Сергей Самаров - Пуля – лучший антидот

– За квартал от горотдела милиции. Двумя машинами перекрыли дорогу и расстреляли.

– А сам Андарбеков?

– Умудрился отделаться двумя царапинами. Одна от пули, вторая от стекла... Очень расстроен, что маску потерял, когда в машине от пуль прятался. Ну ладно, товарищ подполковник, я спешу...

– Спеши. И смотри, чтобы тебя не расстреляли. Ты тоже – свидетель...

Везирхан, в отличие от «крапового» капитана, отозвался почти сразу. Вообще-то Алексей Викторович ожидал, что ответит другой человек, который и передаст трубку Везирхану Дашаеву, и потому сказал:

– Я хотел бы поговорить с Везирханом Баматовичем...

– Вы от кого? – спросил грубый и сильный голос. Требовательно спросил, показывая свою привычку командовать.

– Меня прислала Кали Дашаева. Жена Везирхана Баматовича.

– Подполковник Гризадубов?

– Да. Алексеем Викторовичем меня зовут.

– Я – Везирхан... Слушай, помню, лет двадцать пять назад я боролся еще на Союзе [12]с Гризадубовым. Из Красноярска парень был. По «молодежке» тогда выступали... А вот как зовут, не помню. Высокий такой, жилистый... Это не ты был?

– Нет. Я борьбой не занимался.

– И в Красноярске не жил? Не родственник?

– Нет, – сказал Гризадубов.

– Жалко. Фамилия у тебя для борца, скажу честно, подходящая.

Судя по тону разговора, Везирхан Баматович Дашаев уже считал подполковника спецназа ГРУ чуть ли не своим человеком. Есть такие люди, которые просто чувствуют себя и с друзьями, и с врагами. Кажется, эмир был именно из таких. Самого Алексея Викторовича, человека обычно сдержанного в проявлении эмоций, это слегка коробило, но умышленно создавать дистанцию он не стал, чтобы не повредить возможности контакта в будущем. И потому разговор продолжил в том же легком тоне, который предложил Везирхан, но с соблюдением собственного достоинства.

– У меня фамилия и для спецназовца неплохо подходит. Но ты, я думаю, не потому позвонить просил, чтобы о моей фамилии поболтать... Твоя жена сказала, что ты сотрудничество предлагаешь? Я готов поговорить. Может быть, мы сможем быть взаимополезны... Впрочем, мы тебе уже оказались полезными. Я только что разговаривал с «краповым» капитаном Валтузиным. Ты здорово его потрепал. Капитан говорит, что против него объединилось не менее четырех различных банд... Сорок человек против него, и второй отряд чуть поменьше обстреливал из гранатометов машины.

– Шесть человек против его отряда, и четверо расстреливало машины... Можешь это сказать капитану. У страха глаза велики, и он быстро пятки показал. Капитан – это такой большой?

– Да, его издалека заметно, – сказал Алексей Викторович.

– Жалко, у меня снайпер в Пакистан перебрался... А то и считать нас было бы некому.

– Что твой снайпер делает в Пакистане?

– Его наняли. Хорошо платят... Он хороший снайпер.

– Что же он сбежал от тебя? Сильно обижал?

Везирхан ответил с явным укором в голосе:

– Он не сбежал. Он получил предложение, спросил моего согласия. Я не только согласие дал, я по телефону дал ему характеристику. Я о своих людях всегда забочусь. Меня тоже туда зовут, кстати, вместе со всем джамаатом [13]...

– И что?

– Я пока думаю... Но о людях я всегда забочусь раньше, чем о себе.

Об этом даже в досье на Везирхана было сказано. Заботу он проявлял не только о своих людях, но и об их семьях, а особенно о семьях своих убитых бойцов. И за это Везирхана любили. Причем любили его не только в собственном джамаате, но и среди мирного населения. Он прибывал порой в какое-то село, его и его людей кормили и поили так, как не кормили и не поили другие отряды, силой стремящиеся забрать то, на что глаз ляжет. Люди Везирхана такого себе не позволяли, и потому эмир пользовался уважением старейшин. О том, что банда была в селе, узнавали спустя длительное время, когда принимать меры по преследованию было уже поздно.

– Да, я слышал, что у тебя с твоими людьми хорошие отношения. Но мы, кажется, не об этом хотели поговорить.

– Не об этом, – легко согласился Везирхан. – Я только хотел бы остановить Рамазана Сайдуллаева, но своих сил у меня не хватает, а в деле, насколько я понимаю, одинаково заинтересованы и я, и ты...

– Кто такой Рамазан Сайдуллаев? – спросил Гризадубов. – Извини, я из соседней республики сюда переброшен, может быть, мало знаю, но про Сайдуллаева я не слышал... У него такой большой джамаат, что ты рискуешь не справиться?

– У него нет своего джамаата. И живет он в Москве, но здесь имеет большие связи во всех кругах – от мафии до правительства и ментов. В Москве тоже связями оброс. Около двадцати процентов всего афганского героина проходит через руки Рамазана. Часть идет в Европу, но большая часть в Россию. Я с ним дружбу не поддерживаю, и своим людям не разрешаю наркотой баловаться. Но слухи до меня тоже доходят. И был такой слух, что Рамазан крупно погорел и его взяли с поличным. ФСБ взяла... А потом он вдруг здесь объявляется. Стали говорить, что в очередной раз откупился. А потом он меня через Кали нашел и предложил мне участие в денежной операции. Он обещал мне сто миллионов рублей за работу... Хорошо, конечно, платит, но я, когда услышал, отказался. Даже за такие деньги устраивать в своем народе эпидемию я не буду.

– Он тебе хотел заплатить только пятую часть того, что сам получал... – объяснил Гризадубов, сразу догадываясь, кто такой Рамазан Сайдуллаев и о каких деньгах идет речь. – Ему доставили полмиллиарда.

– Вот же скотина, – усмехнулся Везирхан. – Он мне сто миллионов пообещал, но затребовал себе десять процентов комиссионных... Ну да, торгаш, он и есть торгаш. Это не борец. Но я, борец, помешать ему не сумел... Он слишком хитрый. Я ждал, когда ему доставят груз, а он начал действовать раньше, и карантин объявили раньше, чем началась большая эпидемия. А теперь он доставил товар, дешево продаст его полевым командирам, и эпидемия пойдет по всему Кавказу. Здесь будет жесткий карантин. И не будет власти. А той, что останется, будут диктовать свои условия те, кто будет обладать контейнерами с ампулами. Выполнишь условия, заплатишь сумму – все будет хорошо. Не заплатишь – будет плохо... Ампулы будут разбиты где-то в людном месте...

– Плохой вариант развития событий, – сказал Гризадубов.

– А для меня совсем никудышный! – воскликнул Везирхан, заводясь от собственных мыслей. – Рамазан на меня обиделся, и теперь распространять свой вирус будет от моего имени... Ты понимаешь, Гризадубов, как на меня будут люди смотреть? Как на убийцу своих друзей...

– Понимаю, Везирхан. И этого допустить нельзя, – сосредоточенно произнес Алексей Викторович. – Кое-что о вирусе мне известно... Я даже знаю, как он прибыл. Но тогда я еще не знал, что это такое. И я знаю, что люди, которые доставили контейнеры, считали, что они передали груз Везирхану Дашаеву.