Сергей Зверев - Матадоры войны

– За успех нашей операции! – провозгласил Морильо, салютуя своим стаканом.

– За успех, – скупо ответил Попов.

Коломенчук и Вьюхин выпили молча. Несмотря на то что полковник внешне старался бодриться, все прекрасно понимали, какие чувства он испытывает в эту секунду на самом деле. Каждый из присутствующих ощущал приблизительно то же самое.

Попов крякнул, отер рот рукавом куртки и закурил очередную сигарету.

– Мы должны быть готовы к любому повороту событий, сеньор полковник, – сказал он, нарушая общую установившуюся тишину.

– Я понимаю, майор. И я готов к этому.

– И при этом нам необходимо максимально растянуть время, – продолжил Попов.

Морильо вскинул левую бровь.

– Каким образом? Террористы непреклонны в своих требованиях…

– Это ясно. А полученный вчера список идеологов все еще у вас?

– Разумеется, – осторожно молвил полковник. Он все еще не мог понять, к чему клонит этот русский. – Только я ведь уже говорил вам, что в сложившейся ситуации мы не можем себе позволить…

Но Попов вновь перебил своего собеседника:

– Мы обязаны использовать этот шанс, сеньор полковник. Другого у нас попросту может и не быть.

– Что конкретно вы предлагаете? Арест?

– Необязательно, – майор покачал головой. – Достаточно сделать так, чтобы один, а лучше парочка идеологов из этого списка куда-нибудь исчезли. Их якобы никак не удается обнаружить. Ни нам, ни террористам. Они, естественно, потребуют выдачи своих людей так же, как они потребовали выдачи Ануширвана. Это новые условия, новый отпущенный нам дополнительный срок. Таким образом, удастся выиграть еще часок-другой. – Попов несколько раз энергично затянулся и выпустил под потолок густую струю дыма. – Это на тот случай, если у группы Локис – Альварес что-нибудь не заладится. Мы обязаны предусмотреть все, сеньор полковник.

Некоторое время Морильо молчал. Попов тоже держал паузу, ожидая решения испанского полковника. Коломенчук, расположившись за спиной старшего по званию, с мрачным видом вертел в руках свой опустевший стакан. Вьюхин бросил взгляд на настенные часы. Пять минут, как Локис с напарником покинули кабинет Морильо. Следовательно, чуть больше пяти минут до того, как им необходимо будет выдвигаться.

Полковник плеснул себе в стакан еще порцию виски. На этот раз он никому не предложил присоединиться. Выпил одним махом.

– Ваш план слишком рискован, майор.

– Я знаю. Но штурм здания, если до этого дойдет дело, будет еще более рискованным предприятием. Однако, как я уже сказал, я предпочитаю заранее предусмотреть любые варианты.

– Хорошо, – Морильо неохотно кивнул. – Я сделаю то, о чем вы просите. Под вашу ответственность, майор…

– Не возражаю.

– Мы задержим двух иранских идеологов из полученного вчера списка.

– Но при условии, что информация не просочится в Интернет, – ввернул Попов.

– На этот счет можете быть спокойны.

Но Попов не был спокоен. Он отнюдь не был спокоен, хотя внешне ничем не выдал своего внутреннего состояния. Разумеется, майор полагался на профессионализм Владимира Локиса и на девяносто девять процентов верил в то, что молодой боец-контрактник, находящийся в его подчинении, справится с нынешним непростым заданием. Однако всегда присутствовал тот самый злополучный предательский процент, когда… Попов не хуже Локиса помнил об операции годичной давности, когда погибла молодая заложница. Да, опытный майор знал, что все время обходиться без жертв не получается. Задание заданию рознь. Но одно дело – его опыт, и совсем другое – опыт Владимира Локиса. Попов был уверен в том, что боец до сих пор носит в себе груз той давней ошибки. И избавить его от этого груза – задача непосильная. Локис может справиться с этим только сам. А Попов… Попов мог лишь ненавязчиво подтолкнуть к этому подчиненного. Потому он поручил сегодняшнюю операцию Локису. Пройди все успешно в здании приюта Marнa del Amparo , это добавит лишней уверенности парню в его «личную копилку». А если не пройдет? Если кто-то погибнет? Если погибнут все сорок пять человек? Майор рисковал. Безусловно, рисковал. Как всей операцией, так и психологическим состоянием своего человека. Но так было необходимо…

Группа, возглавляемая лично полковником Морильо, после того как он отдал необходимые распоряжения относительно двух иранских идеологов на месте, вылетела на вертолете в Бадахос без пятнадцати минут два – пилот, полковник, майор Попов, Коломенчук и Вьюхин. Никого из своих людей Морильо на эту операцию не взял. Он знал, что получит необходимую поддержку со стороны властей непосредственно в Бадахосе.

– Нам придется идти на штурм, – негромко обратился лейтенант Коломенчук к Вьюхину, расположившись в задней части вертолета за спинами полковника и майора. – Я в этом уверен, Сергей. И не то чтобы я сомневаюсь в способностях Локиса. Нет! Просто, как я сразу сказал, операция обречена на провал. С таким заданием никто бы не справился. Выходить без оружия против десятка начиненных взрывчаткой психопатов в надежде ликвидировать их бесшумно по одному… Черт! Предложи Попов подобное мне, я бы отказался.

– Шанс есть всегда, – не согласился Вьюхин, нервно теребя мочку левого уха. – Призрачный, конечно, но он есть.

– Да брось! – отмахнулся Коломенчук. – Ты бы согласился?

– Я такой же контрактник, как и ты, – оставив в покое левую мочку, Вьюхин взялся за правую. – И такой же, как Локис. У нас нет права выбора.

– Выбор всегда есть, – не согласился Коломенчук.

– Да. Только он был раньше, когда стоял вопрос – идти или не идти на службу по контракту; а когда контракт подписан, права выбора у нас уже нет.

– Да оставь ты в покое свои уши, мать твою, – лейтенант недовольно поморщился. – Тебе-то чего дергаться? Вот Володя – да! – Он взглянул на наручные часы. – Минут через шесть-семь, если верить словам Альвареса, они уже высадятся на месте.

Вьюхин ничего не сказал. Вертолет плавно парил над оливковыми рощами, посаженными в окрестностях Валенсии более сорока лет назад. Именно столько времени требовалось для того, чтобы деревья начинали качественно плодоносить. Испанцы, будучи по натуре своей мирной нацией, думали не столько о себе, сколько о будущих поколениях. Человек, сажавший в своей жизни хотя бы одно оливковое дерево, прекрасно понимал, что пожинать плоды, вероятнее всего, придется не ему самому, а его детям. У Вьюхина не укладывалось в голове, почему на долю такого миролюбивого народа должны были выпадать ситуации, аналогичные сегодняшней. Почему иранцы отправили в Испанию своих идеологов? Чего они хотели добиться? Перековки в свою веру? Но опять же зачем?..

– Чего я никогда не мог понять, – негромко, словно разговаривая сам с собой, произнес Сергей, – так это склада мышления террористов. Откуда такая жестокость? Такое безразличие к чужим судьбам? К чужим жизням?