Марина Барбышева - Звездочет. Работа на холоде

«Обморок? Сердечный приступ? — подумал Сергей. — Или… Я застрелил его из его же фотоаппарата… очень похоже… или… мечтатель в него, что ли, ручкой своей стрельнул? Ну и дела…»

Боковым зрением чуть правее он увидел мечтателя, который быстро сунул ручку в карман и юркнул в толпу туристов. На ум пришла странная догадка, высветившись в мыслях короткой вспышкой, моментальной фотографией. Стряхнув оцепенение, Сергей бросился к Бюргеру, едва не уронив дорогой тяжелый фотоаппарат.

Сергей успел подхватить его на руки, иначе он сильно ударился бы головой о брусчатку. Было непонятно, дышит ли он и жив ли он вообще! Аккуратно опустив его на мостовую, Сергей попытался нащупать яремную вену на шее, одновременно схватив за руку в поисках пульса. Расслабленная ладонь Бюргера раскрылась, и из нее выпала ампула с иглой, совсем крошечная, всего-то величиной с муху! На месте укола выступила капелька крови. Сергей зачем-то стер ее пальцем, но она проступила снова…

«Вот так мушка…» — подумал Сергей, ощутив неприятный холодок на затылке, который вдруг побежал вниз по шее и по спине. Под мышками сделалось мокро… Он неуверенно оглянулся в поисках помощи, но кроме любопытства и сочувствия на лицах окружающих, ничего не увидел.

— Кто-нибудь, вызовите «скорую»! — крикнул он, но люди только нелепо разводили руками и переглядывались. Тупость толпы всегда его восхищала. Многие предпочли ретироваться, сделав вид, что ужасно спешат. В толпе каждый одинок. Сергей понял, что они с Бюргером остались одни. Но тот уже вряд ли купит у него расписное яйцо.

Анна остановила машину на краю Староместской площади и посмотрела на часы. Чудесно. Она прибыла как всегда вовремя. Минута в минуту. Опоздания были не в ее стиле. А она считала себя стильной женщиной. К тому же при ее работе она не могла позволить себе опозданий. Заглянув в зеркальце, она освежила розовую помаду на губах, поправила волосы, убрав за ухо выбившуюся темную прядь, и кивнула себе строго и без улыбки. Розовый цвет брюнеткам к лицу. А она в этом сезоне брюнетка. Идеальное каре, сделанное недавно в салоне красоты в Амстердаме, как нельзя лучше подходило к ее волосам.

Выйдя из машины, она оглядела площадь и сразу увидела Олега. Однако он был не один. Вокруг него вертелся какой-то незнакомый молодой человек, пытаясь завязать разговор. Анна сразу отметила, что он красавец. Они перекинулись несколькими короткими фразами. Потом Олег сунул парню в руки фотоаппарат и встал в позу. Они явно собирались фотографироваться. Анна напряглась и пробежала глазами по сторонам: упряжка с двумя белыми лошадками, группы туристов, вялая толкотня у сувенирных лотков. Она сделала несколько шагов вперед. Взгляд на мгновение задержался на чудаковатом мужчине в застиранной джинсовой рубашке с поднятым воротником. Он словно бы не замечал никого вокруг, полностью погруженный в свои мысли. С мечтательной улыбкой он записывал что-то ручкой в блокнот. «Стихи, что ли, сочиняет», — усмехнулась она и невольно ускорила шаг. Этот поэт-мечтатель почему-то не понравился ей, как и крепкий молодой красавец.

Вдруг она замерла, изменившись в лице. Сердце ухнуло и упало вниз, будто оборвалось, и затихло, но потом застучало снова, гулко и тяжко. Что-то случилось с Олегом. Он упал на мостовую. Парень с фотоаппаратом склонился над ним. Анна оступилась, едва не упала. Тонкий каблук застрял в выбоине между камнями брусчатки. Ей стало страшно. Она не испугалась, нет. Ей было страшно за Олега. Она всегда боялась его потерять. Это что же, обморок? Или какой-то приступ? Но ведь он совершенно здоров! Неужели это то, что она подумала… Но выстрелов не было слышно. И крови не видно… Да и кто станет стрелять на людной площади средь бела дня? Может, все дело в парне с фотоаппаратом? Тогда почему он не уходит? Наконец Анна стряхнула оцепенение и побежала к Олегу.

Ей осталось всего несколько шагов, когда она увидела карету «скорой помощи», с мигалками и воем ворвавшуюся на площадь с улицы за памятником Яну Гусу. Анна резко остановилась, в отчаянии топнув ногой, развернулась и пошла обратно к машине. «Черт! Черт! Черт! Что же это такое случилось! Что с ним! И откуда эта «скорая» здесь взялась! Кто ее вызвал!»

«Скорая» с визгом затормозила. Из нее выскочили двое санитаров с носилками. Халаты на них были не застегнуты и… как с чужого плеча…

Люди на площади все разом встрепенулись, завертели головами, засуетились, некоторые лишь обернулись, некоторые подошли ближе, образуя широкий круг, и смотрели с интересом, свойственным старикам и детям.

Анне казалось со стороны, что все происходило как-то слишком уж быстро и в то же время, как во сне. И будто бы шум кругом, и будто ни звука не слышно. Сон. Немое кино. И отчаянно барабанящие по роялю пальцы тапера…

Санитары бесцеремонно и спешно погрузили ватное тело Бюргера на носилки и почти молниеносно запихнули в машину, почему-то вперед ногами. Его барсетка осталась лежать на мостовой. Сергей быстро схватил ее, спрятал за спину и шагнул назад. Дверки «скорой» захлопнулись, но вдруг распахнулись снова. Один из санитаров выпрыгнул наружу и посмотрел на Сергея, будто что-то заподозрил или догадался о чем-то… Он сделал два шага вперед, но Сергей, словно опомнившись, снял с плеча фотоаппарат Бюргера и протянул ему. Санитар молча взял фотоаппарат и вернулся в машину, еще раз обернувшись и бросив на молодого человека пристальный взгляд. Сергей пожал плечами, пряча за спиной барсетку, и невинно улыбнулся. Конечно, происходящее показалось ему несколько странным, если не сказать больше, но сейчас его интересовало только содержимое чужого кошелька, случайно попавшего ему в руки. А также он понимал, что отсюда надо как можно скорее сматываться. Жалко, конечно, что не удалось никому впарить яйцо, но вполне возможно, что у него уже куча денег, и Ленкин день рождения удастся отметить по-царски.

Она рассказывала, что с днями рождения ей с детства не везло. Это был ее первый день рождения с ним. Ему так хотелось порадовать ее, да и себя тоже. У него было такое чувство, будто это и его день рождения, потому что свой он никогда не справлял. Он просто не знал этого дня. Конечно, в метриках была записана дата… но вряд ли она соответствовала истине. Он знал только примерный свой возраст, а в метрические данные принципиально не верил. В приюте, где он оказался якобы с рождения, наверняка могли ошибиться. С тех нор, как он себя помнил, в детдоме эти даты отмечались для всех одинаково скупо. В конце каждого месяца в столовой перечисляли имена тех, кому посчастливилось родиться в этом месяце. Иногда дарили незначительные подарки, но не более того. Старшие воспитанники устраивали себе закрытые тайные вечеринки, но это не приветствовалось и даже пресекалось.