Сергей Донской - Генеральские игры

Олег с отвращением оторвался от ее сотрясаемого крупной дрожью тела и встал.

– Ми… миленький, – пролепетала она, продолжая подергиваться. – Ко… котик мой.

– Ко-кошечка моя, – передразнил он. – Ку-курочка.

До Лариски, зациклившейся на собственных ощущениях, его ядовитое послание не дошло. Колыхаясь на диване бледной медузой, она потянулась к нему:

– Не уходи. Давай еще разок.

– Объявляется перерыв по техническим причинам, – отшутился Олег и, прихватив брюки, отправился в ванную.

Запершись, он первым делом принял душ и прополоскал рот, изведя добрую половину тюбика зубной пасты. Досуха вытерся, оделся, приласкал пальцами предмет, хранившийся в правом кармане брюк. Взглянул на часы.

Охранники, дежурящие в подъезде, всегда заносили в журнал время прибытия и убытия каждого визитера. Уроки английского в генеральской квартире длились, как правило, два часа, так что не стоило нарушать эту добрую традицию. Вселенского хая, разумеется, не миновать, фамилия исчезнувшего репетитора будет объявлена во всеросийский розыск, но это будет уже потом, когда Ларискин дед вернется домой.

Когда будет уже поздно.

Слишком поздно.

– Then it’s far too late, – произнес Олег с чувством, расчесывая растрепанные Лариской волосы. Собственное отражение нравилось ему все больше и больше.

Красивый, опрятный, уверенный в себе молодой человек, твердо знающий, чего он хочет в этой жизни и как этой цели добиться.

Человек действия.

Пути к отступлению готовы, приобретен новый паспорт, на его владельца записана квартира в далеком украинском городке с разбойничьим названием Бендеры. Его там сам Интерпол не сыщет, не то что сиволапая российская милиция. А годика через два-три, когда все забудется, он, может быть, возвратится в Москву. Если, конечно, не предпочтет осесть где-нибудь за границей, благо деньги скоро появятся, много денег.

Сознание этого бодрило не хуже освежающего душа.

– Как настроение? – весело осведомился Олег, возвращаясь в гостиную. – Готова к трудовым свершениям?

– Да хоть прямо сейчас, – оживилась Лариска, даже не подумавшая набросить на себя хоть какую-нибудь одежонку. – В жизни всегда есть место подвигу. – Ее приподнятые ладонями груди выжидательно уставились на него.

– Но-но! – предостерегающе воскликнул он, поспешно отведя взгляд в сторону. – Хорошего понемножку.

– А я люблю, когда помногу.

– Всякое удовольствие нужно выстрадать, – важно произнес он. – Англичанин сказал бы: «The pain would lead to pleasure». Дословный перевод несколько иной, но смысл тот же.

– Что за смысл? – осведомилась Лариска, пытаясь привлечь его внимание.

– Боль ведет к наслаждению, – перевел Олег машинально и вздрогнул. Сегодня у этой поговорки появился некий особый смысл. Зловещий.

– Послушай, а ты, случайно, не насильник? – Ларискины глаза засияли от восторга. – Вот было бы здорово! Меня еще никто не брал силой. Ни разу.

Потому что ты сама кого угодно изнасилуешь, подумал Олег, а вслух произнес совсем другие слова:

– Надевай-ка трусы и пошли в кабинет.

– Давай здесь заниматься, на диванчике, – предложила Лариска, невинно тараща глаза. – Всякий раз, когда я буду ошибаться, можешь шлепать меня по попке. Я не боюсь боли, ты же знаешь.

Его пальцы стиснули предмет, спрятанный в кармане. Не боишься боли? Ой ли?

– Делу время, потехе час, – сказал Олег, шутливо грозя пальцем свободной руки. – Хватит лентяйничать. Как говорят американцы: «An idle brain is the devil’s workshop».

– Чего-чего? – неохотно переспросила Лариска, принявшая вертикальное положение. – Эн-э айдэл-э брайэн-э?..

Его улыбка получилась не слишком искренней, но зато очень широкой. Как у голливудского актера Леонардо Ди Каприо, на которого он мечтал походить с тех пор, когда детство с его сказками о маленьких принцах осталось в далеком прошлом.

Подталкивая Лариску к двери в кабинет, он повторил:

– An idle brain is the devil’s workshop. В вольном переводе это означает, что лень человека портит. Дословно: «Праздный ум – мастерская дьявола».

– Дьявола? – переспросила она, озираясь через плечо.

– Не обращай внимания на буквальный смысл. Это просто идиома такая.

– Дурацкая идиома.

– Нормальная.

Тем не менее Олег поежился. Не стоило поминать черта в такой ответственный момент, вот уж не стоило. Хотя, может быть, как раз самое время заручиться его поддержкой?

Поминутно поглядывая на часы, Олег начал урок, думая не столько о самих занятиях, сколько об их эффектном завершении. Он действовал, как робот, подчиняющийся заданной программе. А когда Лариска многозначительно предложила повторить пройденное на диване, отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.

Его рука нащупала в кармане костяную рукоятку золлингерновской бритвы. Округлая, изящно изогнутая, она удобно устроилась в его стиснутой ладони.

– Карманный бильярд? – захихикала Лариска, наблюдая за суетливыми движениями его руки под тканью брюк.

– Что? – Олег непонимающе приподнял брови.

– Шары гоняешь?

– Шары, какие шары?

– Мохнатые.

– Послушай, Лора, мне не до шуток, честное слово, – признался Олег. – Спешу. Будь так добра, позвони на пост, чтобы меня без лишней волокиты из подъезда выпустили, а то я в больницу опаздываю. Ну, к тому самому товарищу, которому аппендикс вырезали.

– Ты говорил, у него язва, – напомнила Лариска, прищурившись.

– Язва – это само собой. – Олег возбужденно хохотнул. – Парень на стену готов лезть от боли, а тут еще аппендицит привязался. Ему не позавидуешь.

– А понос этого твоего товарища не одолевает?

– Понос… Понос?.. При чем тут понос? – Он снова взглянул на часы. – Да, ты, пожалуйста, не забудь напомнить охранникам, что я с сумкой, не то примут за какого-нибудь воришку – и в кутузку.

– А что, очень даже может быть. – Лариска заулыбалась, скаля свои попорченные сладостями зубы.

Олег тоже осклабился и повторил, не снимая улыбчивую маску с лица:

– Звони, котик. Мне действительно некогда.

Пока она говорила по телефону, он стоял рядом, держась за ее левым плечом, а как только трубка легла на место, коротко взмахнул выхваченной бритвой: раз, другой, третий… Несколько секунд Лариска стояла неподвижно, лишь кровь струилась между ее пальцев, которыми она обхватила шею. Потом она посмотрела ему в глаза и издала жуткий хрипящий звук, который иногда можно услышать в испорченных водопроводных трубах:

– Грл-л-л?

Олег попятился, бормоча:

– Ну-ну… Все в порядке, что ты… Не надо кричать…

– Бла-бла-аа…

Захлебывающаяся кровью Лариска никак не хотела падать, продолжала топтаться на месте, сипя и булькая, как будто непременно желала сказать нечто важное напоследок, а о чем им теперь было говорить? Зачем?