Александр Бушков - Бульдожья схватка

Но как ответ отыскать? В конторе, кстати, никто до сих пор не встревожился из-за отсутствия Козырева — ну, понятно, прошло слишком мало времени, разве что иные удивятся мимолетно, отчего это на подписании не было Фомича, коему просто-таки по протоколу положено… Однако из сотрудников «Дюрандаля» на церемонии была одна только Снежная Королева, Ирина Сергеевна, а она не из тех, кто спешит разносить сплетни. Вообще интересно, как там будет обставлено с Фомичом, со вчерашнего вечера исправно коченеющим на полу той квартирки? Позвонит какой-нибудь аноним в милицию или события предоставят их естественному течению? Если…

Мурли-ширли-мырли! Селектор закурлыкал…

— Павел Иванович…

— Да?

— К вам Ирина Сергеевна по срочному делу…

— Жанночка, пусть подождет буквально минуту… Я скажу, когда..

— Понятно, — пропела Жанна и отключилась.

«А вдруг?» — мелькнуло у него в голове. Почему бы и нет? Еще не факт, что именно она и есть помянутая Фея… но, окажись она Феей, это прекрасно уложилось бы в мозаику. Очаровательна, что немаловажно для сексуально подвинутого Пашки, умна, что в этом деле опять-таки плюс, сидит на бухгалтерии — снова ставим плюсик…

Как проверить? Да очень просто!

Он великолепным прыжком, словно берущий одиннадцатиметровый искусный вратарь, метнулся к сейфу за картиной. Выхватил оттуда ту бутылку «Хеннесси», где оставалось не более стакана, на ходу отхлебнул, проливая на пиджак и сорочку. Для надежности выплюнул большую часть отхлебнутого в горсть, втер в полы пиджака. Плюхнул на стол стакан и бутылку, распустил узел галстука. Двумя пальцами сунул в нагрудный карман невесомую плоскую пластиночку микрофона. Чтобы придать картине завершенность, плеснул коньяком прямо на парочку малозначительных бумаг, залежавшихся на столе. Нажал клавишу:

— Ирину Сергеевну х-хачу! — прямо-таки рявкнул он с интонациями Мимино, так, чтобы сама помянутая непременно услышала. — Проси!

Снежная Королева с порога, одним взглядом оценила обстановку, но бровью не повела, изящно ставя великолепные ноги, подошла к столу.

— Прошу, драгоценная! — с подъемом заявил Петр, обогнув стол и приблизившись к ней вплотную. — Украсьте своей персоной кресло!

От него должно было нести, как от винной бочки, но деловая красавица оставалась невозмутима. Села, положив ногу на ногу, держа на коленях тонкую пластиковую папочку, поинтересовалась:

— Павел Иванович, вы, простите великодушно, в состоянии серьезно относиться к делу?

— Разумеется, — кивнул Петр, стоя в величественной позе, опершись рукой на угол стола. — Я здесь, простите, немножко употребил, но излишества эти вполне понятны, если вспомнить, с какой мы церемонии вернулись… Есть повод. Не так ли?

— Я с вами совершенно согласна, — кивнула она. — Вот только нужно подписать еще пару документов… Дополнительных протоколов, касающихся передвижения денег…

— Послушайте, очаровательная, а это непременно нужно делать именно сегодня? — с капризными нотками вопросил Петр. — Никуда они и до завтра не убегут, я полагаю…

— Позвольте уж мне решать, — сказала она непреклонно. — Подпись ваша необходима мне сегодня…

— Что? — вскинул он брови, изображая легонький приступ пьяной злобы. — Дорогая, вы очаровательны, но не кажется ли вам, что и законченным красоткам следует держаться с боссом самую чуточку почтительнее…

— Так то с боссом, — протянула она вдруг, медленно, многозначительно глядя ему в глаза и улыбаясь отнюдь не холодно — с нормальным, человеческим лукавством. — Так то с боссом, дражайший господин Иванович…

— Вы это что? — спросил он с видимой растерянностью.

Однако в душе ликовал: а зверь бежит, и прямо на ловца! Все правильно просчитал…

— Я? — она улыбалась. — Дорогой Павел Иванович, так уж сложились некоторые обстоятельства, что в тайну, кроме Фомича, оказалась посвященной еще одна особа… Вам необходимо все растолковывать? Или так поймете? Вы, по моим оценкам, далеко не дурак… Не хочется надолго затягивать эти шпионские игры — пароль, отзыв, славянский шкаф… Лучше позвоните по известному вам номеру человеку, вынужденному некоторое время провести в бинтах, и попросите его одобрения…

— И позвоню, — сварливо сказал Петр. — А говорил, никто не знает… — Он взял мобильник, набрал номер, поговорил с минуту, употребляя обтекаемые формулировки, как и Пашка на том конце. Отложил телефон, осклабился: — Ваша правда, меня только что заверили: вам можно всецело доверять…

— Приятно слышать. Итак, вам следует подписать вот здесь, во всех трех экземплярах, и здесь, в двух…

— Минуточку, — проворчал он, взял бумаги и бегло пробежал.

Как и следовало ожидать, в них запутанными юридическими формулировками излагалась не столь уж и запутанная мысль: некий уполномоченный кипрский банк, возглавляемый господином Костасом Василидисом, брал на себя обязательства служить посредником на первом этапе движения инвестиций из зарубежья в Шантарск. Бумаги уже были подписаны данным греческоподданным,

Раньше у Петра были только подозрения, а ныне они превратились в твердое убеждение. Подпись г-на Василидиса, уже виденная им на договоре о покупке картин Панкратова, ежели рассмотреть вдумчиво, крайне напоминала некий вариант Пашкиной подписи. Это и понятно: трудновато выдумывать совершенно новую подпись и привыкать к ней, проще и удобнее воспользоваться вариантом своей старой. Лишь бы была соответствующим образом признана…

Значит, Василидис — это все-таки Пашка. Что ж, не столь уж умопомрачительные суммы потребны, чтобы совершенно законно и легально заполучить греческое гражданство. Вполне может оказаться, что Пашкин греческий паспорт самый что ни на есть настоящий. А про запас, возможно, отыщется еще какой-нибудь, уже не имеющий отношения к родине Гомера. Но это уже несущественные детали…

— Итак? — вопросительно подняла она брови, держа наготове красивющий «Паркер».

— Минутку… — пробормотал Петр. «А, собственно, что мне с вами церемониться, если вы готовы меня спровадить на тот свет, не испытывая ни малейшего сожаления?»

Он налил себе полбокала, выпил, классически передернувшись. Нажал кнопку, блокировавшую замок. Чуть пошатнувшись, выбрался из-за стола, подошел к Фее, склонился над ней:

— Значит, подписать?

— Вот именно, — кивнула она, не выказывая пока что ни малейшей тревоги. — У вас чистые руки? Бумаги крайне серьезные, не годится их пачкать…

— Руки чистые, — сказал он, демонстрируя ладони. — А вот помыслы — не столь…

— Что вы имеете в виду?

— Не вынуждайте меня отвечать фразой из пошлого анекдота… — Петр непринужденно положил ей руку на плечо.

Она так и вскинулась, вскочила: