Коллектив авторов - Банджо-блюз

Кто бы это ни был – если вообще кто-то был, – он ушёл. Не охотник, по крайней мере, не охотится сегодня, и Митос тоже не собирался. Он вернулся к себе и проспал полтора часа, прежде чем пришлось вернуться в лагерь. Среди практикующих медиков широко известен тот факт, что чем меньше ты спал ночью, тем более загруженным окажешься днём. Митос принимал пациентов девять часов и, улучив момент, удрал из палатки, прежде чем его успели заставить делать это на протяжении ещё девяти часов. Глаза уже были в кучку, а колени ломило от необходимости подолгу стоять. Он сел на землю и закурил одну из тех сигарет, что стрельнул у солдата из Вирджинии вместе с зажигалкой. Турецкий табак, попавший в Афганистан через Ричмонд. Митос не курил несколько десятилетий, но сейчас это отлично вписывалось в образ Ганса Питера Гуттмана, врача и наркодиллера. В книгах плохие парни всегда курят, особенно врачи.

Он закрыл глаза и задремал, позабыв о недокуренной сигарете, которую держал в руке, когда почувствовал, что на него кто-то смотрит, кто-то смертный. Инстинкты – полезная штука. Митос не открыл глаз, и человек подошёл поближе. Значит, Джо. В нескольких сантиметрах от его правой руки на землю опустилось что-то увесистое. По звуку стало понятно, что бутылка. Митос не глядя взял её и посмотрел на Джо.

В пластиковой, прохладной на ощупь бутылке отказалась вода. Открутив крышку, он с удовольствием отпил.

– Выбрось её, пока не поджёг себя, – посоветовал Джо, и Митос затушил сигарету.

– Пожалуйста, не говори, что тебе нужна медпомощь в каком-нибудь деликатном вопросе, – предположил Митос.

Джо даже не улыбнулся:

– Какого чёрта ты делаешь по-твоему, Ганс Питер?

Митос предпочёл бы гонорею.

– Присаживайся, Джо, – пригласил он, – мне тебя не видно, солнце бьёт в глаза.

Джо раздражённо или, может, неприязненно хмыкнул, но неловко сел. Вопреки собственному желанию, Митос испытал укол вины. Теперь Джо будет сложно встать без опоры, за которую можно было бы ухватиться. С другой стороны, он не сможет уйти, что хорошо.

Когда ведёшь двойную жизнь или занимаешься тёмными делишками, самое главное – всё отрицать. Никогда ни в чём не признавайся, неважно, насколько крепки улики против тебя. Он мог бы корчить перед Джо святую невинность, но слишком устал:

– То же самое, что ты или Маклауд. Помогаю людям.

– Помогаешь себе, это больше похоже на правду, – ответил Джо, – тот мальчишка прошлой ночью, он не был гражданским, и его не козёл рогами проткнул. Избавь нас обоих от лжи.

– Ты следил за мной? Каким образом? Подглядывал в окно?

– Я знал, что ты сперва пойдёшь к себе и шёл за вами оттуда, а потом перелез через стену в саду.

Митос был поражён. Фарука со всеми его предосторожностями, паролями, условленным стуком и охраной обставил пятидесятилетний калека-журналист и блюз-гитарист.

– Они бы тебя убили, если заметили.

Джо замялся:

– У меня было кому прикрыть спину.

– Маклауд? Ты и Маклауд шпионили за мной? И что ты сделал? Заставил его ждать в конце квартала с сотовым?

– А ты, похоже, по СNN сможешь объявить, что влип куда-то? Что, по-твоему, мы должны были делать?

Это было так трогательно. Как обычно в подобных случаях, Митос дал слабину.

– Хорошо, – признался он, – вы меня поймали.

– Чёрт возьми, да! – гневно прошептал Джо, – государственная измена. Я не ожидал, что ты сделаешь что-то подобное.

Митос вздохнул:

– Это не измена. Я не гражданин Америки. Они попросили помощи, и я её оказал. Я должен был позволить тому мальчишке умереть?

– Может быть, – не сразу ответил Джо, – может быть, и должен был. Он террорист, Митос. А что, если он выздоровеет и взорвёт автобус, полный детей?

– А что, если он выздоровеет и вырастит того, кто придумает лекарство от рака?

Раздражённый Джо одарил его мрачным взглядом.

– Слушай, – продолжил Митос, – я не Маклауд, я не делю мир на чёрное и белое и провёл немало времени, наблюдая. Люди — это люди. Ты спасаешь их, если можешь, убиваешь, если нет, и остаётся только надеяться, что на выходе счёт будет равным.

– Думаю, в этом случае тебе предстоит ещё немало работы, чтобы он сравнялся, – голос Джо был холоден.

– Нет, – ответил Митос ему в тон, – я не искупаю вину, Джо.

– Ну тогда тебе, наверное, неплохо платят, а? Глядя, как ты рискуешь своей драгоценной головой, проводя день за днём здесь... – он сделал широкий жест рукой, обводя лагерь беженцев, Кабул, Афганистан, Ближний Восток, катастрофу за катастрофой.

– Можно и так сказать, – согласился Митос.

Джо прикрыл глаза.

– И что это? – спросил он. – Опиум? Работорговля? Митос...

– Хорошего же ты обо мне мнения. Всё не так ужасно, веришь ты или нет. Я вообще понятия не имею, где теперь торгуют людьми.

Выражение на лице Джо не изменилось, что означало: он и не считал свои предположения правдоподобными. Это было приятно.

– Древности, – признался Митос.

– Что?

– Ты знаешь, насколько стар этот город? Даже старше, чем думают местные. Они почти со всеми воюют, торгуют абсолютно со всеми и не осознают... смертные никогда не понимают, чего лишаются, пока не потеряют это. Три тысячи лет истории, Джо, подумай об этом, три тысячи лет истории, пожертвованных, чтобы отомстить за три тысячи жизней, – кто-то по другую сторону палатки позвал его, но он не собирался отзываться сам, пока его не найдут. – Я один убил больше, – добавил он устало, хотя это признание и не было ему на руку.

– Ладно, – мрачно отозвался Джо, – ладно, мне только хотелось узнать, что у тебя есть причина для этого.

Его нашли улыбающиеся с энтузиазмом медсёстры, наверняка думающие: «Какого чёрта он здесь делает?».

– Спасибо, – распрощался Митос с Джо по-французски, как доктор Гуттман, помогая ему встать, – спасибо.

Митос провел ещё три часа в палатке, прислушиваясь к сердцебиению, проверяя глаза, накладывая гипс на сломанные руки и мечтая о портативном аппарате УЗИ или МРТ и цифровом ЭКГ. Он чувствовал себя немного лучше и должен был ещё заглянуть к Рашиду, проведать своего пациента. Вечерами вроде этого он бывал счастлив, что не является настоящим медиком, у которого есть обязательства. Он мог бросить всё это в любой момент.

Джо ждал его, когда он собрался уже уходить. Митос слишком устал, чтобы выдать что-то кроме улыбки: «Эй! Ты теперь будешь всюду ходить за мной, чтобы я не влип в неприятности?»

Джо улыбнулся в ответ, и у Митоса отлегло от сердца, но, конечно же, Доусону нужно было разрушить момент словами:

– Тебе придётся рассказать кое-что Маклауду, ты же понимаешь.

– Да, – согласился Митос, – я просто пытаюсь выбрать самую подходящую версию.

– Может, стоит попробовать сказать правду?

Митос хмыкнул, не удержавшись: