Сергей Зверев - Перо и волына

– Напарник твой отдыхает? – поинтересовался лейтенант.

– Я бы и сам покемарил, – как-то натужно засмеялся старший сержант, – да мне нельзя – за рулем. А Семенов пусть поспит, нам еще полчаса трястись до райотдела.

– А сзади у вас кто?

– Родственники Семенова. Тут в деревне неподалеку свадьба была, до утра гуляли. А Семенов, добрая душа, попросил за ними сгонять, в город назад отвезти. Да они как дрова – нажрались в умат.

Объяснение выглядело довольно неуклюжим, но ни у гаишника, ни у омоновцев особых подозрений не вызвало.

Только лейтенант поинтересовался:

– А что ж за свадьба-то в такое время? Летом в деревнях вроде бы не гуляют.

– Что ж делать, – пожал плечами старший сержант, – если замуж невтерпеж? А работа в колхозе подождет.

– Тоже верно, – кивнул гаишник.

– Вы все своих бандитов ловите?

– Служба, – коротко ответил один из омоновцев.

– Да чего им тут делать? Они небось где-нибудь под Подольском и сховались. Ладно, хлопцы, служите дальше. А нам пора, смена уже кончается.

Старший сержант сел за руль «уазика», с грохотом захлопнул дверцу, и «воронок», тарахтя мотором, медленно покатился по шоссе.

Гаишник с неприкрытой завистью посмотрел им вслед.

– Эх, везет же людям, скоро смену сдадут – и на боковую. А нам еще неизвестно сколько здесь париться. Закурим, что ли?

Прежде чем отправиться на работу, Константин ненадолго заехал в свою городскую квартиру. После дороги ему страшно захотелось выпить кофе и освежиться.

Он планировал вернуться домой к вечеру воскресного дня, но после Краснопресненских бань они с Артуром поехали за город. У старика появилось желание посмотреть на подарок, который Валера Кутаисский преподнес ему ко дню рождения.

Ахалтекинский красавец по кличке Туркмен был настоящим украшением личной конюшни Валеры Кутаисского. Стройный длинноногий жеребец с горделивой осанкой сразу признал в Артуре своего нового хозяина.

Они вернулись в московскую квартиру Артура и за разговорами просидели до рассвета. Лишь после этого Жиган отправился домой, в Запрудный…

Панфилов поставил на плиту кофеварку, засыпал в воду двойную порцию молотого кофе и, ожидая, пока вода дойдет до кипения, курил у открытого окна.

Затем с чашкой крепчайшего напитка он прошел в комнату и сел в кресло. Кажется, все вокруг было по-прежнему. Тот же дом, та же улица, те же прохожие, спешащие на работу, то же солнце и тот же воздух.

Но Жиган чувствовал, что отныне жизнь его потечет в ином направлении. Он принял решение, которое многое меняло.

Нужно собрать в кулак волю и духовные силы. С одной стороны, это чем-то напоминало то ощущение перед боем, которое ему уже не раз приходилось испытывать. Но тогда перед ним стояла конкретная задача выживания.

Отныне перед ним стояла другая, новая цель, перед которой меркло все пережитое. Может быть, он принимал все близко к сердцу и нужно проще относиться к этому?

Ведь достаточно включить любой телевизионный канал и услышишь потоки, реки, океаны слов, которые исторгали политики с лживыми глазами.

Сколько обещаний раздавали они налево и направо, сколько возбуждали в людских умах и сердцах бесплодных надежд, и, что самое необъяснимое, надежды рушились, а люди продолжали верить.

Они думали, что человек, вещающий с экрана о скором наступлении сытой и спокойной жизни, искренне убежден в том, что говорит.

Да, может быть, он и на самом деле верит в это, но только сейчас, в данную минуту. Может быть, он даже и не притворяется, он такой, какой есть, прямо сейчас, в этот момент.

Но в другой момент он будет иным. Ведь вся жизнь состоит из длинной цепи постоянных превращений. И, может быть, именно этим она и интересна – этими изменениями, превращениями, ежемоментным рождением нового.

А как же то, что было вчера, позавчера, то, что было сказано неделю или месяц назад? Никак не укладывалось это в голове у Жигана, привыкшего к тому, что единственное, пусть невзначай оброненное, слово может стоить жизни.

Суровая школа жизни… Он даже усмехнулся, подумав об этом.

А ведь именно так оно и есть на самом деле, каким бы банальным и смешным это ни казалось. Даже война не научила его тому, что удалось узнать за колючей проволокой.

После Афгана он думал, что по-настоящему люди раскрываются на войне. Но оказалось, что мирная жизнь ставит порой более непреодолимые препятствия.

Вспомни, Жиган, Ваську Трубачева и капитана Елизарова. Один лежит на маленьком деревенском кладбище, а другой… Где же ты сейчас, капитан? Помнишь ли ты слова, которые произнес, когда лежал раненый с пистолетом в руке?

«Свой приговор я вынес себе сам… Жить с этим я не смогу…»

Смог. Еще как смог. Как ты теперь, капитан? Жаль, что ты так и не понял простой истины: за базар надо отвечать.

– Как съездил, Константин Петрович?

Семенков, начальник службы безопасности фирмы «Лидер», занял свое привычное место в кресле кабинета Панфилова.

Константин сидел за столом, теребя в руке пачку любимых сигарет «Кэмел».

– Нормально, Владимир Иванович.

Секретарша, не скрывая улыбки, принесла свежий кофе в китайских фарфоровых чашках и чистую пепельницу для шефа. Когда она ушла, Семенков кивнул в сторону только что закрывшейся двери.

– Чем равнодушнее ты к ней относишься, Константин Петрович, тем сильнее она в тебя влюбляется.

Панфилов проигнорировал замечание Семенкова. Сделав маленький глоток горячего кофе, он закурил и, проведя рукой по коротко стриженным волосам, спросил:

– Как тут дела?

– Без особых перемен.

Семенков достал из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнот, раскрыл его на середине, пробежался глазами по строчкам.

– Расследование, которое ведет майор Турченко по делу о нападении на обменный пункт «Экстрабанка», судя по моим данным, никак не продвигается. Точнее, если и продвигается, то не в том направлении, которое нам нужно. По-моему, этот майор копает под Карнаухова.

– Это точная информация или только догадка?

– Догадка, которая базируется на точной информации. Вчера в твое отсутствие, Константин Петрович, я встречался с Бирюковым.

– Как здоровье городского прокурора?

– На физиономии можно яичницу жарить.

– Все так же пьет?

– По-моему, гораздо больше, чем раньше. Даже не знаю, чем объяснить.

– Успокоился.

– Может быть. Насколько я понял его натуру, он достиг в этой жизни предела своих мечтаний. Для этого даже большим психологом не надо быть. Вчера поутру он был более-менее трезв, если не считать последствий от выпитого накануне. Бирюков обещал взять дело под свой личный контроль. Но, судя по его словам, этот Турченко товарищ себе на уме. Кроме того, он пользуется явным покровительством начальника УВД подполковника Сапронова.