Чингиз Абдуллаев - Завещание олигарха

Резун закончил.

– У кого есть вопросы? – спросила судья. – Ни у кого? Вы можете садиться.

– Извините, Ваша честь, – с трудом поднялся, опираясь на палочку, Ринат, – у меня есть вопросы к адвокату противной стороны.

– Задавайте, – разрешила судья, – если вам трудно стоять, я разрешаю вам сидя задавать ваши вопросы.

– Нет, я постою, – ответил Ринат, – у меня первый вопрос. На основании чего адвокат Резун считает, что мое право наследования не доказано и я не считаюсь наследником имущества моего дяди Владимира Аркадьевича Глущенко?

– На основании того простого факта, что нет его завещания, – торжествующе улыбнулся Резун, – а раз нет юридически составленного завещания, дело должно рассматриваться в судах общей инстанции во всех странах, где были имущество и активы погибшего Глущенко. И пока суды всех стран не подтвердят ваше право на наследование, вы не можете распоряжаться всем имуществом. Было бы нелогично, если завод в России отходил к вам согласно решению французского суда, а вилла в Антибе отходила к другому человеку согласно решению российского суда. Тут очевидный нонсенс, и пока вы не подтвердите свои права во всех странах на свое имущество и банковские счета, вы не можете считаться юридически безупречным наследником. Дело в том, что Глущенко был не только французским гражданином, но и украинским.

– Второй вопрос. Могло ли подобное завещание снять претензии его клиента Кутявина ко мне?

Резун почувствовал некий подвох. Посмотрел на Кутявина. Тот безмятежно улыбался. Резун подумал, что глупо перестраховываться. Глущенко уже давно погиб, и никакого завещания до сих пор не было. И уже никогда не будет. Значит, можно идти напролом.

– Согласно французскому законодательству владелец имущества может передать его любому наследнику, которого он укажет в завещании, не лишая при этом части имущества своей жены и детей. Мальчик был усыновлен Глущенко за полгода до их смерти и поэтому считается таким же наследником, как и все остальные претенденты, – осторожно объяснил Резун.

Он смотрел на Плавника и видел, что тот нервничает. Поэтому он еще больше укрепился в своей мысли, что они почти выиграли этот процесс.

– Согласно российскому законодательству несовершеннолетний мальчик не может быть лишен своей доли наследства, даже если его отец отказывает ему в этой части завещания. Никто не имеет права лишать части наследства жену и несовершеннолетнего ребенка. Таким образом, чтобы лишить моего клиента Кутявина его права наследства, погибший Владимир Аркадьевич Глущенко должен был юридически отказаться от своего отцовства и оформить завещание на имя Рината Шарипова. Но так как нет таких документов, мы имеем право утверждать, что мальчик являлся законным сыном Глущенко и по французскому, и по российскому законодательствам, а следовательно, имел право на получение доли наследства, если иное не было оговорено в завещании. И, соответственно, отец мальчика, российский гражданин Кутявин, как наследник первой очереди, имеет право на получение части наследства.

– Но вы говорите, что его юридическим отцом являлся Глущенко, – крикнул из зала Плавник.

– Не нужно кричать с места, – сделала ему замечание судья.

– Верно, – радостно заметил Резун, – биологическим отцом был Кутявин, что установлено в законном порядке. У ответчика больше нет вопросов?

Он с победным видом смотрел на опирающегося на палку Рината. На сидевшего с убитым видом Плавника. На мрачную Тамару, понимавшую, что они стремительно катятся к проигрышу всего дела.

– Мы почти победили, – шепнул Резун своему клиенту. Тот кивнул, скрывая свое торжество.

– У меня нет вопросов, – подтвердил Ринат, и это прозвучало как приговор, – но только, – добавил он, – я прошу суд приобщить к делу завещание Владимира Аркадьевича Глущенко, составленное на русском и французском языках и заверенное нотариусами двух стран.

– Какое завещание? – встрепенулся Плавник. – О чем вы говорите?

Ринат протянул документы Тамаре, и она, встав и грациозно изгибая спину, подошла к судье, протягивая ей документы. Копии она передала Резуну, очень мило ему улыбаясь. И, вернувшись к столу, положила следующую копию на стол своего адвоката. Плавник буквально вырвал из ее рук тексты завещаний. Оба завещания были составлены самим Владимиром Аркадьевичем Глущенко, и его подписи были заверены нотариусами. Согласно идентичным текстам на обоих языках все свое движимое и недвижимое имущество Глущенко завещал своему племяннику, сыну своей младшей сестры, Ринату Равильевичу Шарипову.

– Но этого не может быть, – пробормотал испуганный Плавник, глядя на Рината, – этого не может быть. Он ведь давно умер, он давно погиб.

Резун сидел словно раздавленный этим известием. Не понимавший, в чем дело, Кутявин, уже торжествовавший победу, толкал адвоката, переспрашивая, что произошло.

– Откуда? – наконец спросил Иосиф Борисович, поднимая голову и с некоторым испугом глядя на Рината. – Откуда вы взяли этот текст? Он ведь не знал вас при жизни. Откуда?

– Оттуда, – кивнул Ринат. Он все еще не садился.

Судья ознакомилась с текстом завещания, взглянула на обоих адвокатов. Она уже хотела объявить, что переносит рассмотрение суда по вновь открывшимся обстоятельствам, когда вскочил Резун.

– Даже если юридический наследник Шарипов, то, согласно российским законам, Глущенко не имел права лишать части наследования своего юридически усыновленного мальчика, мать которого была гражданкой России. Это незаконное завещание по нашему законодательству.

– Завещание законное, – возразила судья, – он усыновил мальчика за полгода до их гибели. А завещание было оформлено за восемь месяцев. Здесь стоят даты.

– Да, – вынужден был согласиться Резун, – но через два месяца у Глущенко появился сын, и это завещание может быть оспорено в суде.

– Что вы и станете делать, – кивнула ему судья, – а пока…

– Подождите, Ваша честь, – торопливо сказал Ринат, – я еще не закончил.

Плавник сидел, изумленно глядя на своего клиента. Похоже, что он ничего не знал о нем. Ринат достал из портфеля, который принес с собой в суд, еще одну кипу документов.

– Прошу суд ознакомиться и с этими документами, – сказал он, – вот решение французского суда, подтвержденное высшей инстанцией. В силу моральных и этических причин глубоко личного характера господин Глущенко решил отказаться от юридического усыновления мальчика, являющегося сыном его супруги. Вот соответствующие документы, переведенные на русский язык и заверенные в посольстве России в Париже.

Тамара снова улыбнулась и пошла раздавать документы.

– Нет, – крикнул Резун, – это фальшивка, подделка. Такого просто не может быть. Даже Кутявин не знал тогда, что захочет подать в суд. И никто не знал, что они погибнут, что все произойдет именно так. Это фальшивка, Глущенко не мог отказаться от усыновления.