Коллектив авторов - Банджо-блюз

– Дура я, да дура я, да дура я проклятыйа-а! У него – четыре дуры, а я дура пятая!

Пронзительно-визгливый голос ввинчивался в мозг, как шуруп.

И ещё банджо.

Ну нету на барже гитары, нету! Всякое есть. Пока убедились, что гитары всё-таки нет, нашли моржовый бивень (кто его забыл?), отделанные кожей питона ножны для катаны (их искали до того три месяца, потом плюнули) и расписное фарфоровое блюдо с рыцарским замком (тут же разбили, абсолютно нечаянно).

И банджо, будь оно неладно.

Джо долго крутил колки, но счёл инструмент вполне годным к использованию. И теперь сипатенькое бренчание заполняло паузы между однообразным:

– Дура я, да дура я, да дура я проклятая! У него – четыре дуры, а я дура пятая!

– Аманда!!! Да сколько же можно!

– Уйди, ск-котина бесчувственная! Женщина грустит! Джо, давай ещё разок!

И Джо дал. Кто же будет спорить с пьяной женщиной, которая желает грустить?! Разве что Дункан Маклауд, но это его амплуа.

– Аманда, побойся Бога. Это же ты бросила этого своего...

– Мак, с-сердце моё! Если бы он посмел меня бросить, я бы его просто уб-била и не рыдала тут на б-барже… Джо, один ты меня понимаешь! Давай ещё разочек, с самого начала… и-и-и… Дура я….

– Аманда, меня оштрафуют за нарушение общественного порядка. Ночь же глухая!

– … а я дура… не мешай. Когда оштрафуют, п-поплачешь вместе со мной… пятая-а-а-а!..

Залихватский аккорд. Звякнуло стекло о стекло.

Бесполезно.

На нижней палубе было чуть тише, но, разумеется, удобный шезлонг оказался занят Митосом и его бокалом. Глаза Старейшего таинственно мерцали, как у спрута в омуте.

– Могу поделиться подушкой и коктейлем, – предложил он.

Подушку Дункан принял, но насчёт коктейля крепко задумался.

– Из чего это пойло сделано? – поинтересовался, устраиваясь у фальшборта напротив шезлонга. Подушка под спиной ещё хранила тепло чужого тела.

– Один старинный рецепт, – прозвучал туманный ответ.

– Спасибо, не надо, – чересчур поспешно ответил он. Но после прошлого коктейля (ну двух… трёх… а, ладно…) «по старинному рецепту» явился, даже не дожидаясь утра, отчаянный бодун.

Тихий смех.

– Ночлежка, а не дом родной, да? Нет счастья даже здесь?

Банджо неистовствовало.

Мак вытянул ноги, почти упершись подошвами в алюминиевые распорки полотняного кресла. Фонари на набережной казались совсем тусклыми, но их робкого светлячкового мерцания оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть странную полуулыбку, смягчившую резкие черты шотландца.

– Счастья? Да, для счастья здесь кое-чего не хватает, – сказал он с выражением не более понятным, чем содержимое бокала Старейшего.

– Я считал, что кое-чего слишком много, – бровь Митоса выразительно изогнулась.

Художник masha_kukhar

– Не, ты неправильно считал. Значит так, начинаю считать я. Для счастья сюда должен ввалиться Ричи с битой мордой и большей частью экипажа итальянского лайнера «Мадонна» в качестве сопровождения. Разумеется, экипаж «Мадонны» будет обуян желанием продолжить бить морду Ричи, и нам придётся вступить в диспут, потому что нельзя мешать Аманде грустить. А в разгар собеседования с итальянским морфлотом обязательно заявится Фиц под ручку с дамой интересного вида, которым позарез надо вспомнить славные деньки в Рио в нашей компании. Ну, ясное дело, в стороне он остаться не сможет, славная потасовка для Фица всё равно что мёд для мухи, и он поломает мне кое-что из такелажа. Для начала, чтобы показать, на что способен. А ты же понимаешь, что Аманда, которой мешают печалиться – это страшное оружие массового поражения. Боцман с «Мадонны» сделает ей предложение руки и сердца тут же, на борту, в пучине боя, лишь бы она только перестала страдать об ушедшей любви. Но она откажет ему каблуком по лицу. Да, я забыл: Джо, спасая банджо, подберёт то, что Фиц отломал от такелажа, и покажет, на что способны ветераны, и что рано списывать их в запас. Так вот, именно тогда наступит момент для возвращения Тэссы с ассамблеи далеко продвинутых художников. Она возьмёт в руки Большое Мокрое Полотенце и…

– И тут кто-нибудь с перепугу вызовет полицию.

– А как же! Вот я и вызову. Все свободные подразделения и патрули, никак не меньше! Всё равно к тому времени палубу уже успеют проломить. Моряки, прихватив Фицкернову даму интересного вида, отступят за борт под команду: «Полундра!». Но их можно понять, они люди военные, у них устав. А нас в полном составе заметут в участок. И тебя заметут, хоть ты и попытаешься сделать вид, что оказался на барже случайно, и вообще у тебя есть справка о наличии нимба и крылышек. Не поможет, любезный. Будешь сидеть, как все, в обезьяннике до утра. Под банджо, которое Джо не бросит ни за что. А фараонам и банджо, и Амандин вокал очень даже понравятся, и они будут заказывать «Девочки из Буффало» восемь раз подряд.

– Это жестоко. Сбавь до пяти.

– Ни за что. Терпи. А то для счастья не хватит. Да, утром мы позвоним Дарию, чтобы он внёс за нас залог. Сам он, конечно, не приедет, но пришлёт такого всего из себя внушительного монаха с лицом, которое от святости только что не лопнет, и тот положит в кассу необходимые сестерции и динарии. У Дария есть, я знаю. А на улице нас будут встречать очень сердитая Алекса и чрезвычайно недовольная Наоми.

– С полотенцами?

– Обязательно. Какое же счастье без Большого Мокрого Полотенца?

– И Алекса скажет, что я связался с плохой компанией, и что она проплакала всю ночь. И будет требовать, чтобы я эту хулиганскую компанию бросил.

– А ты бросишь?

– Ну, во всяком случае, буду смываться в момент явления Фицкерна.

Дункан засмеялся, запрокинув голову к чёрно-звёздному, тусклому в размытом свечении города небу.

– Мак?

– Да?

– Ты никогда их не отпустишь?

Маклауд подтянул колени к животу и требовательно протянул руку, в которую немедленно прыгнул бокал с таинственным напитком.

– Я никого не держу, Старейший. Никого. Просто… дверь всегда открыта, понимаешь? Моя дверь, здесь, – и он прижал свободную руку к сердцу. – Может, кто-нибудь заглянет в гости. Постоит на пороге, кивнёт, спросит: «Как дела, Мак?» Или скажет: «Я скучаю по тебе, Мак» Или другую бессмыслицу. Знаю, что ты сейчас скажешь, но я иначе не умею жить...