Андрей Костин - Канатные плясуны

— Нет, нет, — остановила его девица. — Иначе магистр будет разочарован.

Все записки вывалили в миску, где до этого была картошка. «Маг» полил сверху из графина и поджег. Бумага сгорела быстро.

Наступила тишина.

— И все? — разочарованно спросил кто-то.

— Эйн, цвей, дрей, — громко произнес Дима.

Сверху раздался хлопок, и на сцену обрушилась метель из разноцветных купюр.

Зрители, отталкивая друг друга и переругиваясь, бросились подбирать деньги.

— Все! — взмахнул тростью маг, и денежный дождь прекратился.

Дима понимал, каково там Ренату выбрасывать из мешка собственные деньги.

— Считайте, граждане, считайте! — «Робин Гуд» расхаживал среди суетившихся людей. — Как в народе говорят: «Денежки на стол, и девушка за стол». Или: «Держи деньги в темноте, а девку в тесноте»…

— Эй, командир, я «пятикатку» заказывал, — возмутился один из зрителей, — а тут — крупнее сотенных ничего нет. Мне что, мелкими купюрами сумму теперь набирать? — он держал в руках смятые деньги. — Так тут не хватает…

— А зачем вам деньги? — вдруг возмутился «Робин Гуд», сверкнув в свете прожекторов единственным уцелевшим стеклом в очках.

— Как это — зачем?

— Так ведь на оставшуюся жизнь и так хватит… Вы когда умрете?

— Ну, этого никто не знает, — обидчиво заявил боевик.

— Тоже мне, бином Ньютона, — продребезжал «Робин Гуд». — Только что к зданию театра подъехал автомобиль с московскими номерами. Пассажиры хорошо вооружены. Они и убьют тебя в течение ближайших десяти минут.

— «Варяги»! — заорал бригадир, спрыгивая со сцены. — О них Пашка-мореход предупреждал…

Остальные бросились следом за ним. Только зритель, сидевший у самой суфлерской будки, пообещал на бегу:

— На следующее представление я со всей семьей приду.

События могли развиваться совершенно иначе, если бы самый неопытный из людей Паши-морехода не оказался бы при этом самым прытким. Он первым выбежал из дверей театра, доставая при этом оружие.

Парням, подъехавшим в автомобиле с московскими номерами, вовсе не нужны были неприятности. Они и так были подавлены.

Простое задание — захватить трех мужчин и живыми (можно и полуживыми) привезти их в Москву — уже трижды потерпело фиаско. Первый и самый простой вариант — остановить автомобиль, в котором ехала троица, под видом сотрудников дорожно-постовой службы придраться к документам и спокойно «загрузить» клиентов, обернулся стрельбой, в результате которой один из их коллег получил серьезное ранение, а троица ускользнула. Вторая попытка: засада на проселочной дороге закончилась уже несколькими трупами. И, наконец, вся троица ускользнула от них в Камышевске… Об устроенном возле банка спектакле руководившему операцией и вовсе не хотелось вспоминать. Никогда его так не дурили. И даже отчаянная попытка догнать беглецов на грузовике обернулась катастрофой. Катастрофой не только для тех, кто сгорел в том грузовике, но, главное, для него, — подумал руководитель, — для него, командовавшего операцией. Такого провала вряд ли простят, и уж точно, никогда не забудут.

Судя по всему, троица, за которой они охотились, не являлась такой легкой добычей, как представлялось в начале. Главная проблема заключалась в том, что они не могли их попросту убить. Нужны были не головы, а информация, которой располагала хотя бы одна из этих голов. Информация об исчезнувших из сейфа ценных бумагах. Вся эта «макулатура» тянула на много миллионов американских долларов в валютном исчислении.

И потому люди, которые хотели вернуть себе эти деньги, не жалели сил и средств на операцию.

Но если случится еще один «прокол»…

Руководитель всерьез задумался. По информации, которой он располагал, разыскиваемая троица находилась сейчас в здании театра. Если они сбегут от него и на этот раз, на карьере можно ставить крест. А может, и не только на карьере.

— Если ты облажаешься, — напутствовал его заказчик со значительным выражением лица, — знай, никто тебя вытаскивать не станет.

— На этот раз надо сделать все аккуратно и тихо, — задумчиво произнес он в унисон своим мыслям, как тут же из дверей театра выскочил паренек, почти юнец, размахивая пистолетом.

Но и теперь бойню можно было еще предотвратить. Да только на втором этаже театра открылось окно, и прозвучал хлопок, похожий то ли на выстрел, то ли на взрыв петарды.

Тут же, не целясь, выстрелил юнец. Пуля пробила лобовое стекло автомобиля, а следом и голову водителя. Теперь, в ответ, вывалившись на асфальт из распахнутых дверей машины, стреляли его люди. А руководитель как окаменел. Опять, опять все пошло не так, как он рассчитал!

Юнец согнулся пополам, и, прежде чем упасть замертво на землю, получил еще несколько пуль в голову и грудь. Пассажиры автомобиля с московскими номерами стреляли порядочно, и при этом целились. Следом упал и завыл от боли в простреленном колене «бригадир».

«Москвичам» было удобно вести оборону. Боевики выбегали через дверь и тут же попадали под перекрестный огонь, едва успевая сделать по одному-два выстрела.

Уже четыре человека лежали на ступенях портала. Вполне возможно, «гостям» удалось бы перебить всех боевиков, но рядом заскрипели шины резко остановившегося «Лэнд Ровера». Хотя водитель и тормозил, но по инерции все равно проехал несколько метров и ударил «кенгурятником» в зад автомобиля с московскими номерами.

Руководитель, сидевший до этого неподвижно, словно заговоренный, оказался зажатым сработавшими подушками безопасности.

А из врезавшегося в них «Лэнд Ровера» выпрыгнул Паша-мореход. Лицо его было ужасно, потому что было абсолютно спокойно. В обеих руках Паша держал по пистолету. Стрелял он из них по очереди.

Залегшие на асфальт «москвичи» так там и остались. Пули настигли кого в затылок, кого в спину.

— Быстрее, — закричал, высовываясь, личный шофер Паши-морехода. — По рации передали, менты уже выехали, через пять минут будут здесь.

Уцелевшие боевики стали разбегаться, выбрасывая оружие. Раненых посадили в «Лэнд Ровер».

В последний момент, прежде чем сесть в автомобиль самому, Паша заметил потерявшего сознание и зажатого подушками руководителя «варягов».

— И его в машину, быстро! — приказал он.

Мертвых оставили, как они лежали.

— Товарищ майор, — уважительно говорил Семен, ерзая на стуле. — Мы — обыкновенные артисты. Хотели арендовать театр и провести всего одно выступление. «Сеанс черный магии с полным ее разоблачением».

— А… — задумался на мгновение опрашивающий свидетеля майор. — Слышал я про этот спектакль… Только разоблачением компетентные органы заниматься должны.

— И вот, — продолжал Семен, — во время репетиции к нам вваливается толпа. Говорят — посмотреть хотим. Ну, сыграли мы перед ними сценку, а тут и стрельба началась.