Валерий Горшков - В рясе смертника

Конопатый извлек из кармана пиджака звенящую связку с брелоком в форме кукиша из прозрачного оргстекла и беспрекословно отдал мне.

– Браслеты твои персональные где, опер?

– В нижнем ящике стола… Ключ от них на связке болтается.

– Скотч в хозяйстве имеется?

– Там же, осталось немного. А зачем вам скотч? – насторожился генеральский наследник.

– Да чтобы ты, жертва перестройки, до утра сидел как мышь и не делал глупостей.

– Что вы хотите со мной делать?!. – встрепенулся рыжий извращенец, пытаясь встать с пола, но, наткнувшись на мой тяжелый взгляд, осекся, снова привалился спиной к стене и затих.

– Догадайся с трех раз, ты же мент, – хмыкнул я, присел и выдвинул нижний ящик стола, при этом на несколько секунд оставив лейтенанта вне поля зрения. Этого времени оказалось достаточно для того, чтобы окончательно загнанный в угол, мечущийся между двух огней Семенов-младший предпринял отчаянную попытку освободиться. Все-таки он был опером, кое-что умел…

Стремительно зацепив мою ближнюю к нему щиколотку носком левой ноги, каблуком правой он точно ударил в незащищенную кость голени. Я взвыл от боли, не удержал равновесия и упал, правда пистолет не выронил. Вскочив с пола проворно, как сайгак, Семенов попытался нанести оглушающий удар ногой в голову, но в последний момент я успел откатиться, и острый носок ботинка прошелся по касательной, больно задев ухо. Я скрипнул зубами и сгруппировался для рукопашной схватки. Однако воспрянувший духом рыжий, почуяв слабину противника, не собирался так просто уступать, наоборот. Упав на меня сверху, лейтенант предплечьем надавил мне на горло, перекрыв кислород, другой рукой намертво сжал запястье и принялся что есть силы бить им об пол, высвобождая главный козырь схватки – оружие…

После третьего удара о вытертый линолеум травмированные костяшки моей обожженной руки не выдержали – пальцы разжались, и снятый с предохранителя «макаров» с грохотом отлетел в сторону. Ослепленный жаждой свободы и яростью, лейтенант, позабыв обо всем, со звериным рыком метнулся к табельному оружию и даже успел дотянуться до заветной рифленой ручки… но внезапно застыл, конвульсивно дернулся, засучил ногами и надсадно захрипел, глядя в никуда остекленевшими глазами. Видит бог, я этого не хотел, однако любитель малолеток не оставил мне иного выбора. Я должен был довести дело до конца…

Очень может быть, что короткий, почти незаметный со стороны удар кулаком навсегда лишил заслуженного генерала Андрея Андреевича Семенова счастья покачать на руках пускающего слюни внука или внучку. Если, конечно, у рыжего педофила нет родного брата. Или сестры.

Не спеша поднявшись с пола уже с пистолетом в руке, я заткнул его за пояс под рясу, отдышался, молча оглядел мелко дрыгавшего конечностями рыжего лейтенанта и, пожалев новоиспеченного инвалида, провел еще один, контрольный удар, пославший драгоценное генеральское чадо в спасительный нокаут. Затем быстро достал из стола наручники, один браслет нацепил оперу на правую руку, второй перекинул через идущую вдоль стены трубу отопления и защелкнул на левой ноге. Скомкал найденный в ящике стола галстук и до упора затолкал его в исходящую рубиновыми слюнями глотку, а рот крест-накрест заклеил двумя полосками прозрачного скотча. Отошел на шаг и полюбовался своей работой. В такой интересной позе стукач был похож на креветку.

По крайней мере минимум часа три-четыре, до окончания всеобщей милицейской пьянки, лейтенант будет не опасен…

Я взглянул на часы. До приезда сатанистов оставалось около двадцати пяти минут. Отряхнув рясу от собранной с пола пыли, я подошел к висевшему на стене заляпанному пальцами зеркалу с отбитым уголком и придирчиво оглядел свое отражение. Горящее оттопыренное ухо делало меня похожим на промышлявшего контрабандой бриллиантов персонажа известной кинокомедии и сразу бросалось в глаза. Я открыл кабинет и выглянул в пустой коридор. Ни души. Стычка в милицейских стенах прошла незамеченной. Уходя, я снял трубку телефона и положил ее на стол рядом с аппаратом, а запирая дверь снаружи, на всякий случай обломил вставленный в замок ключ.

Когда я, спустившись по лестнице, проходил мимо дежурной части, сидящий за стеклянной перегородкой офицер отвернулся от экрана переносного телевизора, смерил меня усталым, равнодушным взглядом и развязно спросил:

– Семенов там собирается уходить или нет?! Его, между прочим, ждут давно…

– Когда мы расставались, Роман Андреевич, кажется, упоминал, что сегодня будет работать допоздна. После нашей беседы у лейтенанта появились срочные дела. Не отходит от телефона.

– Во блин!..

– Всего доброго. Храни вас господь, сын мой.

– До свидания, батюшка. – Прижав ко рту ладонь, грузный капитан широко зевнул.

Выйдя из отделения, я сразу увидел криво припаркованную прямо на тротуаре модификацию жигулевской «десятки». Что ж, чертопоклонников, которые вскоре примчатся на Васильевский остров за долгожданным трофеем, будет ждать сюрприз.

Я провел рукой по поясу и ощутил под плотной черной тканью твердый ствол «ПМ» – лучшего отечественного оружия для ближнего боя.

Звук приближавшихся к машине осторожных шагов и вслед за тем щелчок открываемой водительской дверцы заставили меня подобраться и на несколько секунд задержать дыхание. Как ни пытался я взять себя в руки, сконцентрироваться, сильное нервное напряжение давало о себе знать – сердце гулко стучало в груди, а по лицу градом струился холодный пот.

Я уже час с лишним неподвижно лежал в багажнике «десятки», представляя собой весьма удобную мишень для стрельбы с расстояния двух шагов, и был готов к тому, что гонец сатанистов, не слишком доверяя вдруг проявившему смекалку педофилу в милицейских погонах, прежде всего захочет убедиться в наличии обещанного «груза» и откроет багажник. Поэтому мои согнутые ноги в двух местах стягивала завязанная прочным на вид морским узлом веревка – мой собственный пояс, рот был заклеен скотчем, на затылке виднелась свежая бурая ссадина – пригодилась кровь с разбитой в схватке руки, а якобы связанные руки покоились под грудью и сжимали готовый к стрельбе навскидку пистолет.

…Вытащив из замка зажигания ключи, невидимый гонец действительно обошел машину, потоптался возле багажника, видимо, настороженно озираясь по сторонам, а затем буквально на секунду, не больше, приподнял крышку, бросил быстрый взгляд на втиснутого в узкую нишу хэт-бека связанного священника в рясе и тут же захлопнул багажник, не забыв на всякий случай снова запереть замок. Торопливо плюхнулся на водительское сиденье, хлопнул дверцей и, судя по тихому отрывистому пиканью, стал набирать номер на сотовом телефоне.