Сергей Зверев - Бастион: Ответный удар

Белокурая бестолочь встала и, вихляя бедрами, будто веслами, поплыла на выход.

– Итак, пани, я могу сказать следующее, – строго продолжал редактор. – Ваши статьи не лишены здравых мыслей и наблюдений, отдельные места меня позабавили, даже тронули, хотя в целом, должен вас огорчить, они не совсем дотягивают до того уровня профессионального исполнения, на который мы привыкли опираться в своей… – За блондинкой захлопнулась дверь.

– Это замечательно, милочка, – редактор изменился в лице и, катапультировавшись из-за стола, подлетел ко мне. – Я согласен печатать вас всегда и везде, о чем бы вы ни писали и сколько бы ошибок ни делали в тексте. Это то, что нам нужно. Предлагаю перейти на отношения «сан фасон», так сказать – без церемоний, а? Как бы вы отнеслись к предложению заглянуть в ресторанчик и в более тесном кругу, в компании с бутылочкой доброго «Айриш фог», обсудить ваши летописи… мм, пардон, рукописи. Не сочтите мои нападки за «тур-де-форс», пани, мне действительно понравились ваши наброски и… и лично вы.

– Я могу обдумать все «про-ет-контра», уважаемый «бель эспри»? – сухо отозвалась я. – Допустим, в течение недели? Или вы действуете по принципу «Аут цезарь, аут нихиль»?

Карел Смрковский рассмеялся:

– Я навеки ваш, пани…

Отворилась дверь. Карел отпрыгнул и нахмурился.

– Не буду зарекаться, но мы постараемся вам помочь, пани. Хотя вы должны понимать – наше издание работает с серьезными авторами. Если бы вы обратились…

– Дорогой, как насчет немножко крон? – влезла в проем мордашка Ружены. – Я совсем забыла… я же утром купила такого очаровательного попугайчика… Надеюсь, ты не будешь топать ножками?

Последовал процесс передачи денег, по ходу которого с лица Смрковского не слетала гримаса до тошноты занятого бизнесмена.

– Чао, лягушонок, – Ружена привстала на цыпочки, чмокнула своего смышленого «фрогги» в подбородок и, помахивая купюрой, угребла.

– Браво, – сказала я.

– А вы как думали, – вздохнул Карел. – Жизнь театр, мы в нем актеры.

Что-то в этом ловкаче меня подкупило. Да и надо было как-то жить, кормить сына, во что-то одеваться. Проталкивать свое творчество в массы и получать помимо материального еще и моральное удовольствие. Да и парень был неплохой.

– Послушайте, как вас там, – сказала я. – Вы не поверите, но я уже полтора года не ложилась в постель с мужчиной.

– За это вам памятник не воздвигнут, – очень верно подметил Карел. – Хотя подождите, – он вдруг разволновался. – Где вы видите постель? Здесь нет никакой постели. Давайте для начала покушаем, выпьем, поговорим о делах, в конце концов. Хорошо?

Я рассмеялась. А потом, блюдя все правила конспирации, подалась с ним в направлении, противоположном тому, в котором растаяла Ружена. И вся эта волынка растянулась на два с лишним года…

…Нет, довольно. Хватит лить слезы. Что мы имеем (кроме обычного «ничего»)? Антошка пробудет в лагере юных лоботрясов числа до двадцатого. Учеба с октября, а если накладка, то можно поплакаться Иванке из редсовета, и она его приютит (а не приютит, зафинтим еще куда-нибудь). Мама – в Асино. Она всегда в Асино. И больше у тебя на всем белом свете – никого…

Так вставай же, страна огромная. Ну ты и туча… Я натянула черные колготки (я в них не такая поцарапанная), костюмчик, туфельки помягче, вздула челку и, пересчитав «черный нал» в сумочке, подалась в бега. Пройдя «компьютерную», выглянула на галерею. Внизу, в холле, маячил парень с крепким телом.

– Эй, офицер, – окликнула я его. – Ради бога, вы мне не поможете?

– О, да, да, пани, – стражник разулыбался. – Мне подняться?

– Если вам нетрудно.

За считаные секунды я проделала обратную дорогу. Выскочила через запасной выход из спальни (ставший моим спасением) и, просеменив по коридору, глянула на галерею. Полисмен уже скрывался в «компьютерной». Не теряя времени, я спустилась по лестнице, обогнула жардиньерку (участницу недавних событий) и выбралась на улицу. На освещенной аллейке перед домом топтались двое.

– Привет, – я помахала им ладошкой и свернула направо, во мрак. Пока они припоминали, кто я такая, я уже погрузилась в заросли жасмина, примыкающие к дому.

– Э-э… пани, постойте-ка, – прозрел наконец самый смышленый.

– Да нормально, парни! – крикнула я. – У нас есть договоренность с поручиком Кречеком, вы у него спросите…

Пока эти кони там снимали лапшу с ушей, у меня хватило времени свернуть за угол. Прошуршав гравием по дорожке, я вторглась во владения тетушки Моржены и через минуту уже выходила на дорогу. Не по себе как-то. Ночь, пригород, я… Недалеко – старое еврейское кладбище (красотища на кладбище – неописуемая. Но днем). Впрочем, здесь недалеко. За баром «Аметист», на эспланаде перед зданием супермаркета – нечто вроде извозного ряда. Там в любое время машины, даже ночью. До центра – каких-то десять минут…

Отель «Злата Прага» переливался неоновыми огнями. Три часа ночи. Народные гуляния. В отличие от Старого города Нови място в любое время суток запружено под завязку. Народ болтается неприкаянно, пьет пенистый «Праздрой», веселится. Наркоши, туристы, компашки подозрительной ориентации. Никаких проблем. У этой категории гуляк проблемы возникают днем. И то не у всех.

Отпустив такси, я перебежала брусчатку и, немного волнуясь, направилась к роскошным двустворчатым дверям, ведущим в самое чрево комфорта. Пять звезд как-никак.

– Я вас слушаю внимательно, пани, – длинноносый портье со слезящимися глазами обозрел меня с толикой неприятия. Как будто я похожа на путану. Или на особу, которая не в состоянии заплатить за номер в пятизвездочном отеле. И вообще, у него была неважная дикция.

– Я хочу видеть пана Прохазку из 222-го номера, – на одном дыхании поведала я.

Ручонки портье, бегающие по стойке, застыли. Он медленно поднял глаза от моей бутоньерки в петличке и вперился в меня так, словно перед ним не порядочная дама, а какой-то дехканин на джейране.

Вышеназванного номера в отеле не существовало. Второй этаж заполняли офисы разномастных фирм, фирмищ и фирмочек.

Портье прокашлялся.

– Придется подождать, пани.

– Хорошо, – я покладисто кивнула. – Сорока минут хватит?

Длинноносый задумался.

– Полагаю, да, пани.

– Отлично. Я буду в баре.

Не очень-то лестно саму себя приглашать в бар. Намного приятнее, если это делает подтянутый мужчина… Бледно-опаловое мерцание струилось с бархатных стен – отражалось золотом в вычурных канделябрах, играло в галерее расписных сосудов и бокалов. Помимо скучающего бармена, насвистывающего «Джингл белл», и какой-то сонной проститутки, никого в баре не было. Только смазанные тени от предметов. Заказав двойной кофе и полшкалика коньяка на дне фужера, я села за дальний столик. Когда тебя за одну ночь дважды пытаются прихлопнуть, остается один успокоитель – сорок градусов. В тени.