Михаил Зайцев - Час бультерьера

Страхи дернули за ниточки нервов спустя десяток глубоких вздохов. Они окончательно отпустят эти истерзанные ниточки только после того, как журналист Иванов проверит квартиру, убедится, что дома пусто. Проверять надо быстро, чтоб не тянуть со звонком ментам, а то, как позавчера, придется платить за собственную нерасторопность.

В первую очередь Шурик заглянул на кухню. Шел на в меру жидких коленях, в такт с замедляющимися сердечными ритмами к кухонному тупичку, открывая по дороге двери в ванную, в туалет... На кухне никого. И это естественно. И сразу жижа в коленях затвердела, и сердечко отпустило.

Теперь быстрее и увереннее обратно в прихожую, оттуда в комнату, к телефону. Позвонить ментам, снять квартиру с сигнализации, и сразу пусть снова подключают охранные системы. Пускай не только замки, но и мусора охраняют убежище журналиста за броней двери, с решетками на окнах, которые смотрятся нелепо, учитывая высоту этажа, где прячется от Бультерьера Шурик Иванов.

Утирая пот со лба, отдуваясь, восстанавливаясь, Шурик прошагал в комнату... В кресле, спиной к зарешеченному окну, лицом к Шурику, СИДЕЛ ЧЕЛОВЕК!!! Мужчина средних лет сидел, откинувшись на спинку любимого кресла за любимым журнальным столиком журналиста Иванова. На столике подле кресла лежал незнакомый черный кейс. Мужчина помахал Шурику правой КУЛЬТЕЙ и, улыбнувшись, заговорил:

– Рад нашей встрече, Александр Юрьевич. Проходите, не стесняйтесь. Вы же, ха, как-никак, у себя дома. Квартиру вашу с сигнализации я снял, можете не беспокоиться... Что ж вы стоите-то столбом? Удивлены тем, что я вскрыл хваленые замки и обманул сигнализацию?.. Полноте, это такой пустяк, что, право слово, не стоит и... Ой! Я же до сих пор не представился! Пардон, исправлюсь! Я – Бультерьер. Настоящий, всамделишный. Тот, фиктивный Бультерьер, что издевался над вами, в настоящий момент гниет в земле, а вместе с ним загнивают и все его... Александр Юрьевич! Что с вами?!

Александр Юрьевич Иванов, жертва лже-Бультерьера и отяготивших его психику последствий, пошатнувшись, прижался к стенке и, царапая ногтями обои, бледнея, закатывая глаза, опорожняя мочевой пузырь, начал печально и медленно сползать на пол...

...18 часов 30 минут на здоровенном циферблате, приделанном к фонарному столбу возле автобусной остановки, стрелки слились в единую прямую линию. Зоя прошла под козырьком пустующей остановки, смахнула со лба непослушную прядь сальных волос. В который раз за эти дни очень захотелось почистить зубы. Ее вид и состояние – все должно соответствовать даже и особенно в мелочах. Вряд ли бы настоящий похититель снабдил бы похищенную зубной щеткой, а Евгений Владимирович Пушкарев человек наблюдательный, профессионал отменный, и посему Сабуровой, отсиживаясь на ранчо Корейца, пришлось ограничить себя в средствах личной гигиены до разумного минимума.

Зоя перешла улицу, пошла вдоль ограды, за которой обихоженная по-западному земля, культурная автостоянка битком набита лощеными иномарками, и каланча «Никоса». Поворот, и вот уже скоро ворота на фирменную территорию и пристройка для охранника, для «вратаря». Каблук босоножки сломан ради пущей достоверности, лишней детальки к образу, однако Сабурова приноровилась шагать на цыпочках, не хромая и довольно быстро, даже изящно.

Вратарь выскочил из комфортабельной пристройки навстречу Сабуровой. Как зовут охранника, который сегодня дежурит у ворот, Зоя не вспомнила – хоть и расписываются они в одной ведомости, получая зарплату, но статус у сослуживцев из службы безопасности нефтяного концерна разный, Зоя приближена к верхам, а этот, на воротах, вроде швейцара.

