Ли Чайлд - Без промаха

– Все это очень гипотетично, – заметил Стайвесант.

– И однако же, я собираюсь этим заняться, – ответил Ричер. – Если будет необходимо, сам. Ради Фрелих.

Стайвесант кивнул:

– Хорошо, но какой у них мог быть мотив?

– Возможно, что и смешанный, – произнесла Нигли. – Они могут быть аутсайдерами, питающими вражду к Секретной службе, людьми, которых не приняли в нее на работу. Если они состоят в правоохранительных организациях, то могут знать и о ГЦИП, и о том, какое оружие вы закупаете.

– Мотив связан с Армстронгом, – сказал Ричер. – Непременно должен быть связан. Подумайте о временной последовательности событий. Армстронг попал в число кандидатов летом. До того о нем никто и слыхом не слыхивал. А теперь мы начинаем получать угрозы в его адрес. Почему теперь? Потому, что во время кампании он что-то сделал, вот почему.

– Ладно, поступим следующим образом, – сказал Стайвесант. – Мы сообщим Бэннону о теории Нигли. Однако мы нарушили бы свой долг, если бы не рассмотрели и альтернативный вариант. Поэтому мы займемся теорией Ричера. Так с чего мы начнем?

– С Армстронга, – ответил Ричер.

Стайвесант позвонил человеку из Управления по исследованию средств защиты и вызвал его к себе. Затем они отправились в «Дом Гувера» – Стайвесант хотел еще раз повидаться с Бэнноном. Ричер и Нигли остались ждать его в вестибюле. Здесь был телевизор, и Ричеру хотелось посмотреть, не появится ли в ранних вечерних новостях сообщение о заявлении Армстронга. До новостей оставалось полчаса.

– Как ты? – спросила Нигли.

– Довольно странное чувство, – ответил Ричер. – Как будто я сразу два разных человека. Под самый конец она принимала меня за Джо.

– Закрой глаза, – сказала Нигли, – выброси это из головы. Ты должен сосредоточиться на стрелке.

Он закрыл глаза. Вспомнил звуки, которые слышал тогда. Лязг раздаточных ложек и слова Фрелих: «Спасибо, что заглянули». А следом миссис Армстронг: «Приятного аппетита». Затем негромкий удар первой пули о стену. Вспомнил Фрелих в последнюю минуту ее жизни. Вспомнил брызги крови и свою реакцию. «Огонь на поражение. Откуда?» Он поднял взгляд вверх и увидел… что?

– Плащ, – произнес он. – Плащ и то, как он на нем сидел.

– Ты его видел раньше? – спросила Нигли.

– Да.

– Цвет?

– Не знаю. Не уверен, что у него вообще был цвет.

– Материал?

– Материал важен. Не плотный, не тонкий. Плащ был длинный.

Он снова закрыл глаза и принялся рыться в памяти, отыскивая плащ.

Через двадцать минут он сдался и жестом попросил дежурного офицера прибавить в телевизоре звук, чтобы можно было послушать новости. Репортаж открылся видеозаписью – Армстронг подает руку вылезающей из лимузина жене. Следом съемка, произведенная минут через семь-восемь, когда к столу уже выстроилась очередь.

А потом произошло это.

Из-за глушителя выстрела слышно не было, а поскольку его слышно не было, оператор даже не пригнулся. Картинка осталась устойчивой. И по той же самой причине было совершенно непонятно, почему Фрелих вдруг прыгнула на Армстронга. Он упал, и она вместе с ним. Вторая пуля ударила в нее.

– Она была слишком быстрой, – произнесла Нигли. – Промедли она четверть секунды, пуля попала бы в жилет.

– Да, она была чересчур хороша.

На экране появился ведущий, сообщивший, глядя прямо в камеру, что реакция вице-президента была мгновенной. Появилось изображение Армстронга, стоявшего вместе с женой на парковке у Западного крыла. Вид он имел решительный. Заверил Америку, что никакое насилие и запугивание не заставят правительство прервать работу. Закончил же Армстронг словами о том, что в знак абсолютного уважения к погибшим он отменяет все назначенные встречи и остается в Вашингтоне до той поры, пока не посетит заупокойную службу своего личного друга, женщины, руководившей его охраной. Служба, сказал он, состоится в воскресенье в маленькой церкви маленького города Грейс, штат Вайоминг.

После этого дежурный офицер убавил звук и отвернулся от телевизора. Ричер снова закрыл глаза. И снова вернулся к тому, что видел на крыше: изгиб плеча стрелявшего человека, его пробежку, раскачивающиеся, хлопающие полы плаща. Плащ. Плащ знакомый. Ричер широко раскрыл глаза.

– Плащ был длинный, красновато-коричневый, с каким-то легким рисунком на ткани. И полы его мотались, когда он бежал.

– Кто «он»?

– Полицейский из Бисмарка. Он бежал мне навстречу, когда я выходил из церкви. Он же был и на крыше склада.

– Это серьезное заявление, – сказал Бэннон. – И основывается оно на четверти секунды наблюдения с расстояния в тридцать метров и в обстановке крайней сумятицы.

Они снова находились в конференц-зале ФБР.

– Это был он, – ответил Ричер. – Никаких сомнений.

– У всех полицейских снимают отпечатки пальцев, – сказал Бэннон.

– Значит, его напарник не полицейский, – отозвался Ричер.

– Не лишено смысла, – сказал Стайвесант. – Армстронг живет в Бисмарке. А постоянно живя в городе, человек обзаводится врагами.

Бэннон скорчил гримасу:

– Описание?

– Высокий, – ответил Ричер. – Песочного цвета, седеющие волосы. Худое лицо, худощавое тело. Длинный плащ, из чего-то вроде плотного твила, красновато-коричневый, распахнутый. Твидовый пиджак, белая рубашка, серые брюки.

– Возраст?

– Сильно за сорок или под пятьдесят.

– Звание?

– Он показал мне золотую бляху, однако нас разделяло шесть метров. Я не смог ничего на ней прочесть.

– Он что-нибудь сказал?

– Крикнул, с того же расстояния.

– Надо запросить из полицейского управления Бисмарка личные дела, пусть Ричер просмотрит фотографии, – сказал Стайвесант.

– Это займет два дня, – ответил Бэннон. – И кого я стану просить? Может оказаться, что я как раз на плохого парня и попаду.

– Тогда поговорите с вашим подразделением в Бисмарке, – предложила Нигли.

Бэннон медленно поднялся и пошел звонить. Вернулся он через пятнадцать минут.

– Новость хорошая и новость плохая, – сообщил он. – Хорошая состоит в том, что Бисмарк не самый большой на земле город. В полицейском управлении сто шесть офицеров, у которых имеются бляхи. Двенадцать из них женщины, что оставляет нас при девяносто четырех. И благодаря чудесам современной техники их фотографии будут в ближайшие десять минут отсканированы и посланы нам электронной почтой.

– А плохая? – осведомился Стайвесант.

– После.

Меньше чем через десять минут в зал торопливо вошел агент, принесший стопку листов бумаги. Девяносто четыре лица. Ричер работал быстро. Просмотрел все снимки. Ни одного даже отдаленно похожего.

– Теперь новость плохая, – сказал Бэннон. – В полицейском управлении Бисмарка в штатском никто не ходит.