Любовь Рябикина - Снайпер Шайтан

— Сколько я тебе должна?

Мужик расхохотался:

— Забудь! Здесь жить проще, чем там, откуда ты приехала. Ешь давай, а то каша стынет.

— Ты будешь? Мне достаточно и половины.

Сашок решительно отказался:

— Мы с Мишаней в Грозном наелись. Эта каша у нас колом в глотке встает за полгода службы. Колобок только и готовит каши: пшенная, гречневая, перловая! А то еще клейстер овсяный сготовит, подгорелый. Даже чеченцы, проходя мимо, нос зажимают. Такая вонь стоит!

Даша откровенно расхохоталась. Присела рядом с ним на обрубок бревна. Поставила котелок на колени и принялась за еду. Каша была с дымком и показалась ей необыкновенно вкусной. Со всех сторон за ней наблюдали любопытные глаза, но никто не подходил. Мужчины, не сговариваясь, решили дать новенькой спокойно поесть. Волынцева даже не заметила, как расправилась с кашей. Сашок с довольной ухмылкой на лице наблюдал. Появившийся Мишаня притащил новенький котелок, до половины заполненный горячим чаем:

— Держи! Я чай в нашей палатке налил. Лесник какой-то душистой травы туда напихал. Говорит, что вчера нарвал, когда с рейда возвращались. Я уже попробовал. Отлично!

Волынцева хотела разделить галеты на троих, но мужчины отказались:

— Что мы, маленькие, что ли? Тебя угостили — ешь! Ты девушка!

Дарья обмакивала галеты в чай, откусывала и запивала этим же чаем. Это неосознанно получалось у нее совсем по-детски. Сашок нахмурился — девушка напомнила ему старшую дочь, Маринку. Та любила делать точно так же. Волынцева не заметила его нахмуренного лица, так как увлеченно болтала с Мишаней. Младший расспрашивал ее о службе в морской пехоте и о жизни, а она его о чеченской войне. Допив чай, спросила:

— А где котелки помыть можно?

Мишаня встал:

— Рядом с кухней, в речке. Мы и воду там берем. Чистейшая.

Братья проводили ее к реке. Держа наготове автоматы, внимательно наблюдали за противоположным берегом. Даша пучком травы старательно промыла оба котелка. Один протянула Саше:

— Спасибо большое! Выручил. Если надо что-то заштопать или подшить — обращайтесь. Я теперь ваша должница.

Они снова вернулись к палатке Стаценко. Даша занесла внутрь свой котелок, вышла и села на скамеечку рядом с братьями. Расспрашивала их о повадках чеченских снайперов, а сама внимательно разглядывала горы, со всех сторон окружавшие Ведено. К ним начали подходить другие разведчики. Называли себя и рассаживались на земле вокруг. Немного послушав, включались в разговор и он становился все оживленнее. Так она узнала о многочисленных минных полях, о хитрых ловушках, о прыгающих минах. Запоминала особенности и сразу же вспоминала то, что уже знала о минах раньше.

Волынцева внимательно слушала их рассказы, отмечая для себя конкретные факты, которые могли бы пригодиться ей в будущем. Особенно сильно ее заинтересовали сведения о снайперах-иностранцах и снайперах-подростках, воюющих на стороне боевиков. По словам ребят, чувствовали они себя безнаказанно. Стреляли исключительно по офицерам и контрактникам, так как за них «платят больше». Не брезговали иногда подстрелить и солдата, но, опять таки «предпочтение» отдавалось десантникам и спецназовцам.

Майор появился в лагере часа через полтора. По наводке осведомителя из местных, он ездил в аул Харачой, где были замечены несколько боевиков полевого командира Шамриева. «Духи» уже исчезли из села, но зато стало ясно, кто является их осведомителем. За домом установили наблюдение. Дарья его прихода даже не заметила. Она сидела в окружении разведчиков, а один из них что-то рассказывал, возбужденно размахивая руками. Кое-кто нервно курил. Волынцева слушала очень внимательно. Стаценко посмотрел на ее серьезное лицо, на задумчивые лица подчиненных и скрылся в палатке. Взяв котелок, отправился на кухню.

Целую неделю Даша лазила по горам. Привыкала к новой обстановке, училась ориентироваться по-новому, присматривалась к жизни чеченцев и их обычаям. Лазила по буковым и дубовым рощам, продиралась сквозь густые ельники. Забиралась на безлесные и почти голые вершины с острыми каменными зубцами. Первые два дня она находилась под присмотром братьев Горяевых. А когда они отправились в рейд, упросила майора предоставить ей свободу.

Несколько раз, издали, она видела отдельные группы боевиков. Помня о наказе Стаценко — «не влезать в бой», она лишь наблюдала за ними. А вечером докладывала о передвижении майору. Однажды попробовала переправиться через Охолитлау. Первая переправа едва не стала для нее последней. Ледяная вода, несущаяся со скоростью курьерского поезда, мгновенно сбила с ног и потащила по камням. Не будь она отличным пловцом, все было бы кончено через несколько минут. Дарья выбралась из реки дрожащая и жалкая. Все тело болело. Многочисленные синяки тут же начали проступать на коже. Зато она умудрилась ничего не потерять.

Стуча зубами от холода, посиневшая и съежившаяся, добралась до лагеря. Влезла в палатку. Под удивленными взглядами Стаценко и Гуськова прошла к себе, выбивая зубами чечетку. Кое-как стащила мокрое обмундирование и забралась в спальный мешок.

Прапорщик выразительно посмотрел на майора и тот моргнул. Гуськов вытащил фляжку из мешка, немного плеснул в стакан, развел водой из другой фляги и зашел за брезент. Наклонился к Дарье, прислонив стакан к ее трясущимся синим губам:

— Выпей и сразу согреешься. Одним глотком, поняла? В горных реках вода холодная даже летом, а сейчас весна. Простыть легко.

Волынцева сделала большой глоток и закашлялась. Горло обжег спирт. Прапорщик довольно улыбнулся и ушел, захватив с собой ее мокрую одежду. Вскоре по телу разлилось приятное тепло и Даша заснула.

За неделю она облазила все окрестные горы вдоль и поперек в радиусе пяти километров. Старательно отмечала на карте все обнаруженные мины и растяжки. Майор сверял данные со сведениями, полученными раньше, мысленно удивляясь ее познаниям в минном деле. На его карте появилось еще несколько точек, отмечающих опасные места.

На первый выход Стаценко отправил ее с братьями, заметив, что с ними она сдружилась больше всех. Это случилось на восьмой день после прибытия Волынцевой. Майор понимал, что еще рано отправлять ее в чужую местность, но выхода не было.

В восьми километрах от Ведено, в Элистанжи, появился чеченский снайпер. Два дня он обстреливал блокпост на окраине аула. Прочесывание местности десантниками, ничего не дало. Даже следов не было обнаружено, только пара растяжек да противопехотная мина. Солдаты назвали его «кровавым», так как стрелял он исключительно в шею и только разрывными пулями. Пять человек погибло за два дня. Стаценко долго думал, а затем решил послать Дашу на задание.