Михаил Март - Оставь её небу

Валет торжествовал победу. Колокол размахивал юбкой все сильнее и быстрее. Валет вскочил на ноги, но тут же получил сильный толчок в грудь. Его отбросило назад, и он едва удержался на площадке, уцепившись за раму. Зловещая ухмылка сползла с его лица, и в глазах мелькнул огонек страха. Теперь уже человеческих сил не хватило бы, чтобы остановить запущенный маховик. Нижняя часть задиралась все выше и выше, под чугунной юбкой мелькнул мертво-застывший язык, привязанный канатом к перилам. Валет попытался открыть ногой люк, но скорость, с которой качался колокол, не позволяла этого сделать. Наконец край бронзовой ткани коснулся стержня. Раздался слабый тягучий звук, который уже не мог замолкнуть.

В эту секунду Антон открыл глаза. Он услышал подсказку в голосе колокола, будто тот был живым. Когда громадина откатилась назад, едва не смяв Валета, Антон взялся руками за простенки, оттянулся назад, высунув спину в окно, и, сжавшись пружиной, прыгнул вверх. Это был прыжок к смерти. Он летел навстречу громадине, раскинув руки в стороны. В момент соприкосновения мальчишка выбросил руки вверх и ухватился за крестовину, где мощные цепи удерживали чудовище от падения. Антон, как лягушонок, облепил гладкую поверхность колокола и словно прилип к нему. Еще один взмах, и чудный бас разлился по всему свету.

Запыхавшийся и заплутавший в переулках столичный мент замер на месте. Он поднял голову и взглянул на колокольню. Колесников ничего не видел. Солнце слепило глаза, но он уже все понял. Развернувшись, он бросился к площади, где стояла церковь.

Певучий звон доносился за много километров, его могли слышать в станице, и у тетки Любаньки защемило сердце.

Еще один взмах, и разъяренный бронзовый маятник выбросил раздавленное тело Валета в пустое пространство. Он умер еще в полете, от разрыва сердца. Когда труп шмякнулся о землю, он превратился в безобразный сгусток крови, приманку для голодных собак. Этот человек возомнил себя охотником, он всю жизнь строил интриги, сидя за столом начальника, и никогда не снимал мундир с погонами. Он завидовал Карлову и другим боевикам, он считал, что может быть таким же, но ошибся.

На звон с колокольни к площади потянулся народ. Колесников первым бросился к открытым настежь дверям. Он не видел падения хитроумного стратега, в это время он взбирался по ступенькам вверх.

Антон с огромным усилием старался удержаться на гладкой поверхности металла, но тяжесть собственного тела тащила его вниз, и слабые пальцы начали скользить по округлым фрагментам литья. Ход замедлялся, и язык уже не доставал звонницы. Озлобленный титан успокаивался. Никто еще не осмеливался тревожить его покой без уважительной причины.

Когда пальцы Антона онемели и не вslержали напряжения, он соскользнул вниз, упал в узкий проход, а ноги вывалились из окна и потащили за собой его. Антон ничего не слышал и не видел. В ушах стоял ровный и протяжный звон. Он терял ориентацию, и лишь инстинкт самосохранения заставлял его жестикулировать руками в поиске опоры. Его рука выбила доску в полу, и он ухватился за стальную перекладину. В ту же секунду его тело вывалилось из окна и повисло над землей.

Собравшаяся на площади толпа ахнула. Три десятка голов были задраны вверх. Старики крестились, молодые визжали. Слышались вздохи и поминание святых.

Колесников ворвался на верхнюю площадку, как вихрь, выбив головой крышку люка. Ему не хватало воздуха, а сердце вырывалось наружу. Он осмотрелся по сторонам. Никого. Сделав круг, он увидел висящего за окном мальчишку. Его локоть застрял между двумя досками, которые медленно разъезжались в стороны.

Колесников упал на пол и схватил парня за скользившую вниз руку. Это была смертельная хватка. Он подполз ближе к краю и ухватил парня за волосы свободной рукой. Колесников приложил все силы и вытянул парня наверх.

Толпа облегченно охнула.

Антон открыл глаза. Черная махина мирно дремала в своей величественной неподвижности. Мальчишка улыбнулся и потерял сознание.

Когда он открыл глаза, то почувствовал запах травы. Рядом, над его головой, росли ромашки и колокольчики. Какие-то крошечные козявки ползали по травинкам. Антон почувствовал себя Гулливером в стране лилипутов. Он повернул голову и увидел сидевшего рядом мужчину. Уже немолодой, с глубокими морщинами, он смотрел куда-то вдаль и улыбался. В потрескавшихся губах он держал соломинку и гонял ее из одного угла рта в другой. Где-то Антон уже видел это лицо. Где? Очевидно, в другой жизни.

Он заговорил, не глядя на парня, будто чувствовал, что тот пришел в себя.

— Не все так плохо, сынок. Я так думаю, что теперь у тебя начнется новая жизнь. Критическую точку ты миновал и вышел победителем. А главное, не бойся. Впереди нет облаков. И, если хочешь, дам тебе совет. Возвращайся в Москву. Там твой дом, твои друзья. Хорошие ребята, если не придираться к мелочам. Зайди к участковому. Отличный парень, грамотный, толковый. Он говорит, что жуликов тех переловили и тебе вернут твою квартиру. За свое надо постоять. Имеешь право. Уверен, все встанет на свои места. Ты только еще жить начинаешь.

Колесников взглянул на паренька и подмигнул ему. Тот лежал с открытыми глазами и внимательно слушал человека, упавшего с неба, который все о нем знает.

— Ну вот и все, что я хотел сказать тебе. Хорошо, что повстречались.

Колесников встал с земли, отряхнулся и направился к узкому переулку. В небе осталось облако, и Антону показалось, что в нем отпечатался профиль незнакомца. Солнце спряталось за купол, и рядом с мальчиком упала тень от золотого креста.

Когда Колесников вернулся на почту, все оставалось на своих местах, вот только «волги» в проходе не хватало. Он хотел сесть на свое место, но по радио назвали его фамилию. Его вызывала Москва.

Колесников взял трубку и забыл, что хотел сказать. С ним говорил его зам, который остался за начальника.

— Привет, хозяин! Ну ты даешь! Куда пропал-то? Полковник тут на ушах стоит. Без тебя работа не клеится. Порядок на путях навести некому. Ты у нас тут пуп земли. Зойка твоя тут скандалит. Думает, мы тебя прикрываем, а ты себе другую нашел.

— Скажи полковнику, что мальчишку не нашел.

— Какого мальчишку? А… А кому он нужен? Малолеток с товарняка сняли. Они давно все признали. Сейчас их в приемнике-распределителе держат, а там уж прокурор пусть думает. А полковник, небось, забыл, куда тебя услал. Думает, ты на бюллетене. Ну, начальничек! Семь пятниц на неделе. Ты скоро вернешься? А то Зойка твоя достала нас.

— Передай ей, что сегодня выезжаю.

— Откуда?

Колесников задумался, но так и не мог ответить…

— Какая разница, мать-перемать. Знаю только, что здесь и начинается жизнь. Мы с ней сюда обязательно вернемся. Тут есть чем дышать! А ты готовься. Будешь дела принимать.