Иван Стрельцов - Пикирующий глиссер

– Я уже распорядился, – в тон Гильядову ответил бизнесмен…

Отведенные на изучение технической документации дни быстро промелькнули. Вскоре началась практическая работа, глиссеры спустили на воду и начали мокрую обкатку.

Сперва на холостых оборотах, потом плавали по бухте, выполняя элементарные фигуры «круг», «коробочку», «змейку». Все это как-то было несерьезно, как говорится, «по-детски».

Недовольно моряки роптали, хотелось большего, но инженеры упорно не замечали их стенаний, занимаясь изучением приборов и механизмов, отлаживанием оборудования глиссеров.

Каждый вечер катера поднимали на берег и над ними корпели специалисты, чтобы с утра все начать заново. Вскоре от рутины «взвыли» не только контрактники-рулевые, но и офицеры-испытатели. Назревала революционная ситуация, когда верхи заняты своими насущными проблемами, а низам все осточертело. И когда казалось, что скандала не избежать, появился как всегда с жизнерадостной улыбкой Иван Иванович. Выслушав стенания, испытатель терпеливо стал пояснять:

– А что вы хотите? Модель принципиально новая. Это же как рождение ребенка, а ребенок, что? Правильно, сперва лежит, потом ползает на четвереньках, наконец поднимается на две конечности и начинает ходить, и уж только потом учится бегать, прыгать, плавать и нырять. Вот вы и учите нашего новорожденного, а инженеры шлифуют механизмы и фиксируют работу этих самых механизмов на разных режимах. Ведь впоследствии от правильного функционирования наших «Ихтиандров» будет зависеть жизнь боевых пловцов и выполнение боевой задачи. Так что наберитесь терпения и работайте, а я вам торжественно обещаю, что до наступления Нового года мы закончим предварительные испытания и сможем себе устроить рождественские каникулы.

Пар был выпущен, и работа пошла в прежнем режиме. Уже больше месяца моряки испытывали тактический глиссер. Больше десяти часов в день тяжелая принудительная работа, плавящая мозги.

«Что я делаю, чем занимаюсь? – направляясь после испытаний в экипаж, размышлял про себя Савченко. – Глиссера находятся под постоянной охраной. По ночам они стоят в ангаре, даже днем, когда бултыхаемся в гавани, и то под охраной будь здоров». Виктор вспомнил остроносый силуэт малого сторожевика, который охранял выход из бухты. Тут не то что угнать глиссер, подводным диверсантам пробраться и то будет сложно. «До Нового года я совсем сноровку диверсантскую потеряю».

В комнате, которая на морской манер называлась кубриком, соседа не было, хотя команда Козачука отработала свою программу на час раньше.

Савченко с облегчением стащил с плеч казавшийся сейчас неподъемным бушлат и повесил его на крючок за дверью. Потом до хруста распрямил плечи, сидеть часами в ограниченном пространстве бухты – занятие изнурительное и выматывающее. Неожиданно внимание Виктора привлек незнакомый предмет, лежащий на подоконнике. Приблизившись, он разглядел небольшой самодельный нож. Узкое десятисантиметровое лезвие с обоюдоострой заточкой, плоская прямоугольная гарда. Рукоятка была набрана из кругляшков черно-белого плексигласа, а в торце наклеен советский железный рубль.

Оружие, какое бы оно ни было, всегда гипнотизирует мужчин. Савченко не стал исключением, протянув руку, он взял нож, проверяя, как тот сбалансирован, сделал несколько неуловимых движений, потом перехватил его за лезвие, примериваясь. Через несколько секунд он убедился, что самоделка плохо подходит для боевой работы.

– Барахло, – вслух разочарованно буркнул разведчик, возвращая нож на прежнее место, – только бумагу им резать.

– Я встретил вас, и все былое в моей душе угасло не совсем, – гундося себе под нос, в кубрик вошел Алексей Козачук. На нем был длинный банный халат, а голову покрывала чалма из махрового полотенца. Контрактники в испытательном центре имели некоторые преимущества перед срочниками. Одним из которых были душ в любое время и наличие неуставных банных принадлежностей.

– Приветствую истинных тружеников моря, доблестных пилотов-испытателей, – с порога жизнерадостно объявил младший Лоцман, от горячей воды его лицо буквально пылало жаром.

– Угу, пилот, а еще лучше летчик-налетчик, – не разделил оптимизма соседа по кубрику Виктор.

– Чего киснем? – не унимался Алексей. – Давай быстренько в душ, вода сегодня просто райская. Распаришь свои косточки, суставы, потом контрастные процедуры. Снова себя человеком почувствуешь, усталость как рукой снимет.

– Только это и остается, – со вздохом согласился Савченко. Захватив сменную одежду, он направился в душевую комнату. Все оказалось именно так, как и советовал ему Алексей, – смена горячей и холодной воды сняла напряжение в одеревеневших мышцах и общую усталость в организме. Виктор влез в спортивный костюм, заменяющий банный халат, и вернулся в кубрик, где его ожидало новое перевоплощение Козачука. Тот уже переоделся в гражданскую одежду и обильно окроплял влажные волосы туалетной водой.

– Ты чего? – удивился Савченко, наблюдая за соседом.

– А что? – обернулся Алексей, но тут же сориентировался и пояснил: – Понимаешь, старичок, в жизни каждого нормального человека среди рутины должны иметь место всплески праздника. К примеру, плывет водолаз под сплошным ледяным полем, кромешная тьма, и не знаешь, где верх, где низ, и тут на тебе, солнечный луч проникает сквозь полынью, или, ну, скажем, рыбацкую лунку, и ты понимаешь, что живешь и жизнь прекрасна.

– Ясно, – понимающе усмехнулся Виктор, потом покачал головой. – В тебе умер романтический поэт времен Серебряного века. В самоход собрался?

– И не один, – блеснул зубами Козачук.

– Мне-то что делать в незнакомом городе?

– Найдем что. Мы, конечно, глухая провинция, но все же нашлось место неплохим развлечениям. Например, ночной кабак «Золушка», там закатывают такие дискочи, обалдеть, – Алексей мечтательно закатил глаза и прицокнул языком. – А девки какие там бывают, королевы. Мисс Вселенная на их фоне жалкая пиратская копия, и, главное, без столичных заскоков, доступные, как будто ты последний мужик на этой грешной земле.

– О как, – не удержался от реплики Савченко.

– Так я тебе говорю, – Алексей выпятил мясистую нижнюю губу и хвастливо добавил: – Прошлой весной один раз там зажигал, так за ночь четырех кобылиц отымел, и каждая, между прочим, что твоя Жанна Фриске или Дженнифер Лопес.

Виктор улыбнулся, поняв, какие женщины для «соседа» являются эталоном женской красоты и привлекательности.

А младший Лоцман самозабвенно продолжал:

– Домой добрался, как мартовский кот, еле ноги дотащил. Брюки снял, бросил мимо стула, а дальше просто рухнул в кресло и тупо пялюсь в стенку. Тут моя матушка влетает и давай причитать: «Лешенька, сынок, что же ты брючки бросил, они помнутся, снова гладить». А ей так еле-еле отвечаю: «Мам, нету сил». Она штаны сложила, на стул повесила и дальше кудахчет: «Понимаю, что ты сегодня не тусил, а брючки все равно надо складывать аккуратно. Потому что твоя туса может быть в следующий раз». Прикинь, во хохма.