Александр Маркьянов - Заветы отцов наших [СИ] Часть 1-2

Остается только горный склон. Обычный горный склон, на котором можно залечь и накрыться маскировочной сетью. Помимо прочего, видимые ориентиры, чтобы противник мог привязать позицию вражеского снайпера к местности отсутствуют, а значит, поразить цель сосредоточенным огнем будет намного сложнее.

Накрывшись маскировочной сетью, я замер, адмирал тем временем набрал какого-то лежавшего на каменистой почве валежника и разжег чуть в стороне небольшой костерок. Глядя на это, я мысленно выругался — свет костра мог ослепить прибор ночного видения. Но передавать по связи было нельзя — нужно было соблюдать режим радиомолчания.

Наши визави появились минут через пятнадцать, как и было запланировано. В горах звуки разносятся хорошо, поэтому за несколько минут до их прилета я расслышал далекий гул вертолетных турбин. Но определить, далеко вертолет или близко по шуму очень сложно горы экранируют и рассеивают звук. Поэтому, когда черная тень с грохотов вынырнула с противоположной стороны долины — это было для меня неожиданностью. Зависнув чуть в стороне от освещенного крохотным костерком круга, чужой вертолет начал садиться.

Это был Ми-8, русский десантно-транспортный вертолет. по размерам больше нашего Хью. У иранцев их было немного, и перевозили они только высшее военное командование, а также самых высокопоставленных религиозных и военных деятелей Исламской республики Иран.

Когда лопасти вертолета перестали вращаться, я приготовился, выдохнул, изгоняя лишний кислород из легких, и навел тонкую нить перекрестья прицела на люк десантного отсека вертолета. Не исключено, что сейчас оттуда вывалится целый взвод диверсантов Аль-Кодс. [90] Иранские войска специального назначения. И тогда шансы адмирала уйти будут весьма невелики из-за этого гребаного костра, у которого он спокойно сидел, пождав под себя ноги по-арабски.

Но никакого взвода не было. Вместо взвода из вертолета выпрыгнул на песок высокий, одетый в камуфляж без знаков различия человек на вид лет пятидесяти с окладистой, коротко постриженной бородой. Судя по всему, это и был тот самый Мохаммед Райяти, заместитель главнокомандующего стражами исламской революции, который двинул меня дубинкой по голове у портового бара в Бендер-Аббасе и тот самый, которого завербовал мой отец. Глядя за тем, как он спокойно и с достоинством идет к ожидающему его адмиралу ВМФ США Дику Рейли, я поймал вдруг себя на мысли, что не верю, что этот человек предатель. Не выглядел он как человек, предавший и продолжающий предавать свою страну. Глупо — у предателя на лице не написано что он предатель — но ощущения у меня на этот момент были именно такие.

Спокойно. Отвлекаемся на всякую ерунду.

Пилот вертолета противника не вышел из вертолета, он просто открыл боковой блистер кабины и закурил, сбрасывая туда сигаретный пепел. Похоже в вертолете больше никого не было. Аккуратно, плавным движением я положил винтовку и начал наблюдать за происходящим у костерка.

Мохаммед Райяти уселся прямо на землю, протянул руки к костерку чтобы согреться, адмирал сидел рядом. Больше всего они напоминали двух охотников на оленей в арканзасских горах, которые после долгой и тяжелой охоты разожгли костерок, отложили винтовки и сидят, обсуждают добытых оленей. Райяти спокойно говорил что-то адмиралу, адмирал, наклонив голову, внимательно слушал, иногда вставляя короткие реплики. Сейчас я бы отдал многое, чтобы слышать их разговор. Но в то же время я понимал, что знать мне этого не стоит: меньше знаешь, дольше живешь.

Встреча продолжалась уже полчаса, за это время я успел уже немного замерзнуть, лежа на камнях, тем более что октябрьской ночью в горах становится холодно, совсем не по-восточному холодно. Но меня учили лежать неподвижно, как лежит лев в засаде, поджидая газель, причем учили лежать не часами, а днями. Поэтому я подавил желание немного повернуться и продолжал наблюдать.

Встреча уже заканчивалась. Райяти достал что-то из кармана, протянул адмиралу. Тот спрятал полученное в кармане своего комбеза и в свою очередь тоже дал что-то Райяти. Судя по всему, они обменялись теми самыми специальными флеш-картами, с информацией, одну из которых я прошлый раз передавал Райяти в Бендер-Аббасе. Сейчас же для этого нам потребовалось ночью пересекать иранскую границу на вертолете. Странные дела творятся, странные.

Райяти и адмирал не только обменялись рукопожатиями, но и обнялись на прощание, что меня надо сказать сильно удивило. Заместитель командующего КСИР той же четкой как на параде походкой прошел к своему вертолету. Закрутился все быстрее и быстрее вертолетный винт, тяжелая машина оторвалась от земли, пошла вверх, постепенно превращаясь в черную тень на фоне звездного неба. Адмирал продолжал сидеть у костра, слегка сгорбившись. Когда шум турбин чужого вертолета затих вдали, он огляделся по сторонам и подал рукой сигнал сбора.

— Странные дела — проговорил адмирал каким-то чужим голосом.

— Не понял, сэр? — мне действительно все это было совершенно непонятно, начиная от этого полета и кончая всем остальным, что происходит. Какие странные дела?

— Странные дела… — еще раз повторил адмирал — очень странные. Знаешь, Майкл, я уже много лет воюю. Но в последнее время я все больше и больше убеждаюсь, что не там искал врагов…

"Задира Дик" сплюнул в костер, легко поднялся на ноги

— Взлетаем!

Нельзя расслабляться. В специальных войсках есть одно правило: задание считается успешно завершенным после того, как ты лично доложил о его завершении своему командиру в месте постоянной или временной дислокации. По этой же причине в разведвыходе, на вражеской территории нельзя говорить, что у тебя все хорошо — через минуту все может стать очень и очень плохо.

Вот и я расслабился, совсем немного расслабился, после того как встреча на иранской территории прошла без сучка, без задоринки. Расслабился и за это поплатился.

Взлетели нормально, чисто. Вертолет, словно огромная птица, повинуясь малейшим движениям ручек управления, нырнул в уже знакомое ущелье. Снова навстречу понеслись вековые стены скал, правда на этот раз полет не вызывал такого нервного напряжения.

— Граница!

В голосе адмирала тоже прорывалось едва заметное облегчение — теперь мы уже над условно своей территорией. Мы пошли чуть выше, чтобы не подвергать себя риску.

И за это мы поплатились, причем почти сразу. Горы под нами внезапно ушли куда-то вниз, сменившись темной равниной и тут, совершенно неожиданно, по вертолету снизу ударила очередь из зенитной установки.