Александр Лукин - Сотрудник ЧК

И со стороны огорода к нему придвинулась вторая тень.

«Эге, да вас двое!» – подумал Алексей.

Когда дверь сарая закрылась, Алексей соскочил с чердака, на цыпочках подошел к плетню, перелез через него и тотчас же пластом упал на землю: из дому вышла Дунаева.

Прошлепав босыми ногами мимо Алексея, Надежда скрылась за дверью сарая. Там зажгли фонарь.

Нащупав браунинг, Алексей пробрался к стене, нашел щель и заглянул в нее.

Мужчины прятали в сене, что навалом лежало в глубине сарая, тяжелый продолговатый ящик, который они принесли с собой. Женщина светила им «летучей мышью». Они изредка обменивались короткими фразами. Управившись, все трое вернулись к двери.

Теперь Алексей разглядел, что один из пришельцев в военной форме и затянут ремнями портупеи. Другой был одет в сермяжный армяк, на голове широкополый соломенный брыль. Утираясь рукавом, военный отрывисто бросил Дунаевой:

– Давайте!

Из-под платка, в который она куталась, женщина достала темный квадратный предмет. Это был… большой летный планшет Филиппова.

Если до этого момента у Алексея еще оставались какие-то сомнения, если среди прочих мыслей, мелькавших в голове, было предположение, что Дунаева – обыкновенная спекулянтка, уголовница, укрывающая краденое, то теперь он больше не сомневался: перед ним – шпионы.

Военный раскрыл планшет и сделал Дунаевой знак приподнять фонарь. Едва только свет упал на его одутловатое лицо, как Алексей вспомнил: это был тот самый человек, которого они с Фоминым видели в обществе летчика в день приезда Алексея.

Чувствовалось, что он не в первый раз осматривает планшет. Многие бумаги были ему знакомы, он даже не вынимал их. Другие бегло просматривал и осторожно клал на место, не нарушая их обычного порядка, Наконец он нашел то, что искал.

– Вот последний приказ, – сказал военный вполголоса, прочитав бумагу. – Завтра Филиппов полетит на Серогозы, разведывать конницу генерала Барабовича. На ночь вернется не сюда, а в Берислав, чтобы послезавтра лететь еще дальше – на Веселое. Должен вас огорчить, Надежда Васильевна, завтра он не будет ночевать…

– Знаю, уже сообщил, – ответила женщина, брезгливо передернув плечами.

Военный усмехнулся. Обращаясь к человеку в брыле, он сказал, что отсутствием летчика нужно воспользоваться, чтобы «собрать и проинструктировать людей».

– Другого такого случая может и не представиться, – говорил он. – Сегодня же необходимо всех оповестить. Завтра ночью я буду ждать их здесь от двенадцати до половины второго. Сами приходите обязательно. Возможно, я найду способ переправить вас туда, к нашим. Накопилось много новостей.

– Имейте в виду, – сипловатым, как от простуды, голосом проговорил человек в брыле, – Чека сегодня шарило в доме, где скрывался наш злополучный телеграфистик, а ведь это всего в квартале отсюда.

«Крученый! – пронеслось в мозгу Алексея. – Это Крученый!»

– Я знаю, – сказал военный, – и все-таки здесь безопасней, чем где бы то ни было. Дом, куда ходит летчик Филиппов, для них вне подозрений. Отправляйтесь и предупредите всех. На всякий случай, пусть идут не через Маркасовский, а через огороды. Пароль… ну, скажем, «Расплата». Вы поняли меня?

– Да.

– Кстати, как насчет лодки? Окончательно пропала?

– О лодке надо забыть. Сегодня возле нее была засада. Я послал к ней какого-то беспризорника для проверки, так его задержали. Ничего, найдем другую.

Алексей закусил губу.

– Ну что же, – военный встал, – это все. Теперь, Надежда, идите: как бы не проснулся наш красный орел. Мы выйдем чуть позже.

Дунаева отдала фонарь человеку в брыле, спрятала под платок планшет и пошла к двери.

Наступил момент, когда Алексею приходилось решать, что делать: брать этих двух шпионов немедленно или выпустить их из мышеловки, в которую они сами залезли, и ждать завтрашнего дня?

Это был нелегкий выбор.

Случай, удивительный, неповторимо счастливый случай отдавал в его руки двух отъявленных врагов, поимка которых была сейчас едва ли не самым ответственным делом ЧК. И это может сделать он, Алексей Михалев, один, без посторонней помощи…

С другой стороны, теперь было совершенно ясно, что дело не только в этих двух шпионах, что существует организация, шпионский центр, заговор, что завтра главари соберутся здесь. Одним ударом можно раздавить всю шайку!

И решение было принято.

Еще днем Алексей приметил во дворе большую рассохшуюся бочку. За ней он и притаился.

Дунаева вышла, быстро прикрыв за собой дверь, постояла, послушала, потом прошла в огород. Возвращаясь, мимоходом стукнула в стену: все, мол, в порядке.

Алексей еще раз глянул в щель.

Шпионы, выжидая, стояли посреди сарая, Человек в брыле медленно поднял фонарь, дунул, и тотчас потонуло во мраке его на миг осветившееся лицо с твердыми скулами, выпирающим подбородком. При виде этого лица у Алексея сдвоило сердце: он узнал Виктора Маркова…

Враги ушли. Когда их шаги замерли в огородах, Алексей перелез через плетень во двор Анны, оттуда на улицу и со всех ног помчался в ЧК.

…Он вернулся часа через два. Залез на чердак, И долго лежал без сна, обдумывая происшедшее.

Следующий день показался Алексею самым длинным днем в его жизни. Ему не давала покоя мысль, что, если какое-нибудь непредвиденное обстоятельство помешает врагам собраться, если изменятся их планы или они заметят что-либо подозрительное – все пропало! Он один будет повинен в том, что два матерых шпиона останутся на свободе. И тогда нет для него оправдания!

Впрочем, в отношении одного из них Алексей тревожился меньше. Федя, конечно, вспомнит, с кем они видели пьяного Филиппова. Он и тогда называл его фамилию, непростительно пропущенную Алексеем мимо ушей. Но Марков… Виктор Марков, эсеровский прихвостень, причастный к разгрому фронтовиков немцами… Марков уйдет! А ведь всего несколько часов назад он был во власти Алексея. Надо было только протянуть руку и задвинуть засов на дверях сарая. Только протянуть руку! Шпионы попались бы с поличным, потому что совершенно очевидно, что в принесенном ими ящике – оружие. Уж он сумел бы задержать их до утра! К тому же поблизости был Филиппов, свой человек как-никак!

Алексей успокаивал себя тем, что для опасений нет особых причин. Как и вчера, с утра принаряженная Дунаева несколько раз выходила из дому, вялой, вихляющей походкой прогуливалась по двору, лениво переругивалась со старухой.

К вечеру по некоторым, незаметным для постороннего взгляда приметам Алексей знал, что дом уже окружен, что, кроме него, за женщиной наблюдают еще не меньше пяти пар глаз. Между тем в ее поведении ничто не выдавало тревоги или беспокойства.