Владимир Шитов - Схватка оборотней

Постелив на землю пальто, которое он брал с собой, чтобы застелить им лавку в лодке, прилег на него и задумался.

«Я совсем перестал обращать внимание на свое здоровье. Если я заболею и слягу в постель, то непременно погибну. Мне, как киту, нужно пространство и движение. Только благодаря этому я живу, — с чувством жалости к себе резюмировал он и тут же решил: — Надо ехать лечиться в Саки!

А не опасна ли для меня поездка туда? Впрочем, где мне теперь неопасно в этой проклятой стране? Везде!

В Саках ничуть не опаснее, чем здесь. У меня сейчас другая фамилия, куплю курсовку не в санаторий имени Бурденко, а в какой-нибудь самый периферийный, не буду, как прежде, везде маячить, а стану принимать только грязевые процедуры…

Нечего себя успокаивать, мне туда ехать нельзя, — возразил он сам себе, — возможно Крота уже задержали чекисты и теперь они интенсивно принялись за меня, а поэтому лучше посидеть на дне и никуда не пыркаться.

Да, над такой проблемой я и не подумал. Надо позвонить домой Кроту, поговорить с ним и все встанет на место. Если он дома, то мне нечего бояться. Из Краснодара мне ему звонить нельзя. Если чекисты меня ищут, то после моего звонка начнут искать меня в крае. Тогда вновь придется менять не только местожительство, но и фамилию.

Можно позвонить проездом из Волгограда, заодно хотя бы издали посмотрю на сына. А вдруг он увидит меня раньше, чем я его? Начнутся ненужные объяснения… Мало ли чего мать могла ему на меня наговорить. До чего я дожил, родного сына приходится остерегаться…

Лучше всего позвонить Кроту из Саратова. Там у меня знакомых нет, никаких непредвиденных контактов не ожидается. Позвоню Кроту и сразу уеду».

Поразмыслив, он вспомнил: «Как же я поеду отдыхать в Саки, если Гребешков со своей компанией капитально меня потрясли и у меня осталось не так уж много наличных денег?»

Рыба кривил душой. У него от продажи дома и автомобиля было в наличии восемьдесят три тысячи рублей. Но тратить свои деньги тогда, когда можно воспользоваться чужими, противоречило всему его существу.

Он вспомнил, что Беспалова хочет освободиться от его материальной зависимости и обещала в этом году вернуть ему деньги, которые он потратил на покупку ей дома.

«После Саратова заеду к Актрисе, возьму у нее деньги, оприходую их где-нибудь понадежнее, а потом будем думать и о поддержании здоровья. Заодно дома у нее посмотрю на фотографии сына и его детей. Внуки, наверное, здорово подросли… Как же я объясню Клавдии свою месячную отлучку? Очень просто! Мне надо поехать на прежнее место жительства и выписаться оттуда, перевести сюда свою пенсию. Не могу же я у нее все время жить без прописки», — дурашливо подумал он.

Рыба никакой пенсии не получал, но чтобы объяснить Долгошеевой свой источник существования, он обязан был на него ссылаться.

У него были в наличии штампы паспортного стола на прописку и выписку. На своем фиктивном паспорте ему ничего не стоило поставить нужные штампы, никуда не выезжая для выполнения обязательных формальностей.

…Поднявшись с пальто, перекинув его через плечо, Рыба взял ведро с уловом и не спеша пошел домой, обретя душевный покой, который давно к нему не приходил.

Когда в спальне Галины Степановны раздался телефонный звонок, она спала и видела приятный сон. Сначала и телефонный звонок она приняла за сон и, только окончательно пробудившись, поняла свою ошибку.

Включив ночник, она обратила внимание, что будильник показывал тридцать семь минут первого.

«Кто теперь мне может звонить, да еще в такое позднее время?» — подумала она, подходя к телефонному аппарату и поднимая трубку.

— Квартира Федоренко? — услышала она слабый, далекий голос.

— Да, — ответила она, стараясь по голосу узнать говорившего, но не смогла.

— Галина Степановна, это вы? — настойчиво продолжали интересоваться на другом конце провода.

— Да я же! — ответила она с раздражением, оттого, что ей испортили сон и она не знает, с кем говорит.

— С вами говорит Ипполит Тарасович! Нельзя ли позвать к телефону Петра Трифоновича?

Только теперь она узнала голос говорившего. В голове промелькнуло множество мыслей, которые вытеснила одна:

«Муж арестован, Рокмашенченко разыскивается милицией за убийство рыбаков. Я не должна и не имею права предупреждать его о грозящей ему опасности».

— Он сегодня ушел на смену, — оттягивая разоблачение своего обмана, ответила она, уже поняв, что Рокмашенченко звонит ей по междугороднему телефону.

— Как у вас там дела, никто не болеет? — спросил Рокмашенченко.

— Тарасович, вы же знаете моего мужа не хуже меня. Своими делами он не привык со мной делиться. Пока не болеет. У меня дел никаких нет, кручусь на кухне.

Рыба отметил недовольство мужем, звучавшее в ее голосе, и у него сразу улучшилось настроение. Еще бы, если у Федоренко дома все в порядке.

— Он у тебя такой, — успокаиваясь, воркующе заметил Рыба.

— Вы нам утром позвоните? — поинтересовалась Галина Степановна.

— А зачем тебе это нужно знать? — с тревогой в голосе задал он встречный вопрос.

— Если вы будете звонить, то мне нужно сообщить мужу на работу, чтобы он там долго не задерживался и вовремя был дома, — нашлась она с ответом.

Ее ответ успокоил его, сняв возникшую напряженность, вновь вернул к собеседнице доверие.

— Я утром позвонить не смогу, совершенно нет свободного времени. Передай Петру Трифоновичу от меня привет, скажи, что позвоню в другой раз, а когда, пока и сам не знаю.

Потушив ночник, Галина Степановна легла спать, но как она и предполагала, сразу уснуть не смогла, а не спеша анализировала состоявшийся разговор.

«Правильно ли я поступила, солгав Рокмашенченко? Безусловно, правильно, работники милиции разыскивают его за убийство, за которое сейчас арестован муж. Почему муж должен понести наказание, а Рокмашенченко нет? Я соучастницей в его тяжком грехе не буду.

Если Рокмашенченко утром захочет поговорить с мужем, а его опять не будет дома, что я ему скажу? — растерянно задала она себе каверзный вопрос и, не найдя на него ответа, решила: — Утром я пойду к следователю Бурлакову и сообщу ему о телефонном звонке».

О своем муже Галина Степановна много думала и передумала, переплакала и перестрадала, а поэтому возвращаться к этой теме не захотела, ибо тогда ей не удалось бы уснуть до утра…

Рыба сразу, же позвонил Кроту на работу, но не дозвонился. Ждать утра, чтобы поговорить с Кротом, он не решился.

«А вдруг наш разговор прослушивался чекистами, и когда я приду на переговорный пункт, то меня они там сцапают? Рисковать я не имею права. Оснований для беспокойства, правда, нет, но, как говорится, береженого Бог бережет.