Иван Стрельцов - Секретный пеленг

– И что же, ты его пьешь, как «молдована в шляпе» [21]? – не удержался Григорий Иванович.

– Да какая разница, – равнодушно сказал Шатун. – Все дело в рекламе. Кто-то ляпнул, что «Черный квадрат» Малевича, это шедевр, и тысяча идиотов уперлась в эту блямбу, и чтобы не прослыть идиотами, твердят на все лады «о – да, это шедевр, настоящее произведение искусства». Так и с вином – горькая кислятина, пойло, шмурдяк. А эти уроды причмокивают, делают рожу кирпичом и загадочно вещают: «Какой букет, какие вкусовые ощущения». Уроды, которые не хотят признать, что король голый.

– Так тебе что, вино не нравится? – допивая остатки напитка, удивленно спросил Пройдесвит.

– Не-а, – покачал головой хозяин усадьбы. – Может, этот виноградный сок и хорош для здоровья, но, чтобы снять нервное напряжение, я предпочитаю водку. А еще лучше – качественный самогон. Конечно, не в одиночку пить, а в кругу надежных друзей, что, правда, с каждым годом случается все реже и реже.

– А чего же ты покупаешь такие дорогие напитки?

– Это не я, – хмыкнул Владимир. – Это Фрося перед подругами красуется. Дескать, и мы не лыком шиты. – Панчук свою жену Франсуазу называл на русский манер Фросей. Последнее время их отношения в семье были довольно натянуты, это заметил и Пройдесвит. Он даже предлагал Владимиру устроить его на жительство где-нибудь в заброшенной горной деревушке. Но его друг, находящийся между двух огней (с одной стороны он не мог выставить за порог старого боевого товарища, а с другой жена с сыном отказывалась без него уезжать в Париж) не хотел и слушать о переселении. А чтобы Григорий Иванович не особо переживал о своей безопасности, показал ему свой тайник в подвале, оружия там хватило бы на завоевание всей Корсики.

– Ты не волнуйся, Иванович, – снова наполняя бокал, проговорил Шатун. – Если в наших краях появится чужой – надежные люди мне тут же о нем сообщат.

Бывшие морские пехотинцы сидели в уютной беседке с конической формой крышей. Сквозь деревья и декоративные кустарники виднелся под старинной черепицей особняк с арочными окнами, украшенными цветными стеклами.

– А уж если тебя кто и начнет искать лично, – продолжил Владимир, – так мы этого орла выдернем и как вражеского «языка» допросим по условиям военного времени, а дальше решим, что и как... – Закончить свою мысль Панчук не успел, его заглушил шум подлетающего вертолета. Белоснежная стрекоза гражданской версии «Алуэтта» пронеслась над крышей особняка и плавно приземлилась на лужайку метрах в тридцати от беседки.

– Вот это предупредили, – встревоженно пробурчал Пройдесвит, завороженно наблюдая, как загнутые амортизационные лыжи вертолета сминают изумрудную траву. Под гнетом внезапно навалившейся усталости он с безразличием ожидал, когда распахнется дверца кабины и длинная пулеметная очередь поставит точку в его безалаберной жизни.

Двигатель «Алуэтты» стих, дверца кабины распахнулась, но вместо пулеметного ствола оттуда появилась улыбающаяся физиономия Родиона Крутова. Человека, который, как знали не понаслышке бывшие морские пехотинцы, появляется не ради праздного любопытства. Крутов стремительно пересек лужайку и буквально ворвался в беседку с жизнерадостным возгласом:

– Всем привет! – Он подхватил со стола початую бутылку с вином, посмотрел на свет и неожиданно для присутствующих сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. Со словами: «Неплохое винишко» вернул бутылку на стол.

– Что, Родина опять в опасности? – нарочито угрюмо спросил Шатун, чувствуя, как учащенно забилось сердце. Сытая, равномерная жизнь рантье ему приелась и втайне давно хотелось ощутить вкус горьковатой соли смертельного риска.

– Не без того, – не стал юлить незваный гость и, с размаху усевшись в плетеное кресло, так, что оно заскрипело и угрожающе накренилось, как бы невзначай добавил: – Кроме того, прибыл заодно передать привет Григорию Ивановичу от его шефа.

– Какого шефа? – встрепенулся Пройдесвит.

– Вашего непосредственного руководителя, то бишь президента компании «Андерсон и К». Он вышел из больницы и вместо положенной реабилитации в санатории нагрянул в главный офис и устроил карательную акцию против заговорщиков. Конечно же, задействовал все свои связи и подавил «дворцовый переворот», что называется, в самом зародыше. А вот главный заговорщик Шишкович Ефим Ильич был так занят подготовкой путей отхода, что не сумел отреагировать на реальную угрозу. Взяв для прокручивания бандитские капиталы, вовремя не успел отдать, и как результат – отравление организма свинцом. Две пули в голову, три в живот. Не далее как вчера тело ренегата торжественно придали огню в центральном крематории.

– Собаке собачья смерть, – с тяжелым вздохом произнес Пройдесвит.

– Шеф выразился примерно вашими словами, а когда узнал, что я лечу на Корсику, велел кланяться и на словах передать: «В качестве премии вам передается еще пять процентов именных акций и предлагается должность вице-президента компании «Андерсон и К».

– Ни фига себе, – присвистнул Шатун. – Ну, Иванович, ты у нас теперь олигарх, круто.

– Круто-то круто, – буркнул Пройдесвит. После того как угроза миновала, он ощутил в себе пустоту, как футбольный мяч, из которого выпустили воздух. А по всему еще в мозгу зудело предупреждение об опасности. – Все это хорошо, только товарищ Штирлиц не голубем мира летел через полшарика, – и он вопросительно уставился на гостя.

– Именно, – улыбнулся Родион Крутов, – я действительно не голубь мира, мне по должности положено быть ястребом войны. И прав оказался хлебосольный хозяин – Родина в опасности и времени на размышления нет. Так что решайте сейчас и побыстрее, мужики.

Пауза длилась недолго, Владимир Панчук поднялся из-за стола.

– Я в обойме, пойду только Фросю на дорожку поцелую...

– Ну вот, Захар Николаевич, все образовалось само собой, – розовощекий следователь как всегда был сама предупредительность. Как заметил Платов, под его руками лежал стандартный листок с гербовой печатью. – Прокуратура оценила ваши действия как допустимую самооборону и состава преступления в них не обнаружила. Так что документ о вашем освобождении уже готов. – Следак убрал руки с листа и, положив рядом «паркеровскую» ручку с золотым пером, добавил: – Подпишите здесь.

Атаман взял авторучку, размашисто расписался, потом спросил:

– Так что, я свободен с этой минуты и могу ехать домой?

– Свободны, – с улыбкой подтвердил следователь, убирая казенный бланк в свою папку, – а вот по поводу возвращения домой – это весьма сомнительный вопрос.

– Что такое? – удивленно поднял брови Платов.