Николай Иванников - Вепрь

Жирного не интересовала ни радостная Татьяна (так звали слабоумную девушку), ни её слюнявый выродок. Однако, будучи честолюбивым человеком, отказываться от ребёнка не стал, решив сделать из него волчонка, достойного сына своего родителя.

Волчонок получился не ахти — скорее шакаленок. Сложением он вышел не в отца, был неимоверно худ, чем порой вызывал у папаши подозрения. В такие моменты Жирный принимал внутрь бутылку коньяку, наматывал на кулак полотенце и начинал избивать Татьяну, к тому времени уже окончательно сошедшую с ума. Избивал он ее часто и сильно, пока однажды не забил до смерти. Потом снова была зона, жизнь на которой в этот раз оказалась для него слаще малины, поскольку умудрился выбиться в авторитеты благодаря своей бычьей силе. У него было все — деньги, выпивка, наркотики, девочки.

Вернувшись опять на свободу, он застал сына уже подростком, который очень нуждался в деньгах.

«Учись зарабатывать, — говорил строгий папаша своему шакаленку, разбавляя коньяк парой затрещин. — Второй закон термодинамики знаешь? Деньги не появляются из ниоткуда и не исчезают в никуда, они только меняют форму своего существования… И ты должен научиться распознавать эти формы и превращать их обратно в деньги. Ты понял меня, балбес?»

Но Миша научился распознавать только женские формы. Этого ему показалось вполне достаточно. Папаша плюнул на бестолкового сыночка и предоставил его самому себе.

После того как Вепрь выкупил его у Антона и привез в дом Янсона, прошло уже несколько дней. Янсон со своими подручными был не прочь угодить Вепрю, тем более что особых усилий от них это не требовало — надо было только присмотреть за мальчишкой. Миша сбегать не собирался — на «малине» было тепло, сытно, его пускали за общий стол, наливали водку и называли Волчонком, приветливо хлопая по плечу. Среди воров и убийц он чувствовал себя равным. Пресловутая тюремная романтика притягивала; наслушавшись на пьяную голову воровских разговоров, захотелось немедленно попасть в тюрьму и прочно там обосноваться, тем более что он чувствовал себя на короткой ноге с такими крутыми людьми.

Он помнил, как ему со смехом подлили еще водки, он удалецки жахнул полстакана, запив огуречным рассолом прямо из банки. Долбанув кулаком по столу, принялся рассказывать о своих похождениях, о всех делах, на которые они с друзьями успели сходить. Все хохотали, как ему казалось, с долей восхищения. Тогда он поведал о последнем деле, в результате которого угодил в руки Антона Малышева. После этого рассказа смеяться почему-то перестали. А когда он рассказал о встрече с Вепрем, Янсон незаметно щелкнул пальцами, и к Мише тут же подошла роскошная полуголая тетка лет сорока, но такая сексуальная, что он тут же умолк. Присев рядом с ним, она уткнула его лицом в свою гигантскую грудь. Затрепыхавшись, Миша с трудом вынырнул, жадно глотая воздух. Вот тогда все вновь расслабились и расхохотались. Тетка молча улыбалась. Взяв Мишу за руку, она утащила его в соседнюю комнату. Все это происходило в абсолютном молчании, слышно было только тяжелое дыхание.

— Уф! — насытилась Люська. — Неплохо, не плохо… Одно тебе скажу: никогда не поминай всуе имя Вепря. Чувствует мое сердце — накличешь ты на нас беду. Зря Янсон связался с этим, у Вепря не бывает мелких дел…

Они вернулись к столу, и на этот раз его встретили как своего.

— Ну, теперь уж мы с тобой чуть ли не братья! — подливал ему водки потный уголовник с исполосованным бритвой широким лицом.

Подсевший Янсон, обняв Мишу за костлявые плечи, выпил его водку, закусив соленым огурчиком.

— Знаешь, Михаил, вот ты живешь в моем доме уже несколько дней — неужели не интересно, зачем мы тебя здесь держим?

— Я думал над этим… Вы хотите взять меня в свою… компанию, — Миша хотел сказать «банду», но в последний момент передумал. — Наверное, вы хорошо знаете моего отца. Ведь он тоже в вашей… компании?

— Хм, видишь ли, сынок, всё не так просто, но суть ты уловил. Пока в нашей компании ты нам нужнее, чем где бы то ни было…

Янсон не стал говорить Мише, что сын Жирного, как, впрочем, и сам Жирный, не мог быть желанным гостем за его столом. Скорее наоборот. Они — Янсон и Жирный — знали друг друга еще по зоне, и назвать их добрыми товарищами было нельзя.

В этот момент они услыхали, как к дому подъехала машина. Полуголая Люська, слегка отодвинув занавеску, выглянула за окно.

— Темно, ничего не видно. Но по-моему, это Вепрь.

Люська угадала, это в самом деле был Вепрь.

Он еще с минуту посидел в машине, внимательно оглядывая местность и прислушиваясь, затем, не заметив ничего подозрительного, достал телефон. Набрал домашний номер Жирного. Времени было около одиннадцати вечера, и, по его расчетам, тот должен был сейчас забавляться с Варькой-шлюхой, которую нанял Вепрь.

Варька постаралась на славу — Жирный оказался дома, и голос его был недовольным.

Вепрь усмехнулся:

— Добрый вечер, Жирный. Как самочувствие?

— Вепрь, ты? — тон стал заинтересованным. — Что тебе надо?

— Ничего особенного. А кто это у тебя там старается? Варька?

— Она.

— Поздравляю с триппером, Жирный…

— Что?!

— Но дело, впрочем, не в этом. Мне хотелось бы переговорить с тобой. Прямо сейчас.

— Сейчас мне некогда. Давай завтра?

— Речь пойдет о твоем Волчонке.

— А что с ним? Я в последние дни его не вижу… Что он натворил?

— Вот об этом мы и поговорим. Улицу Кутузова знаешь?

— Это на «Шанхае»? Знаю.

— Дом 35. Увидишь рядом с ним синий «БМВ» — это моя тачка. Входи смело, собака на цепи.

Вепрь через старую ржавую калитку вошел во двор. Огромный лохматый Бим грустно покосился на него из конуры. Фыркнув, замотал головой. Вепрь погрозил ему пальцем и подошёл к двери. Громко постучал в нее кулаком.

Вскоре лязгнул засов, дверь подалась в тускло освещенную прихожую, и пред ним предстала Люська Сосалка во всей своей красе. Поежившись от ворвавшейся со двора вечерней прохлады, она глубже укуталась в большой пуховый платок и кокетливо улыбнулась Вепрю.

— Здравствуй, Сережёнька, — строила она глазки. — Я знала, что это ты.

Она распахнула перед ним дверь в комнаты. Пройдя по узкому коридорчику мимо кошачьей миски к завешанному аляповатыми шторками проходу, он стукнул в косяк. Раздвинул шторы.

Застолье было в самом разгаре. Пахло варёной картошкой, колбасой и консервированными креветками. И ещё пахло хорошей водкой и пивом. В углу монотонно гудел самовар. За столом сидели пятеро. Миши видно не было — Янсон на всякий случай отправил его в соседнюю комнату.

— Вечер добрый, — подошел Вепрь к столу. Выдвинул стул и сел.

— И вам того же, — отозвался Янсон. — По стопочке, Вепрь? У нас вон икорка имеется, чёрная, красная. Креветки…