Коллектив авторов - Банджо-блюз

Бойцы Урука... Некогда эти воины слушали только его, он был богом для них. Некогда, очень давно, был он сам славным царем Урука. А теперь трон Урука принадлежит Хумбабе...

И посреди гибнущего города умер Гильгамеш.

Солнце cветило прямо в глаза. Первый момент Гильгамеш не понимал, где находится. Солнце... На рассвете они напали, вспомнил он. Меньше недели понадобилось им, чтобы прорвать оборону. Это же не Урук с его высокими стенами и неприступными бастионами. Это Эшнунна, нежная и прекрасная, город, не созданный для войны.

Гильгамеш попытался выпрямиться, но что-то ему препятствовало. Он вдруг понял, что скован, и в этот миг вспомнил все: бой, кольцо врагов, гибель своих последних воинов, сразившее его копье... Он в плену, и это значит только одно: Эшнунна пала!

Гильгамеш повернул голову, чтобы избежать палящего солнца, и попытался понять, где находится. Ясно, он не в городе. Скалы... Взгляд в другую сторону – да, это храм Иштар. Храм был построен по его распоряжению в половине дня езды верхом от города. Здесь повсюду величественные отвесные скалы, и там, где они сходились, замыкая вход в долину, под вертикальной стеной и стоял храм.

Гильгамеш лежал на площадке перед ним. Внезапно он почувствовал шепот богов, возвещавший всякий раз о приближениях других бессмертных. Солнце закрыла тень, и он услышал позади себя ненавистный голос Хумбабы.

– Могучий Гильгамеш... – Хумбаба пнул связанного. Гильгамешу ничего не оставалось, как молча сносить оскорбления.

– А выйти на честный поединок духу не хватает? Боишься меня? – бросил он тени.

Хумбаба наклонился так, что Гильгамеш чувствовал его дыхание.

– Однажды мы уже дрались в честном поединке, ты забыл? – прошептал король Урука в ухо пленнику. – И я выиграл... – с этими словами Хумбаба поднялся и пошел прочь.

А Гильгамеш вспомнил, как проиграл дуэль в кедровом лесу и как Энкиду подоспел в последний момент с отрядом лучников, нашпиговавших Хумбабу стрелами.

«Энкиду, ты никогда не держался правил...»

Минуло несколько часов, как откуда ни возьмись появились люди. Гильгамеш пробовал заговорить с ними, но они не приближались и ни один из них не произнес ни слова. Ничего не оставалось, как лежать, бессмысленно уставившись в небо. Это угнетало. Сознание того, что находишься на святой земле, не слишком успокаивало. Гильгамеш раздумывал, успела ли М а ри бежать из захваченного города.

На следующее утро снова явился Хумбаба и велел двум воинам поднять пленника на ноги. Гильгамеш пытался вытащить нож из-за пояса одного из них, но был слишком слаб, чтобы сделать это быстро.

Придя в себя после ударов, которыми его наградили стражники, он впервые увидел то, над чем молчаливые мужчины работали день и полночи: перед входом в храм торчали невысокие столбы, врытые повсюду, где почва была рыхлой. Вход в храм насильственно расширили, а в центре разграбленного святилища стояло странное сооружение из... нет, не из бронзы, но металл сиял... каким-то неземным блеском.

Гильгамеш перевел взгляд на Хумбату:

– Что за игру ты задумал? Это святая земля, ты не можешь меня здесь обезглавить.

– О, нет, обезглавливать тебя я не собираюсь, – рассмеялся Хумбаба. – Пока не собираюсь, – и внезапно добавил: – Для тебя у меня другие планы. Я дам тебе время. Много времени. Чтобы ты мог поразмышлять о честных поединках и как их положено проводить.

