Сергей Зверев - Тайное становится явным

– Хочется осмотреть это место, – шепнула Дина.

– Перехочется, – желчно хмыкнул Туманов. – Не наигралась еще? А вдруг ими весь лес напичкан? Сиди и жди.

Но из леса никто не выходил. Над головами роились, не решаясь преодолеть химический барьер, стаи пискунов. Отсохшие кусты громоздились на склоне противотанковыми ежами. На той стороне распадка по верхушкам причудливо изогнутых сосен скакала серая ворона. Из леса неслись завораживающие шорохи, вздохи – с порывами ветра они нарастали, с ослаблением – переходили в фоновый режим. Прошло несколько минут. Терпение кончилось – они сползли с обрыва на внушительных размеров кочку, поросшую шапкой мха, и прытко перескочили распадок. Лес ничем не отличался от оставшегося за спиной. Тот же сосняк вперемежку с лиственницей, стволы, обглоданные лосями и «поросями», старые шишки под ногами. Первый «мухомор» они нашли метрах в двустах от дороги, за поваленным деревцем со слабыми корнями. А привела их к нему примятая трава, на которой кое-где отчетливо проступали следы мужских ботинок (тех, с «КамАЗа»). Опять трупы… «И это что же получается, – подумал Туманов, – своих забрали, а чужих оставили, волкам на потеху?» Мертвец, одетый в форму образца 43-го года, лежал во мху, разбросав крепкие руки ладонями к небу. Молодой еще парень с мощной шеей и голубыми глазами. Грудь пробита в трех местах, и кровищи вытекло – немерено. Еще один, очень похожий (под копирку делали), лежал подальше, на земляничной полянке. Этого расстреливали в упор, из всех стволов – живого места на парне практически не было. Прикрывал отход товарищей и припозднился. Ни вещей, ни оружия подле тел. Вероятно, и документов: форма расстегнута, карманы навыворот.

– Ряженые… Группа Пургина, – пробормотала Дина. От серьезного напряжения у нее задергалась жилка на виске. – По-крупному у них не заладилось, чуешь? Лажанулись хлопцы, позволили упасть себе на хвост и стали нести потери…

До следующего покойника люди с «КамАЗа» не добрели. Наверное, прикинули, что все жертвы скоротечного боя остались на полянке, и не посчитали нужным ломиться через кусучие дебри. Но Дину вела интуиция. Хотя и не только – лично Туманова вел едва видимый в траве ломаный кровяной след. Убитый было явно человеком гражданским, немолодым, с присутствием на строгом челе вовсе не обязательных в глуши признаков интеллекта. Спина прострелена в районе позвоночника – выходные дыры на груди размером с мячик для тенниса напоминали вершины правильного треугольника. Человек был одет в легкий парусиновый костюм. На ногах у него красовались вопиюще цивильные и крайне «неприличные» для тайги туфли.

Туманов покачал головой. Стволом «АКМа» осторожно перевернул голову с левого виска на правый и присел на корточки. Практически рядом с ухом, чуть выше аккуратно подрезанного бачка чернело пулевое отверстие со сгустками крови.

– В упор, из «вальтера», – резюмировал он тоном уставшего футбольного комментатора. – Или из «беретты» – чем там у нас спецназ вооружают?.. Ничего особенного. Парни умыкнули с базы большого специалиста. Одевали во что пришлось, торопились. Надо ж додуматься – в лакированных туфельках по тайге-матушке – аки по асфальту…

– На полянке его подбили… – прошептала Дина. Морщинки продолжали беспорядочное шествие по ее лицу. Очередная пролегла вертикально через лоб, из-за чего милое личико сделалось личиком жалобщицы. – Живой он был, на себе тащили… А потом поняли, что дело тухлое, не доживет, самим бы убраться…

– И пристрелили, – сумрачно завершил Туманов. – Непруха, одним словом.

Из ноздри покойника выполз полосатый черно-коричневый жук, пошевелил усами и утвердился на кончике носа. Подышать решил. Дина отшатнулась. Отступила и закрыла рот ладошками.

– М-да, – Туманов досадливо поморщился. – Засиделись мы тут с тобой, Дина…

Но на том таежные премудрости не закончились. Очередную находку – неожиданную, хотя и вполне логичную (не собирался же Пургин прогнать свою агентуру пешком до Ледовитого океана?), они могли бы и проворонить, кабы не оживленная мужская колготня по правому борту. Не сговариваясь, Туманов и Красилина упали в низинку и, извозившись в прелой болотной водичке, переползли на сухой пятачок. Дина копошилась, охая по-бабьи. Павел помалкивал. Безмятежным он себя, конечно, не чувствовал, хотя автомат в некотором роде и грел. И граната – обжигала ногу.

– Ну кто еще там?.. – пробормотала Дина и вцепилась в скрюченный корень.

– А нет готового ответа, – честно признался Туманов, – но, думаю, не друзья. А когда думаю, всегда уверен. Не стали бы друзья материться на весь край.

Веселились действительно по всем падежам – саблезубо и забористо. Неандертальцы какие-то. Изготовив автоматы, Туманов и Красилина прокрались по подлеску и обнаружили еще одну полянку. Довольно вместительную и гладко заросшую лебедой с осотом.

Посреди полянки, опустив «елочкой» лопасти несущего винта, утопая полозами в зелени, стоял компактный вертолет. Под хвостовиком расположилась воинствующая стража из четырех человек.

– Понятненько, – проворчал Туманов. – Вот и бравый боевой конь. Видок у него, правда, не вполне бравый.

Еще какой не бравый. Вертолет изрядно потрепали. Вспомогательный винт на хвостовике разнесли вдребезги. Кабину и дверцу люка покорежили, нос раскурочили до внутренностей. Ночка жаркая была: вертолет плотно забрасывали гранатами, давя упорное сопротивление. Невредимыми остались лишь красно-синяя «лейбла», гласящая, что «вертушка» почему-то принадлежит тресту «Енисейречстрой». В паре метров от разбитой дверцы были выложены в ряд три окровавленных трупа: один в пресловутом «хэбэ» 43-го года, двое других – в темно-синих комбинезонах, судя по всему, пилоты.

Новый взрыв хохота огласил полянку – охрана веселилась заразительно и звонко.

– Из группы Пургина уцелело двое, считая агента, – сделала вывод Дина. – Незавидная у них участь. Я бы не хотела такую.

Туманов отозвался:

– Одно не совсем ясно – они отступили или их посадили в клетку? Бой, похоже, был нешуточный. Персонал базы запеленговал вертолет и очень вовремя выбросил перехват. Посмотри – их кромсали в клочья… Эти умники умеют охранять свои секреты, тебе не кажется?

Но Дина его не слушала. Она думала. Заборная матерщина ее не отвлекала. Причем настолько глубоко ушла в свои думы, что помимо жилки на виске задрожали губы, глаза превратились в ущербные полумесяцы, а морщинки выступили даже там, где не положено. Это ужасно, расстроился Туманов, когда женщина на пороге среднего возраста впадает в глубокую задумчивость и напрочь забывает про окружающую повседневность. С этим нужно бороться… Он толкнул ее в бок. Дина вздрогнула и стала терять нить рассуждений.