Сергей Зверев - Закрытая информация

– Замри и слушай! Мы – пешки, которых беспощадно сдают под бой! – Горькое удивление обманутого сквозило в словах Баранова. – Изложу кратко суть. Фирма, которая дорожит своей незапятнанной репутацией, желает заполучить заводики, связи, клиентов покойного борова Хрунцалова, которого ее же люди замочили. Но компания блюдет принцип: ни единого пятнышка на ее вывеске. Головастые дяди выбирают козлов отпущения – тебя и твоего брата. Вся вина ложится на тебя, Рогожин! Они втягивают тебя в наши кровавые разборки! – Баранов будто погружался в пучину отчаяния. – Я вывернул руки Сапрыкину, этой мрази, работающей на компанию! Он полное дерьмо! Запел, как канарейка… Я следующий в списке, Рогожин, после Ветрова, тебя, твоего брата…

Дмитрий молниеносным броском достал следователя, обрушился на него всей тяжестью тела. Они катались по полу среди обломков стульев, упавших со стола вазонов. Баранов яростно сопротивлялся, пытаясь дотянуться до выбитого Рогожиным оружия. Следователь извивался угрем, сумел все-таки подхватить «макаров».

Рогожин видел перед собой только перекошенные бешенством глаза, когда раздалось несколько оглушительных хлопков и в комнате запахло пороховой гарью.

Стрелял Баранов, не оглядываясь, на звук скрипнувшей двери. Дмитрий перехватил руку следователя. Из-за его плеча он увидел падающего вперед лицом человека, а за ним стоял второй, горбоносый мужчина с гладко зачесанными черными волосами, поспешивший захлопнуть металлическую дверь, от которой рикошетом отскакивали пули, посылаемые Рогожиным.

Куртка с правой стороны быстро набухала кровью. Дмитрий напрягся, сталкивая с себя простреленного навылет Баранова. Следователь, исходивший кровавой пеной, сипел в рацию, извлеченную из внутреннего кармана:

– Всем постам! Немедленно всем к «коптилке»!..

Он угасающим взглядом посмотрел на Дмитрия, вывернул рот в немом крике и почти насильно вложил ему в руку какой-то округлый предмет. Дрогнув, Баранов вытянулся в полный рост и больше не подавал признаков жизни.

С оружием на изготовку Дмитрий приблизился к двери и, превозмогая боль, перевернул труп. Исхудавшее, восковой бледности лицо брата было скорбным.

– Серега! – Рогожин опустился на колени…

Земля и небо горели. Стена голубого огня надвигалась с неукротимой яростью стихии, вырвавшейся на свободу.

Степаныч волоком тащил Рогожина.

Старик спрятался, услыхав, как Баранов приказывал Дмитрию зайти. Выбрал наблюдательный пункт за пирамидой бочек. Отставной майор слышал, как к воротам подъехала машина. Не упустил он из поля зрения и уверенно вышагивающего мужчину, прикрывавшегося живым щитом – Сергеем Рогожиным. Его сникшую фигуру Степаныч опознал.

Стрельба и стоны не обратили старика в бегство. Он пробуравил куском арматуры бочку, наклонил ее, чтобы содержимое поскорее выливалось на пол.

Самоуверенный мужик стерег выход из закутка директора, держа наготове длинноствольный пистолет. И лишь когда языки голубого пламени стали в человеческий рост, горбоносый подпер дверь кабинета ломом, покинул объятый пламенем цех…

Дмитрий пришел в себя.

– Степаныч… – В отблесках пламени отставной майор с опаленными волосами казался рисованным фиолетовыми красками персонажем мультяшных ужастиков. – Что с братом?

– Зашуровал нас, сволочуга! – скороговоркой отвечал старик. – Одну дверь заклинил, вторую… А я пластитом стенку разнес. В пролом и выберемся.

Он торопился. Огонь подбирался к ректификационным колоннам.

– Что с братом, Степаныч?! – повторил Дмитрий.

Рука Рогожина разжалась. Красный пластмассовый брелок в форме эллипса пересекала надпись: «Стар-дринк».

Было без четверти час. Ночь холодной щекой прижалась к оконному стеклу.

– Да… Этот ваш Святой… – Солодник на мгновение потерял нить разговора, тупо уставившись в серый гербарий обоев на стене, и какое-то время беспомощно моргал красными, с редкими ресницами веками. Он вдруг улыбнулся, поймав ускользающую мысль: – Это смешно, но, знаешь, шикарно умер!

– Кто? – не понял Спыхальский.

– Рогожин. Кличка у него такая – Святой. Фанфаронство, конечно, но даже на меня произвел впечатление. Крепкий тип. Мало кто так умирает.

На дне граненого стакана с отпечатками чьих-то жирных пальцев было совсем пусто, и Анджей поспешил разлить по новой.

– Не меняй руку, – заметил из своего угла Бокун и тут же спросил Солодника: – Ты уверен, что убил его?

Спыхальский озабоченно оглянулся на товарища, но смог разглядеть только бесформенное пятно, отдаленно напоминающее человека.

– Пшестань, курва, гадаць глупства, – Анджей, хватив лишку, перешел на польский.

– Заткнись! – бросил Бокун.

Спыхальский замолк, обиженно откинувшись на спинку дивана.

– Черт, кажется, кровь! – Солодник с любопытством смотрел на черные струпья под ногтями.

– Я спрашивал про Святого! – вскипел Бокун.

– Уверен ли я, что убил? – Солодник сделал большой глоток и, не поморщившись, ответил: – Нет, не уверен.

Снова зависла пауза. И сразу за ней раздался дикий смех. Вдруг рука абхаза взлетела, и на Анатолия уставилось металлическое рыло пистолета. Злобная улыбка не сходила с лица Солодника.

– Бабах, и тебя нет, – он изобразил выстрел и снова весело заржал. – Это легко, очень легко. С тех пор как я понял, что это легко, смерть стала моей профессией. Но ты, Бокун, не бойся. Очень прошу – не бойся. Страх убивает людей чуть раньше, чем это делает пуля. Святой мертв…

«Штеер был прав… – подумал Анатолий. – Мы перехитрили сами себя. В один прекрасный день они прикончат нас точно так, как остальных, и этот же Солодник нажмет на курок».

Бокун ощущал себя механизмом, в котором весь набор шестеренок и пружин покрылся рыжей ржавчиной. А напротив сидел Мхачители и что-то не переставая говорил, говорил.

«Никто, кроме двух-трех человек, не знает, что сегодня произошло в городе, – мелькнуло в голове у Бокуна. – Мы сделали свое дело. Такая отличная компания – ребята для грязной работы. И это, кажется, начинает мне нравиться».

Он потянулся к водке, по привычке ища, чем запить. Рядом на столе стояла бутылка со «Стар-дринком»…

Бокун точно знал, что не выпустит Мхачители из города.

– Ты уверен, что старший Рогожин мертв? – опять спросил он Солодника. – Это очень важно.

Ствол пистолета снова взлетел вверх.

– Андрей! – прорычал Мхачители. – Твой хозяин действует мне на нервы.

– Он не мой хозяин, – нервно заметил Анджей. – Вы, двай курдулли, спокуй! Успокойтесь!

Поляк, вернувшись в Россию, окончательно перестал понимать, что происходит вокруг.

– Толик, ты же слышал, – залепетал Спыхальский. – Рогожин умер. Зачем зря злишь нашего друга?