Олег Приходько - Реквием для свидетеля

Зачем понадобилось писать записку, чего хочет этот Граф от рядового хирурга, не посвященного ни в государственные, ни в коммерческие тайны, не располагающего ни связями, ни деньгами, ни информацией?

Моцарт выглянул в окно, но на улице ничего подозрительного не обнаружил. Сновали прохожие, вереница машин на улочке с односторонним движением замедляла ход перед поворотом на проспект, у входа в музей долговязый очкарик с букетом роз поджидал девушку — было бы просто глупо подозревать его в соглядатайстве.

Вера закончила работу, разложила в пластиковые папки готовые страницы и принялась накручивать диск телефона.

— Я подожду тебя в машине, — сказал Моцарт, отставив опустевшую кофейную чашку.

«Михаил Константинович? — услышал он вслед. — Да, все… Нет, нет, в окончательном варианте… В типографию?..»

Не дожидаясь ее ответа, Моцарт вышел и стал спускаться по лестнице. Пировать во время чумы было не в его правилах, и он уже жалел, что заехал за Верой: чума стояла на пороге, незримо присутствовала в его жилище, вползала в сердце и мозг…

Мария Терезия заказала «Асканио в Альбе» к свадьбе сына. Так золотой осенью они с отцом снова вырвались в Милан. После торжественного въезда эрцгерцога серенаду повторяли дважды — она затмила «Руджиеро» покровителя Гассе. Что могло омрачить беззаботное существование обласканного лучами славы Вольфганга?

Но вслед за золотыми часами, подаренными императрицей, пришло известие о болезни архиепископа — это заставило Леопольда ускорить отъезд. Смерть Сигизмунда Шрат-тенбаха положила конец свободе: через три месяца томительного ожидания в Зальцбург въехала карета сурового деспота — графа Иеронима Колоредо…

Неужели Террорист знаком с историей его жизни?.. Упоминание о карете безо всяких кавычек, странная подпись в исчезнувшем послании — не дань ли той, второй, потаенной жизни, которой жил хирург Першин, в которой находил утешение и черпал силы, которую по частичкам симфоний и сонат вносил в исцеляемых на кончике собственноручно отточенного скальпеля?..

Он запер дверцу «фольксвагена» и поспешил обратно. Дождавшись лифта, чтобы не разминуться с Верой, поднялся на четвертый этаж, где размещалась редакция «Подробностей».

— Все, все, милый Моцарт, — Вера уже собралась и, стоя у окна, подкрашивала ресницы. — Все одобрено и принято, завтра мы сможем…

— Что произошло за время моего отсутствия? — выпалил Моцарт, не дождавшись конца фразы.

Она опустила зеркальце, в упор посмотрела на него:

— Где?..

— В Москве! О чем писали газеты?

— Ты начал интересоваться газетами?

— Не сам же в себя пальнул этот террорист из «Калашникова»?

Веря спрятала в сумку косметичку.

— В последнее время? — улыбнулась, поцеловав его в щеку. Моцарт поморщился. — Пятнадцать-двадцать мафиозных разборок, взрыв в метро, убийство мэра Жуковского, покушение на кандидата в вице-мэры Шанцева, штук тридцать ограблений, столько же угонов, изнасилования — ничего особенного, все как обычно. Хочешь, сделаю для тебя подборку криминальной хроники? Мы уходим?

— Дай мне «Подробности» за четырнадцатое!

Солнце уже перевалило за шиферную крышу дома по ту сторону улицы, пришлось включить свет. Вера порылась на стеллаже.

— Это произошло в четверг тринадцатого, — уверенно сказал Моцарт, — около полуночи.

Он уселся за стол, небрежным жестом сдвинул в сторону папки и принялся изучать газету, пропуская все, что не было связано со стрельбой…

«Чистку» московских магазинов провели оперативники УЭП ГУВД в соответствии с указанием правительства города и на основании распоряжения Государственного таможенного комитета…»

«После проверок на сельскохозяйственных рынках за необеспечение контроля за соблюдением торгующими…»

«В четыре часа дня у подъезда дома по Котляковскому проезду двое молодых людей встретили сорокалетнего армянина…»

«Вчера около полуночи на территории керамического завода по ул. Дм. Ульянова сотрудниками РУОП ГУВД проведена операция «Сель», в результате которой арестованы 12 человек, пытавшихся сбыть крупную партию наркотиков общей стоимостью 26 миллионов долларов США по ценам «черного» рынка. В завязавшейся перестрелке двое бандитов были убиты.

В момент задержания со стороны административного корпуса к проходной завода на большой скорости пронеслась автомашина «ауди». Выбив металлические ворота, она выехала на проезжую часть улицы и скрылась. Организовавшие преследование сотрудники ППС попали под обстрел, был открыт ответный огонь.

Во время преследования тяжело ранен лейтенант 3-го МОВО ЮЗАО К. Сташевич, погиб сотрудник ЧОП М. Тазитдинов.

Ведется активный розыск…

Всем, кому что-либо известно…»

— Зачем тебе это? — Вера сидела на подлокотнике кресла и жарко дышала ему в ухо.

— Здесь все? — спросил Моцарт.

Она глубоко вздохнула, выдвинула ящик стола и положила перед ним газету за пятнадцатое июня.

— Не обижайся. Просто не хотела тебя расстраивать…

Отчеркнутая синим фломастером заметка была напечатана в нижнем левом углу четвертой полосы мелким шрифтом:

«13 июня в 23.20 на Большой Полянке столкнулись два легковых автомобиля, в результате чего пострадали оба водителя, а также пассажир, находившийся в салоне «москвича». По звонку одного из очевидцев выехала 126-я специализированная травматологическая бригада, однако к месту аварии не прибыла.

На запросы диспетчера «скорая» не отвечала, объявленный по сигналу с Центрального диспетчерского пункта розыск результатов не дал.

В начале шестого утра автомобиль был поднят со дна Москвы-реки, куда он попал, врезавшись в ограждение Крымской набережной. Врач Дьяков С.В., медсестра Олейник А.С. и водитель Рагозин В.А. погибли. Все трое, по заключению экспертов, находились в состоянии алкогольного опьянения».

Не спросив разрешения, Моцарт сложил газету и сунул ее в карман. Пауза длилась долго — так долго, что оба успели выкурить по сигарете.

— Думаешь, их убили? — спросила Вера.

— А ты как думаешь? — не поднимая на нее глаз, сердито отозвался он.

— Что ты намерен предпринять?

— В первую очередь, доставить тебя домой. — Куда?

— Не к себе. Поехали! — Он решительно встал и вышел вон из комнаты.

Веру он высадил на Сретенке у самого подъезда. Уговоры остаться с ним до развязки, каковой бы она ни была, пресек с самого начала, пообещав звонить каждые полчаса как минимум — не столько чтобы избавиться от нее, сколько в обмен на обещание молчать: сейчас, потом, всю жизнь… Пожелай она — и он пообещал бы на ней жениться, и может быть, даже сделал это одним из своих многочисленных «да», «хорошо», «ладно», «согласен», но ни о чем таком не думал и не слышал ее слов, потому что за ним с самой стоянки увязалась «волга» и, следуя на близком расстоянии, в точности повторяла все его маневры, словно находившиеся в салоне умышленно давали себя засечь. Ему казалось, что «волгу» эту он уже видел — не то во дворе таинственной дачи, не то в собственном дворе или даже раньше, но где именно — припомнить не мог.