Сергей Зверев - Черное золото

И вновь пришла мысль о злополучной комиссии. Было это три с лишним года назад.

Мысли прервал телефонный звонок – часы показывали половину девятого утра, и в это время, как всегда, позвонил шофер Володя. Шофер доложил, что машина находится у подъезда. Генерал что-то пробурчал в ответ, положил трубку на черный телефонный аппарат и принялся обуваться.

И опять пришли мысли о комиссии – его хорошо тогда «обули»! Генерал Сивоконь вздохнул, взял портфель из крокодиловой кожи, надел фуражку. Бросил последний взгляд в зеркало и вышел на лестничную площадку.

Он замкнул дверь и положил ключ в карман. Услышав стук двери, обернулся. На площадке стояла соседка, дочь профессора из квартиры напротив.

– Здравствуйте, Трофим Иванович, – молодая женщина улыбнулась.

– Здравия желаю, – сказал генерал. – Как здоровье отца?

– Спасибо, ничего. Вот сейчас улетел в Мексику, на симпозиум.

– А, ну-ну, – покивал головой генерал. – Науку нашу российскую вперед двигать надо.

Девушка держала скрипку. За вторую руку держался пятилетний карапуз в оранжевой куртке. Генерал погладил мальчугана по вихрастой голове и ткнул пальцем в пуговицу. Мальчишка ойкнул, поднял на генерала испуганный взгляд. Трофим Иванович улыбнулся, посмотрел на девушку и увидел, что девушка улыбается тоже.

Что же, приятно, когда тебя уважают.

Приехал лифт. Трофим Иванович пропустил в кабину женщину и мальчика, вошел сам и нажал на кнопку первого этажа.

Пока лифт спускался с двенадцатого этажа на первый – а генерал жил в одной из престижных сталинских «высоток», – Трофим Иванович рассматривал соседку и карапуза, это отвлекало от тревожных мыслей. Внизу он поздоровался со старушками, сидевшими на своем «посту» – лавочке у подъезда, и опять был очень улыбчив, но когда сел в салон черной «Волги», все изменилось.

«Волга» уже была частью министерства. И тут на Трофима Ивановича накатило. Издав едва слышный стон, он прикрыл глаза.

Машина несла его по улицам утренней Москвы к зданию Министерства обороны. Генерал вспоминал вчерашний разговор с сослуживцем.

На этаже, где располагался кабинет Сивоконя, находилась уборная. Ничем это помещение не отличалось, кроме поразительной чистоты. И курить там запрещалось, о чем оповещал яркий знак с перечеркнутой сигаретой.

Вчера генерал Сивоконь мыл в уборной руки под краном. Вдруг раздались шаги, кто-то остановился рядом и тоже открыл кран. Трофим Иванович повернул голову и увидел полковника Григория Подоляка из соседнего отдела.

– Привет, Трофим.

– Здравия желаю, Григорий.

Трофим Иванович и полковник Подоляк поддерживали хорошие отношения, несколько раз встречались в гостях в других семьях Москвы – их жены знали друг друга. Конечно, они давно были на «ты».

– Помнишь, Трофим, эту историю с крейсером для Тайваня? – вдруг спросил Подоляк. – Опять Воробышев чудит. Пост военного прокурора ему покоя не дает, вот и суетится заместитель.

Сивоконь вздрогнул. Подоляк, словно не заметив этого, продолжил:

– Знаешь, что он на этот раз выкопал? Какой-то корреспондент, слетавший на Тайвань, не очень-то придерживался программы пребывания, а больше вынюхивал. Наслушался корреспондентишка сплетен о крейсере, потом, как это у них, у газетчиков, водится, слепил статейку, и ее сразу же опубликовала одна газетка – из этих, молодых, независимых. – Подоляк произнес эти слова с такой интонацией, что стало ясно, как он относится к независимой прессе. – И пошла волна: газетенка заявила, что честь России подорвана, – хмыкнул полковник. – Правдоискатели додумались взять интервью у Воробышева, слышишь, Трофим?

– Угу, – невнятно подтвердил генерал Сивоконь.

– В интервью он открытым текстом заявил, что, дескать, согласен с фактами, изложенными в статье, и что намерен к этому делу непременно вернуться, во всем досконально разобраться, и что, мол, он поставит вопрос перед военным прокурором.

Заместитель военного прокурора Воробышев, о котором рассказывал Подоляк, был, по слухам, личностью грозной. Трофим Иванович не сомневался, что нет на свете человека, не берущего взятки, а вот Воробышев, похоже, собирался опровергнуть это мнение.

Подоляк, взявшись за ручку двери, хохотнул:

– В общем, чувствуется, полетят скоро чьи-то головы.

Трофим Иванович остался один в чистой уборной. Вода лилась и лилась из крана, генерал начисто забыл о ней. Мокрые руки его дрожали. Подоляк всегда был в курсе подобных закулисных новостей, и ему можно было верить – слова полковника обычно оказывались правдой.

И генерал Сивоконь стал вспоминать.

Генерал-майор в те годы, Трофим Иванович Сивоконь имел к продаже ракетного крейсера непосредственное отношение. В свое время его сделали председателем комиссии, сформированной для оценки состояния корабля, который намеревались продать Тайваню. Если техническое состояние корабля признается негодным, корабль списывается, и цена его падает. Сивоконю, как председателю, нашептывали: поставь подпись, всего одну подпись. Комиссия была сформирована в одном из кабинетов министерства, два члена комиссии уже расписались, Трофиму Ивановичу обещали, что вся история останется в тайне, никто особо никуда лезть не будет. И присутствовал в кабинете начальник Сивоконя, и тоже подмигивал. И когда Сивоконь подписал, все пили водку, и в кабинете царила самая дружеская атмосфера, и члены тайваньской делегации, которые появились неведомо откуда, тоже наполнили рюмки. Вася Ставрогин, большой оригинал, этот весельчак с Каспия, морская душа, водрузил на стол двухлитровую бутыль водки и поставил трехлитровую банку с черной икрой.

– Ешьте, мужики, веселитесь! Чтобы наша жизнь была такая же полная! Ешьте, пейте все! Чтобы ничего не оставалось!

Да, веселое было время: Сивоконь отлично помнил большие изумленные глаза лейтенанта, дежурного, которого вызвали с первого этажа, сунули в руки большой полиэтиленовый пакет и приказали бежать в гастроном на Арбате за горячими батонами – о них договорились по телефону. Лейтенант принес батоны, их ломти густо намазывали икрой – это было обставлено как российская романтика. И почти насильно кормили членов тайваньской делегации.

На следующий день Трофим Иванович посмотрел на свою подпись с чувством удовлетворения.

– Вот и отлично, – похвалили его. – За остальное не беспокойся.

Еще через пару дней Трофим Иванович нашел в ящике стола пакет с деньгами. Такую сумму он не мог себе даже представить. Спустя три месяца ему было присвоено звание генерала армии.

Оплата за участие в комиссии по списанию крейсера стала первым взяточным делом в долгой карьере Трофима Ивановича.