Валерий Горшков - Под чужим именем

– Прибыли, – сказал Лис и первым спрыгнул на землю.

Самолет – зеленый, маленький, без каких бы то ни было опознавательных знаков на фюзеляже и крыльях – уже ждал пассажиров. Заметив бойцов, летчик запустил двигатель, винты дрогнули, завертелись, подняв с бетонного покрытия клубы мелкой снежной пыли.

– Ну что? – хлопнув Славу по спине, натянуто улыбнулся Скрипач. – Как самочувствие, Охотник?

– Нормально. Сколько нам на этой колымаге лететь до места?

– Эта колымага, Слава, нами любовно обзывается «пчелка», и, случись нужда, от германского истребителя по прямой в отрыв, конечно, не уйдет. Но дури в ней – боже ж ты мой, – сообщил новичку Жора. – Так что часа через два с половиной, бог даст, будем на точке.

– Ты веришь в Бога, Скрипач? – хмыкнул Слава. – В какого, в отца из Торы или в сына из Библии?

– Я верю в судьбу, – серьезно ответил бывший виолончелист. – Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Судьба – это тот же самый бог. Если на роду написано, то дергайся не дергайся – один хрен. Так что в этом отношении я – философ. Поэтому и спокоен, словно удав. Берегу силы для работы.

– Кончай лясы точить, грузимся, – скомандовал Лис.

По короткой откидной лестнице из четырех ступенек забрались в тускло освещенное нутро дрожащего от вибрации самолета, сели на скамейки вдоль борта. Лис – с одной стороны, Слава и Скрипач – напротив. Второй пилот поднял трап, захлопнул дверь, вопросительно взглянул на Веригина. Рыжий показал кулак с вытянутым вверх большим пальцем – все путем, командир, поехали. Пилот улыбнулся в ответ и скрылся в кабине. Тут же заработала громкая связь:

– Ориентировочное время прибытия в квадрат выброски – час сорок пять. Так что есть время подремать, мужики, если что. Когда еще выспитесь…

– Трогай, извозчик! – крикнул Лис. Он был сосредоточен и хмур. Видимо, – после той информации, которую на правах старшего узнал от Бати.

Самолет задрожал сильнее, качнулся и плавно покатил по аэродрому. Развернулся, остановился на исходной и начал быстро набирать скорость. Момент отрыва Слава ощутил по едва заметному изменению звука работающих моторов. Отдернув матерчатую шторку на иллюминаторе, новобранец спецгруппы «Стерх» по прозвищу Охотник взглянул вниз, на быстро уменьшающиеся в размерах и уходящие в сторону огни военного аэродрома. Вокруг взлетной полосы во все четыре стороны простирался черный ночной лес.

– Сейчас пялься сколько угодно, пока над Родиной летим, – предупредил Лис. – Как будем приближаться к границе, крылатый даст команду к полной светомаскировке.

– Вас понял, товарищ старший лейтенант, – фыркнул Слава, задернул шторку и поудобнее устроился на жесткой скамейке. Внимательно посмотрел на Толика. Такие младенческие подробности мог бы и не повторять. Лис явно нервничает, волнуется, хоть и пытается скрыть свое состояние под маской холодной решимости и безразличия.

– Ты чего Охотника таблице умножения учишь, старшой? – словно прочитав Славины мысли, спросил Скрипач. – Не в духе?

– Будешь тут… – огрызнулся Лис. Помолчав, зыркнул глазами по наморщившему лоб Жорику. И вдруг неожиданно его тонкие, плотно сжатые в прямую линию губы поползли в сторону. Старлей улыбался. – Будешь тут не в духе… – повторил он и на сей раз закончил фразу, – когда в животе после этого проклятого горохового супчика с копченостями – настоящая революция. Наши того и гляди Зимний возьмут. А до ближайших кустов – два часа лету и ночной прыжок!

Жора рассмеялся громким, задорным смехом. Слава ограничился улыбкой. Вот оно, оказывается, в чем дело. У Лиса банально живот скрутило после ужина. Пока собирались «на работу» и ехали до аэродрома, все было нормально. А как взлетели, как под ребрами холонуло – так и началось. М-да, проблемка. Ватерклозета на военном самолете нет. Придется Лису терпеть до точки десантирования.

– Ты бы хоть предупредил заранее, будет газовая атака или нет. Ха-ха! – держался за живот, дрыгая ногами в десантных ботинках, веселящийся от души Скрипач. – Я бы противогаз на всякий случай прихватил! Ха-ха-ха!

– Отставить идиотский смех, – тяжко вздохнул Лис. – И без тебя тошно. Вы как хотите, а я сейчас пойду в хвост, ведро старое искать. Гансам, бля, ответную бандероль с секретом готовить.

– Ага, а потом – битте– и по скоростному лифту! Не горюй, Толик, – успокоил старшего, вытирая выступившие на глазах слезы и беря себя в руки, Скрипач. – Сегодня, кстати, католическое Рождество. Меньше часа осталось. По этому случаю предлагаю поднять хрустальные бокалы с касторкой за то, чтобы метеоризм Лиса был самой большой неприятностью нашей нынешней прогулки! Ха-ха!

– Выпьем, – осклабился Лис. Усмехнулся грустно. – Наливай.

– Ох ты… й-е-б-с-т! – Жора театрально похлопал себя по карманам теплой десантной куртки. – Пузырь на «дачке», у русалок, забыл. Ну, ничего. Вернемся и наверстаем. В наступающем сороковом, под бой кремлевских курантов. Ох, и надерусь! Верно я говорю, Охотник?!

– Конечно, о чем речь, – поддержал виолончелиста Слава, вытянул ноги, привалился затылком к гудящей самолетной переборке и закрыл глаза.

Вот же черти. Знают ведь отлично – может, на смерть идут, в тыл заклятого друга, с которым руковод-ство страны не так давно подписало исторический пакт о ненападении. А гогочут, прямо как дети малые. Особенно Скрипач. Нашел над чем смеяться. У человека горе, а он издевается. Впрочем… может, так действительно легче – встречать неизвестность с улыбкой? Для улыбки нужен лишь повод. А тут вдруг появилась отличная тема для долгих казарменных шуток. И какая! Нарочно не придумаешь. Бедный Лис, теперь мужики его до белого каления заедят. Не повезло старлею. Отныне он при одном упоминании о гороховом супчике сразу же звереть будет. Интересно, наш повар после возвращения группы на базу проживет хотя бы час или, может, больше протянет?

Не считая маленькой неприятности с Лисом, до границы долетели нормально. Затем, как и говорил старлей, летчик по громкой связи объявил, что, мол, пересекаем священные рубежи Отечества, и упомянул о необходимости соблюдения полной светомаскировки. С этого момента напряжение начало нарастать и к моменту выброски достигло своего апогея. Сообщение о том, что через минуту прибываем в точку десантирования, как ни странно, вызвало у Славы некое подобие расслабления. Любая определенность, законченность, как известно, всегда лучше томительного ожидания. Встали со скамеек, последний раз проверили амуницию, оружие и парашюты. Лис жестом показал: первым пойду я, потом Охотник, замыкающим – Скрипач. Выстроились в затылок. Надели очки. Второй пилот распахнул дверь. В лицо ударил едва не сбивший с ног тугой поток ледяного ветра.