Сергей Зверев - За колючкой – тайга

И еще сказал, чтобы торопились. Волновался генерал, волновался… Ну, как на вертолете можно торопиться или не торопиться? На вертолете просто летят, соблюдая правила полетов.

– Вы расскажете мне о Литуновском? – Всем показалось, что от ответа на этот вопрос зависело будущее полковника.

– А зачем вам эта информация? – Уголки губ генпрокурорского дрогнули. – Пожалуй, это все, что вам нужно знать.

Он сидел в кабинете начальника лагеря, дрожа папиросой в тонких холеных пальцах, и думал о том, что должен был испытать этот человек за три месяца тюрьмы в Старосибирске и почти пятнадцать месяцев жизни здесь, в Красноярском крае.

Он представлял, как умнейший человек, подполковник милиции, вынужден был выживать и каждую ночь, ложась спать в бараке, молить о том, чтобы никто не узнал о том, кем он был в прошлой жизни. Человек из Генеральной прокуратуры смотрел в окно, где прокурор края, пользуясь случаем, ходил по плацу перед строем заключенных и о чем-то оживленно с ними беседовал. Что он выспрашивает у них, хотелось бы знать…

Письма… Они лежали двумя неровными стопками в невскрытых конвертах, но мужчина в костюме точно знал, что в них. Шестьдесят восемь в один адрес, и шестьдесят – в обратный.

«Мы ждем тебя, – было написано в письмах сюда, любим, верим в Высший суд, раз уж нельзя верить в Верховный, мы обязательно встретимся, и неважно, что возраст возьмет свое без права на кассацию. Ты верь тоже, ведь и наши силы в вере этой. Я потрачу эти годы на рассказы сыну о том, что его отец лучший в мире. И не будет нам опоры крепче, чем его плечо, когда ты выйдешь».

Вот они, последние, датированные январем – маем.

«Андрей, случилось чудо. Генеральная прокуратура услышала мольбы. Уже неважно, чьи. Быть может, мои, к богу, отправляемые каждый день по сотне раз. Я просила в них дать силы тебе, веры и крепости. Хотя, наверное, и Леня Каргуш постарался. Он и в Администрации Президента был, и у Генерального, и у министра. Забрал у нас из дома, дурак, часы твои золотые за захват банды Анголы, приехал к министру и вернул ему их. И свои такие же с руки снял, да на стол рядом положил. У меня, говорит, нет больше ничего дорогого, машина была, так продал, чтобы на билеты хватило. Так хватит этого или нет, чтобы Литуновского из зоны выкупить? Если нет, то у Литуновских еще Красная Звезда с Афгана есть, которую суд по недосмотру вместе с погонами забыл отобрать, а у меня, у Каргуша, орден Мужества, да медаль „отважная“. Не осерчал министр, усадил для разговора, хотя и видно было, что шутка с часами не по душе ему пришлась.

Тивлинский, председатель областного суда, в очередной отпуск заторопился, а Леня говорит, что в Москве его видел, в Верховном суде. Вместе с Фалкиной, постаревшие, по кабинетам ходят, ищут что-то. Нашли, судя по всему, раз Фалкину прямо из здания на Ильинке в местную кардиологию увезли.

Ты прости меня, Андрей, – пишет Виктория Литуновская, – за Скольникова. Ничего у нас тогда не было, и не могло быть. И о жертве твоей век помнить буду. Спрашиваю себя сейчас, смогла бы сама сделать такой шаг, – и не могу найти ответ. Знаю лишь, что останься ты в милиции, никто не упрекнул бы тебя. Но ты сам расставил все по своим местам, и благодарить теперь буду тебя я до конца твоей неволи. Знак мне был, тобой сделанный, как отрекаются, любя, от всего другого. Нельзя жить половиной жизни, зная, что вторая непонятна для других будет…»

Теперь, когда человек в кабинете начальника лагеря знал историю семьи Литуновских, он сам частенько задавал себе вопрос – смог бы поступить так, как поступил подполковник. Литуновский познакомился с Викой, когда занимался вплотную бандой Звонарева. Во время одного неудавшегося налета на квартиру, где скрывались похитители депутата, Андрей встретил хозяйку квартиры, молодую и до безумия красивую Вику. Прошло почти полгода до того момента, когда понял, что она стоит у него перед глазами и во сне, и наяву. Уверял себя майор, корил, объяснял впотай, что не его эта доля, не его радость, однако с собою не справился и Вике позвонил. Очень скоро выяснилось, что дружна она была со всеми тремя мимолетным, ни к чему не обязывающим знакомством, и бывали они у нее в гостях трижды. Знакомая, общая со Скольниковым, одноклассником, пригласила Звонарева. Там же, в квартире, оказался и Конопуло. Не было секса, да и какой секс может быть с тремя наркоманами, «повисающими» прямо во время беседы за столом?

Понравился ей Андрей, встречались еще трижды, а когда зашла речь о вечном и она согласилась, выяснилось, что Литуновский решил уйти из милиции.

«Не поймут меня люди, – говорил ей уже подполковник. – А поймут, так сам себе непонятен стану. Не хочу ничего на службе доказывать, да и тебе объясняться не имею желания».

И ушел в газету, в отдел криминальной хроники. Еще с милиции знался он с журналистом толковым из «Вечернего Старосибирска», Егором Смертиным. Тот около пяти последних лет следовал за Литуновским по пятам, уверенный в том, что следует правильно. Хороший репортаж или статья гарантированы, если имеешь дело с профессионалом ментом. Даже при отсутствии информации можно сложить мозаику преступления и написать горячий материал. Информацией Андрей Алексеевич с журналистом не делился, однако возможность заработать давал. Там подскажет, здесь пошутит… Выходило, что шутил именно в том месте, где было нужно. И с Броней Каргатым подсказал, и с Анголой пошутил – два раза помогал в СИЗО пройти, чтобы с бандюками поговорить.

Вот он-то, Смертин, когда Литуновский остался без работы, и привел отставного подполковника в редакцию. Писал отставник лихо, красиво и легко. О проблемах милицейских, о повадках бандитских, о власти продажной. А когда совсем тоскливо стало, ушел в банк. Там и остался бы, не свершись случайность.

Случайность… Не верил человек из Москвы в случайности, ибо знал точно, что каждая из них – необходимость, хоть и непредсказуемая. Недаром, чай, десять лет на Большой Дмитровке «важняком» дела сшивал.

Не бывает случайностей. Такие люди, как Литуновский, отвергают их, следуя лишь железной логике доказательств. Жизнь таких людей давно предначертана, подписана рукой господа и заверена печатью небесной канцелярии. Это не Конституция, поправку не внесешь.

Литуновский должен был найти всех троих. И он нашел. И не подломился на сыске, когда его попросили особое старание не проявлять. Звонарев, отморозок старосибирский, зять председателя областного суда Тивлинского. Последний в дочери души не чает, щедрот внутренних и материальных не жалеет, и смириться с тем, что какой-то подполковник, оглоблю ему в дышло, зятя подсекает и на чистую воду выводит, не желал ранее и не желает теперь. Зять, он кто? Коммерсант. А про дела его темные председатель Тивлинский и слышать не хочет. Пока он в кресле, никто и не заговорит на эту тему. Но Литуновский этот, сучий ментовской потрох…