Сергей Донской - Капитан разведки

Катя недолюбливала свою фамилию. Да и как могло быть иначе? Какой женщине приятно представляться Катериной… Хват…

– Хват? – переспросят. – Гм, очень приятно.

А на самом деле ничего в этом приятного и хорошего нет. Как нет ничего хорошего в бесцельном одиноком существовании, когда только и остается, что пялиться в телевизор, листать дурацкие журналы или мечтать, мечтать, мечтать… О чем? Ну хотя бы о том, как в один прекрасный день Катя сменит опостылевшую фамилию на какую-нибудь другую, более благозвучную. Впрочем, не в благозвучности дело. Был бы муж, а остальное приложится. Тягостно, почти невыносимо жить без мужского плеча рядом, на которое можно опереться в трудную минуту.

А таких трудных минут в сутках хватает, за вычетом времени, проведенного во сне или хлопотах по хозяйству. Когда же что-нибудь переменится к лучшему? И когда соизволит появиться непутевый брат Михаил, о котором вот уже две недели ни слуху ни духу? Вечно пропадает где-то, вечно занимается какими-то подозрительными делишками, темнит, недоговаривает, отмалчивается, отшучивается. Утверждает, что работает экспедитором. Ну не совсем экспедитором, а еще и охранником по совместительству. Сопровождает грузы. Наверное, хорошо сопровождает, раз платят ему такие деньжищи. В последний раз, отправляясь куда-то на юг, снабдил Катю весьма внушительной суммой, а по возвращении одарил добавкой.

Жаль только, что из командировки брат привез не только премиальные, но и незнакомую девчонку по имени Алиса. Представил ее как невесту, приобнял за талию, предложил любить и жаловать. А с какой стати Кате ее любить, за что жаловать? За то, что повисла на шее старшего брата? За то, что, как выяснилось, она замужем? За строптивый нрав, упрямство, невыносимый характер, стремление во всем настоять на своем?

Не ужилась Катя с Алисой под одной крышей, да и могло ли быть иначе? Двум хозяйкам в доме тесно, как бы они ни пытались приноровиться друг к другу. Алиса не очень-то и пыталась. Катя, по правде говоря, тоже. Кончилось тем, что брат, уставший от бесконечной кухонно-бытовой междоусобицы, снял квартиру и съехал. С вещами и так называемой невестой. И что теперь? Одной куковать в четырех стенах?

Нервно прикурив сигарету, Катя уселась перед телевизором, перетасовала пультом каналы, задержалась на выпуске новостей.

– Общее число жертв позавчерашнего теракта на Курском вокзале увеличилось, – сообщила дикторша, столь холеная, столь лощеная, что искренность ее скорбной мины вызывала сомнение. – За минувшую ночь в Институте скорой помощи имени Склифосовского скончалось еще четверо пострадавших. Специалисты утверждают, что взрыв был произведен с помощью коротковолнового приемопередатчика. – Дикторша выдержала небольшую паузу, давая возможность осмыслить информацию. – Взрывное устройство, спрятанное то ли среди багажа на платформе, то ли в одном из вагонов, сдетонировало, в результате чего многие были ранены и убиты. Следствие по факту теракта продолжается. Мы будем следить за развитием событий.

«Мы тоже», – подумала Катя, переключаясь на неведомо какую серию неведомо какой мыльной оперы. Только и остается, что следить за развитием событий. Не отрываясь от экрана. Безвылазно сидя дома. Безрезультатно дожидаясь звонка от брата, который обещал помочь устроиться на хорошую работу, а сам всецело поглощен своей ненаглядной Алисой.

Не докурив сигарету до половины, Катя потушила ее в пепельнице и вставила в рот новую. В телевизоре какой-то зализанный латиноамериканец предлагал руку и сердце пышной красотке, прячущей под подушкой портрет другого латиноамериканца, седого и усатого. Молодой, кстати говоря, тоже имел возлюбленную на стороне, которая позвонила ему в самый неподходящий момент. Началось бурное выяснение отношений. «Как же ты мог, Энрико?» – надрывалась Жужу голосом немолодой дублерши, явно поднаторевшей в домашних скандалах. Находись брат дома, он непременно потребовал бы приглушить звук, но его здесь не было, и Катя, назло ему, увеличила громкость.

Словно уловив ее настроение, он позвонил. Поздоровался, для порядка отметил, что бабье лето выдалось на редкость жаркое, после чего недовольно осведомился:

– Что за душераздирающие крики у тебя там? Все сериалами забавляешься?

– Чем же еще, – перешла в наступление Катя. – Больше нечем.

– Почитала бы, что ли, – сказал брат.

– Обязательно. Книгу про то, как быть сестрам, которых не любят братья.

– Я тебя люблю. Ты знаешь.

– Не знаю, – возразила Катя. – Ты меня бросил на произвол судьбы. Я себе места не нахожу. Хотя бы на часок заглянул ради приличия. – В ее голосе зазвучали просительные интонации. – Приезжай, Миша. Я пирожков напеку. Твоих любимых.

– С капустой? – спросил брат.

– Ну да.

– Сегодня не получится.

– Почему? – поскучнела Катя.

– У меня важная встреча.

– Твои важные встречи мне известны. На диване с Алисой. С утра до вечера.

– Ошибаешься, – сказал брат. – Сегодня собираюсь переговорить со старым знакомым по поводу твоего трудоустройства.

– Кто такой?

– Ты с ним незнакома. Алексей Истомин его зовут. Хороший мужик, на днях открыл новую фирму, набирает сотрудников. Думаю, мне он не откажет. – Тут брат кашлянул, то ли для солидности, то ли от смущения. – Так что готовься к трудовым свершениям.

– Всегда готова, – просияла Катя, – как комсомолка.

– Как пионерка, сестренка. Это пионеры были всегда готовы. Комсомольцы есть требовали.

– Не припоминаю такого.

– Ну как же. Партия сказала: «Надо», комсомол ответил: «Е-есть!» Жрать то есть.

– А, – усмехнулась Катя. – Будущие младореформаторы.

– Они самые, – подтвердил брат.

На экране телевизора возник крупный план рыдающей красотки. Слезы, стекающие по ее щекам, были неправдоподобно большими, но тушь с ресниц не текла. Вспомнив, что пора обновлять косметические запасы, Катя сменила тон.

– А что за вакансии у твоего знакомого? – спросила она.

– На месте разберемся, – ответил брат.

– Потом заедешь?

– Лучше перезвоню.

– Кому лучше?

Уловив нотки отчаяния в Катином голосе, брат поспешил с неуклюжими утешениями:

– Ты как вообще? Нормально?

– Ненормально , Миша. Совсем ненормально .

– Деньги еще остались? Не голодаешь?

– Денег пока хватает, – сказала Катя, – а вот человеческого тепла, участия…

Брат смутился.

– Я на предмет участия, гм, как-то не очень…

– Это потому что все твое внимание сосредоточено на чужой жене, – завелась Катя, – а до родной сестры тебе и дела нет.

– Она не чужая жена, она моя невеста.

В заявлении брата проскользнула неуверенность. Словно он успокаивал сам себя, хотя без особого успеха. Катя усмехнулась. Недолго музыка играла, недолго братец танцевал. Все вернется на круги своя. Взрослому мужчине надоест нянчиться с молоденькой девчонкой, он возьмется за ум и возвратится в тихую семейную гавань.