорошие, толстые бифштексы, картошечку, кофе. Рано утром мы едем дальше — в город.

— А я вот как раз на прошлой неделе зарезал свинью... но не знаю — продавать что-нибудь таким вот... — осторожно сказал Мартин. — Мне не нужно неприятностей.

— “Такие вот” — это я и мои люди. И нам тоже не нужны неприятности, как и всем остальным.

Гэс заметил нечто вроде презрительной ухмылки, мелькнувшей на обветренном, хитром, недоверчивом крестьянском лице. Гэсу стало ясно, что брат ни за что не поймет того мира, в котором Гэс теперь живет.

— Знаешь, мама передала владение всей этой землей мне. Теперь тут все принадлежит мне.

— Я не буду предлагать тебе больших денег, — сказал Гэс, — но кое-что выделить могу. Лили сможет купить себе стиральную машину или что-нибудь еще.

— Пятнадцать человек! Целая армия! — Мартин опустил голову; казалось, он внимательно рассматривает свои тяжелые поношенные ботинки, покрытые коровьим навозом.

— Ладно. Двадцать пять долларов, — сказал Гэс. — И к мясу и всему остальному ты можешь прибавить свое благословение.

— Но это будет в первый и последний раз?

Напряжение Гэса неожиданно спало, и его смех прокатился по двору. Его охватило величайшее облегчение. Боже, как ему повезло, что он убежал от этой однообразной, скучной, иссушающей душу жизни! И теперь никто не может внушить ему страх — ни Мики Зирп, ни шериф по имени Гроувер Дарби. Он понял, что оставил страх и отчаяние далеко позади, и что возврата к ним нет. Что он может вести такую жизнь, которую считает достойной человека.

Чем больше смеялся Гэс, тем кислее становилось выражение на лице Мартина.

— На, возьми сотню, — сказал Гэс, вынимая из кармана пачку денег. — Кстати, ты знаешь, как в нашем деле поступают с доносчиками?

— Не знаю. Как?

— Их отправляют в путешествие, из которого не возвращаются.

— Лили сейчас принесет все, что ты просил, — сказал Мартин, поворачиваясь на каблуках; потом быстро пошел к заднему крыльцу дома.

Гэс понял, что отнюдь не случайно его не пригласили зайти в дом. Уже стоя у дверей, Мартин повернулся и, уже почти невидимый в наступившей темноте, громко сказал:

— А я-то думал, что ты спросишь, как поживает та девица из семейства Маккоев, которую ты испортил.

— Ну и как она поживает?

— Она шлюха из шлюх. Промышляет в “Честерз-Плейс”. Берет сорок центов за один раз. Не брезгует ни всякой швалью, ни черномазыми!

Гэс отвернулся; его не охватили ни гнев, ни отчаяние — больше всего его поразило то, насколько злым может быть человек...

...Маленькая, веснушчатая Сэлли... порванное платьице... веселая, смеющаяся, как мальчишка... и не он, Гэс, ее “испортил”, а тот вонючий банкир...

Гэс направился к машине, к поджидавшему Соленому.

— В чем дело, босс? — спросил Солтц. — Тебе плохо?

— Мне нужно съездить в город, — сказал Гэс тихо. — Ты знаешь Додж?

— Ну, немного знаю. — На лице Соленого отразилось беспокойство — он почувствовал, что возникла какая-то непредвиденная проблема.

— Рядом с Фронт-стрит есть большой склад. Действительно большой.

— Я знаю это место.

— Все, что тебе нужно сделать — загнать грузовики на этот склад. Рано утром, на рассвете. И разгрузить их. Человека, который заведует складом, зовут Хесс. Это наш человек.

— А проблем с полицией не возникнет?

— Закон там в руках шерифа Дарби. Он, вроде бы, подкуплен, но Фитцджеральд не очень ему доверяет. Поэтому его и не очень теребили. Выжидали, как он себя поведет.

— Понятно, — сказал Соленый.

Гэс отдал ему часть денег.

— Если я не объявлюсь — ты знаешь, что делать дальше.

— Может, тебе не надо ехать одному, а, босс? — В голосе Соленого слышалось явное беспокойство. — Жратву Порки может привезти ребятам сам.

— То, что я собираюсь сделать, я должен сделать сам, один, — сказал Гэс. — Но я тебе рассказал, что делать, просто так, на всякий случай. Думаю, что вернусь в лагерь часа через два.

Гэс обогнул дом, потом, выехав на дорогу, повернул к городу. Длинный, тяжелый путь, который они проделали, утомил его, но откладывать поездку в город он не мог.

Он хорошо знал, что за место “Честерз-Плейс”. Еще до того, как он уехал в Канзас-Сити, “Честерз-Плейс” был гадким притоном, который пользовался самой дурной репутацией.

Гэс поставил машину у кромки тротуара, засыпанного ржавыми консервными банками и битым стеклом. Медленно огляделся, высматривая, не устроена ли где-нибудь на него засада. У двери “Честерз-Плейс” стояли попрошайки и, судя по их поведению, ничего необычного вокруг не происходило. Он раздал всю мелочь, что была в карманах, и вошел в дом. Когда-то тут находили прибежище заезжие одинокие, уставшие от жизни ковбои. А теперь со всего города сюда стекалось всякое опустившееся жулье. Как только Гэс вошел, на него пахнуло вонью грязного туалета и дешевого пива, которое так часто здесь разливалось на пол. Словно от старого козла воняло.

За стойкой бара стоял крошечный человечек в очках, над которыми торчал зеленый целлулоидный козырек. Пристально присматриваясь к нему, Гэс попытался определить, на чьей стороне мог бы быть этот человек: Фитцджеральда или Зирпа? И решил, что скорее всего такой тип продастся Зирпу.