С этими словами он подал знак воинам, и те потащили Гильгамеша к металлическому сооружению, напоминавшему искаженный трон. Они заставили рослого шумера сесть на «трон» и, с великим трудом удерживая, обвивали длинной цепью. Вскоре все его тело было скрыто под неизвестным металлом, свободной оставили только голову. Гильгамеш напряг мускулы, но цепь не давала ни малейшей слабины. И тут начали сбываться самые страшные его кошмары.

Стража привела еще пленников, и Гильгамеш узнал их. Там был военачальник Уннар, и верный слуга Синини, и верховный жрец Эшнунны Титна-уштим, и там была... Гильгамеш не смог сдержать крик, увидев М а ри, всю в синяках и связанную.

– Что ты делаешь, демон! Это только наше дело, только между нами!

Металлический хомут прочно зафиксировал его голову, принуждая смотреть в одном направлении. Гильгамеш закрыл глаза, когда воины начали проламывать пол и вбивать столбы прямо перед ним. В ушах стоял грохот молотов.

Удар в живот заставил его дернуться. Открыв глаза, он увидел у столбов дюжину пленников, а через пролом – остальных. Каждый был привязан так, что мог смотреть только на царя.

– Я бы казнил всех, – небрежно бросил Хумбаба, – но кто-то же должен работать, город отстраивать. Поэтому я ограничусь сотней твоих ближайших друзей и вернейших слуг. Чтоб ты не скучал, – с насмешкой добавил он, выхватывая из-за пояса нож. Потом схватил Синини за левую руку и точным движением перерезал ему вены.

– Кровь твоих подданных за кровь моих! – теперь сам голос Хумбабы походил на режущее лезвие. Он шагнул к другому столбу и схватил руку отчаянно сопротивляющегося Титна-уштима, игнорируя заклинания жреца. Через секунду пол у ног Титна-уштима окрасился красным.

Гильгамеш видел страх смерти в глазах своих людей и в этот момент готов был на все, только бы их спасти.

– Возьми мою голову, отпусти их, – шептал он.

Хумбаба коротко посмотрел на него и с мрачной усмешкой повернулся к следующей жертве.

– За моего убитого брата! – гремел он, выпуская сдерживаемую столетиями ярость. Вазин-уни, мудрейшая женщина Эшнунны, умерла с тихим вздохом.

– За сожженные кедровые дворцы, красу и гордость моей страны! – Хумбаба зарезал очередного пленника. Пол храма давно превратился в озеро крови.

Он снова повернулся к Гильгамешу:

– И за то, что ты велел смертным меня убить, чтобы спасти тебя от поражения!

– Возьми мою голову! – кричал Гильгамеш. Но Хумбаба медленно приблизился к остававшемуся невозмутимым до конца Уннару и всадил ему в сердце нож.

Следующий столб – М а ри. Хумбаба так же не спеша подошел к ней. Глаза Гильгамеша расширились от ужаса. Не осталось больше ничего, что он мог бы предложить Хумбабе, и не было ни одного бога, у которому бы он не взывал, моля о помощи.

Но Хумбаба убрал нож, усмехнулся и мягко отвел прядь волос с лица М а ри:

– Нет, тебя пожалуй оставлю, – с этими словами он кивнул стражникам и вместе с ними покинул храм, оставив Гильгамеша среди мертвых и умирающих.

Выходя, он бросил через плечо:

– Я еще приду за твоей головой. Однажды.

Он не мог освободиться. Он не мог даже повернуть головы, а когда воины приходили убить еще кого-нибудь, они заставляли его смотреть. Хумбаба больше не появлялся. Через шесть дней в живых оставалась только М а ри. Гильгамеш смотрел на нее и не мог вымолвить ни слова. Что он мог сказать? Просить прощение за то, что не сумел защитить ее? Больно было смотреть ей в глаза, полные такой же любви, как в тот далекий день, когда повелитель Эшнунны почтил визитом винный погребок ее отца. Всего пару раз ей приносили хлеб и воду. Гильгамеш чувствовал, что ее силы на исходе. Внезапно она подняла голову и заговорила, впервые за все время плена.