– Зоя Михална! Вас тут... – Вратарь аж задохнулся от избытка чувств. – Вы себе не представляете, как вас все...

– Отчего же, – усмехнулась Зоя. – Прекрасно представляю, как меня искали все подряд денно и нощно.

«Уж если и ты на воротах в курсе о моей пропаже, значит, и правда искали меня оголтело, в режиме нон-стоп», – чуть было не ляпнула Зоя обидное для младшего служебного звена, да язык прикусила, поправила волосы, произнесла, улыбнувшись:

– Успокойся, видишь – сама нашлась. У меня с собой документов нету, пропустишь меня без ксивы?

– Проходите, я, пока вы до проходной дойдете, с Евгением Владимировичем свяжусь.

– Он на работе?

– Где же еще? Я ж говорю – вы себе не представляете, как...

– Пушкарев в офисе? Не на выезде?

– В офисе! Я ж говорю...

– Ладно. После как-нибудь с тобой поговорим, хорошо? Пошли, я к проходной, а ты бегом, докладывать, связываться с Пушкарем...

...18 часов 46 минут. Минутная стрелка почти перпендикулярна часовой. И стрелки и цифры на циферблате с завитушками, а сам будильник с позолотой, с закосом под ретро. Псевдостаринный будильник стоит на полочке с книгами, напечатанными в конце девятнадцатого – начале двадцатого века. На других полках теснятся скромные корешки книг, выпущенных в свет при советской власти, рядом блистают китчевой новизной многочисленные издания последних лет. Ступин с уважением разглядывает книжные полки, развешанные по стенам, сидя в кресле нога на ногу. Журналист Иванов сидит на диванчике, сгорбившись, положив руки на колени, опустив голову. Сюда, на диванчик, Ступин уложил потерявшего сознание Шурика, быстро привел его в чувство при помощи точечного массажа, помог сесть, вернулся в кресло и выдал длинный, торопливый монолог, загрузил журналюгу информацией по самые не балуйся. Выговорившись, разъяснив ху из ху и кто кого, Бультерьер взял паузу, дабы Шурик переварил и усвоил услышанное. Прошла минута, длинная стрелка будильника сместилась на деление, и Ступин решил, что с молчаливой паузой пора заканчивать.

– У вас много книг, Александр Юрич. Собираете библиотеку?

– Это все в основном справочники, нужные для работы.

– А что ж Интернет не жалуете? Мне всегда казалось, что Интернет – лучший справочник.

– При работе с Нетом нет гарантии достоверности документов.

– Хм-м... Не думал об этом... А ведь действительно, в Сеть легко можно слить любое фуфло, вы правы... Как вы, Александр? Как себя чувствуете?

– Я хочу извиниться за...

– Стоп! Не нужно оправдываться! Никогда ни перед кем не оправдывайтесь, мой вам совет. Я представляю, каково вам БЫЛО жить зараженным страхом. Это стыдно, это хочется скрыть, я вам очень сочувствую, поверьте. От всей души сочувствую и надеюсь, что мой визит вам поможет... в смысле – помог вернуться в нормальное человеческое состояние. Еще раз с радостью повторю то, чего я уже говорил и повторял неустанно во время своего, так сказать, вступительного слова – бояться больше нечего, мой двойник мертв.

– Как он... Как вы его...

– Вас интересуют подробности? Извольте, расскажу. Я охмурил группу неонацистов. Местных, прибалтийских. Бритоголовых голубоглазых волчат, потомков «лесных братьев» охмурять было легко и просто. Им бы только в глотку кому вцепиться, а я втерся в доверие и указал вкусного врага – русских, чтущих книгу Пророка. Тамошние политиканы с ассасинами заигрывали, ну а бритоголовые оболтусы с радостью составили мне компанию в планировании и осуществлении налета на логово лже-Бультерьера. Несколько скинхедов остались остывать в коридорах штурмуемого здания, прочих я расстрелял в лесочке рядом с пресловутым Центром реабилитации по завершении акции. Мой рассказ вас шокирует?