Дмитрий Черкасов - Белорусский набат

Собеседники сочувственно кивали и выражали поддержку правозащитной борьбе советской леди. И еще они просили «оберегать» Андрюшу.

К семидесятым годам мадам Гоннор потеряла осторожность и стала постоянной посетительницей посольства США в Москве.

Это не могло не волновать КГБ, обеспечивающего личную охрану как академика Андрюши, так и хранимых им государственных тайн. Леночку несколько раз вежливо предупреждали о недопустимости дискредитации супруга, но она только злобно щурилась и обзывала офицеров госбезопасности «душителями свободы».

Наконец на стол Председателя КГБ СССР лег многостраничный доклад о параллелизме ядерных программ двух супердержав. Составившие доклад аналитики утверждали, что американцы в четырех случаях из пяти идут с советским ВПК ноздря в ноздрю и что темы работ в Лос Аламосе как то странно совпадают с теми проектами, что разрабатываются в институте академика Андрюши. С задержкой на год полтора.

Андрюшу вызвали на ковер в Первый отдел и задали прямой вопрос.

Но он уже был достаточно подготовлен женой, за полгода до этого знаменательного события почувствовавшей надвигающуюся опасность и принявшей срочные меры к обработке академика.

Андрюша нахамил кагэбэшникам, обвинил их во вмешательстве в его личную жизнь и в желании развести с мадам Гоннор и напоследок пригрозил, что при повторении такого разговора сообщит всему миру о планах СССР по размещению нейтронного оружия в космосе. В деталях. От подобного циничного волюнтаризма академика Председатель КГБ озверел и добился отправки мятежного Андрюши в закрытый для иностранцев город Горький. Где тот продолжил научные изыскания, но уже под плотной опекой спецслужбы.

Из факта ссылки мадам Гоннор раздула вселенский плач. О «диссиденте» Андрюше и его «страданиях и лишениях» вопили все западные СМИ. Правда, никто почему то не упоминал о том, что академику был сохранен ежемесячный оклад в шестьсот рублей, которые в те годы равнялись сумме в девятьсот пятьдесят долларов. Это при средней зарплате по стране в сто двадцать рублей.

Покой академика берегли две группы «волкодавов» из Второго Управления, благодаря чему Андрюша даже не запирал дверь собственной квартиры. Ибо спустя три секунды после любого несанкционированного проникновения в его жилище посягающие были бы скручены. Или застрелены на месте.

Когда в СССР началась перестройка, Андрюша с почетом был возвращен из ссылки и занял кресло депутата Верховного Совета, чем неожиданно для всех вызвал недовольство мадам. Гоннор опять оказалась на вторых ролях, при муже. Об Андрюше говорили по телевизору чуть ли не каждый день, а Леночку упоминали вскользь. Как боевую подругу, а отнюдь не как самостоятельную фигуру.

Смерть академика, как ни прискорбно это звучит, пошла мадам Гоннор во благо. Она наконец вышла из тени и засияла могучим «правозащитным» светом, собрав под свое костлявое крыло команду таких же, как и она сама, «профессиональных вдов». Теперь именно на нее были устремлены взгляды бывших диссидентов и набирающих силу молодых ворюг «демократов», именно ее приглашали на слушания в Конгресс США по проблемам Чечни и «оккупации» Прибалтики, именно она была распорядительницей наследия опального академика.

И Гоннор своего шанса не упустила...

— Белоруссия важна в стратегическом плане для любого настоящего правозащитника, — сказала она своим знаменитым прокуренным голосом развалившемуся в кресле напротив Щекотихину, — и вы, Юрочка, должны хорошо это понять. Там есть силы, на которые мы можем опереться. Нужно только их немного подтолкнуть. Посмотрите на Югославию... Четкий упор на преступления сербов против мирного албанского населения — и международное сообщество решило проблему Косова. Вук Драшкович изначально пошел в правильном направлении. Он акцентировал внимание на страданиях конкретных личностей и получил соответствующий результат. Еще месяц два — и от режима Милошевича останутся одни воспоминания. С этой сволочью Лукашенко надо действовать аналогично.

— У нас нет уверенности в том, что Запад вмешается, — Щекотихин мазнул рукавом дорогого пиджака от Бриони по пыльной пачке пожелтевших папок, громоздившихся на письменном столе в захламленном кабинете Гоннор, и скривился.

— Да а, у меня тоже есть сомнения, — мадам прикурила очередную «беломорину», — но следует использовать любой шанс. Митинг, арест чиновника, громкое преступление... В борьбе с диктатурой все средства хороши. Вы там на месте посмотрите.

— Меня удивляет безучастность российской прессы...

— Холопы, — Гоннор стряхнула пепел на немытый пол, — совковое быдло... Не умеют развивать тему. Все время отвлекаются на дурацкие идеи славянского братства и православия. Попов, я вам честно скажу, просто ненавижу. Правильно с ними на Украине и в Косове поступают. Православие вообще уничтожить надо. Чтоб и духу его не осталось, — перед соратником по борьбе мадам позволяла себе быть откровенной, — от него нам один вред.

Щекотихин кивнул. Спорить с полусумасшедшей мадам желания не было, все равно никакие аргументы ее не переубедят.

— А наши журналисты только и могут, что из мухи слона делать, — Гоннор показала собеседнику первую полосу газеты, на которой крупными буквами был напечатан заголовок «ПЕДОФИ ЛАТВИЯ», — вот пример. Самый свежий... Борьба с независимой республикой, только только сбросившей ярмо рабства. Придумали какие то истории про развращение несовершеннолетних и выдают их за правду. А знаете почему? Да потому, что латыши стали судить и сажать этих подонков из НКВД. А про Лукашенко ни слова.

— Может быть, обвинить его в чем то похожем? — Щекотихину пришла в голову свежая идея.

— Как? — живо заинтересовалась Гоннор.

— Это несложно. Смотрите... Он живет без жены, один в президентской резиденции. Супругу оставил в их старом доме. Зададим вопрос — «почему»? И ответим... Например, что диктатор — маньяк извращенец. Типа Берии. Насилует схваченных своими подручными из КГБ на улицах Минска девушек. Фактический материал подберем, у меня среди оппозиционеров есть хорошие завязки. Пара тройка свидетелей обязательно найдется. А Рыбаковский с Пеньковым обеспечат раскрутку...

— Мысль очень интересная. Аналогия с Лаврентием чертовски хороша, давненько такого не было. Нам бы еще Индюшанского подключить...

— Не выйдет, — Щекотихин сморщил нос, — слишком много берет. Рекламные расценки нам не потянуть.

— А если слить материал как сенсацию?

— Проверять будет. Индюшанский перед подписанием союзного договора с Белоруссией на открытую конфронтацию с властью не пойдет... Хотя и не откажет себе в удовольствии пропустить сюжетец в качестве сплетни. Особенно при наличии «овец» (Овца (жарг.) — потерпевшая или свидетельница). Тут даже не на самого Индюка выходить надо, а на его зама... Малашенкова. Этот менжеваться не станет, — в кругу «правозащитников» употребление лагерного жаргона было своеобразной модой. Даже для не нюхавших тюремной баланды.