Сергей Зверев - Перо и волына

– Бродячие собаки поработали, судя по всему, – пояснил Семенков. – Мы тут с ребятами попытались, насколько возможно, провести идентификацию.

– Я и так вижу, что это Порожняк с Зюзей.

– Мы пришли к тому же выводу. А теперь посмотри на обратной стороне.

Панфилов перевернул карточку и увидел надпись «Привет с острова любви».

– Откуда это?

– Сегодня по почте прислали в обыкновенном конверте. Точнее говоря, подкинули, потому что на конверте нет штемпеля почтового отделения.

– Скорее всего свои, местные. Все правильно. Узнать бы только кто…

– Выясним, – решительно сказал отставной разведчик, – обязательно выясним.

Через пятнадцать минут, когда Жиган докуривал вторую сигарету, позвонил Артур.

– Нигде не могу найти Венедиктова. На работе говорят, что он куда-то уехал, но координаты не оставил. Дома к телефону не подходят. Сотовый отключен. Я провентилировал по своим каналам – кажется, наш Георгий закрутил что-то на стороне.

– Это точно?

– Информация от человека, которому я доверяю. Он из окружения Гиви Резаного.

– Почему же этот человек раньше молчал?

– Он не знал о моих завязках с Венедиктовым. К тому же ему сейчас, после исчезновения Гиви, самому приходится скрываться.

– Есть что-нибудь конкретное?

– Обещал к утру узнать и сообщить мне. А пока… Не хочу накаркать, но особая осторожность всем нам теперь не помешает.

– Ты думаешь?..

– Не дай бог, какие-нибудь отморозки. С такими дела вести очень сложно. Они только один язык понимают, язык силы…

– Ненавижу неопределенность… Ладно, подождем до утра. Береги себя, Артур. Без надобности никуда из дома не выходи. Если что, звони мне.

Артур провел ночь без сна. Гнетущее чувство тревоги не покидало его. Ночью несколько раз кто-то звонил, но, когда Артур поднимал трубку, там раздавались лишь короткие гудки. Все это напоминало действующих по наводке квартирных воров, которые проверяют, где находится клиент.

Ночной мрак был таким же терзающим, как и неизвестность. Артур прилег на диван, включил ночник и под музыку любимого саксофониста Чарли Паркера погрузился в тяжелые раздумья.

Старого вора не покидало ощущение, что он столкнулся с неведомой темной силой, на которую невозможно воздействовать и от которой можно ожидать лишь зла. Даже в штрафных изоляторах и бараках усиленного режима, в которых Артуру довелось провести немало дней, он не испытывал такой тяжести. Там зло было персонифицировано. Оно выступало в качестве вооруженного вертухая, тупого шмональщика, кума или хозяина. Оно не принимало воровской чести и этики. Оно порой пыталось согнуть и сломать человека, живущего по понятиям. Но зло это было ощутимо и осязаемо.

Сейчас Артур кожей чувствовал, что зло снова клубится вокруг него. Но как можно противостоять тому, чего не видишь и не слышишь?

Артур вспомнил о том, что случилось с его старыми друзьями, ворами-законниками Арсеном Микеладзе, Квежо, Гогой. Смерть настигла их в самом расцвете жизни. Причины были разными, но старуха с косой приходила с неумолимым постоянством.

Погибшие были людьми справедливыми, скромными в желаниях, доброжелательными, жили по понятиям, судили без пристрастия. Но и это не спасло их. Пули настигали их дома, в офисах, в машинах. Неизвестными оставались заказчики и исполнители.

Артур вдруг отчетливо осознал, что пришла и его очередь. Но не это пугало старого бродягу. Он не мог понять, кому перешел дорогу? Кто те люди, которые пытаются запугать его ночными звонками? Почему они не представляются, не выдвигают никаких требований, не назначают встреч, не угрожают, в конце концов? Не хотят мирно решать дела или знают о степени влияния старого вора, об изначальной несправедливости своих претензий?

Думая об этом, Артур все больше склонялся к мысли о том, что именно так все и было. Поросль молодых беспредельщиков, казалось, одно время поумеривших свои аппетиты, снова стремилась заявить о себе во весь голос. А поскольку все их понятия сводились только к праву сильного, к наглой жадности голодного хищника, то надеяться на благополучное разрешение конфликта из-за небольшой телевизионной компании не приходилось. Кусок добычи, на которую претендовали неизвестные пока соперники, оказался слишком аппетитным. Кто бы мог подумать?

Артур начал понимать, где и какую ошибку он совершил. Ему не следовало заниматься незнакомой областью бизнеса, предварительно не просчитав, и со всей тщательностью, возможных последствий, не проведя глубокого изучения обстановки. Даже с Валерой Кутаисским как следует не посоветовался…

И это на старости лет… Эх, Артур, Артур…

Хотелось помочь Жигану, и поскорее – время поджимало. На носу выборы в Запрудном. Обстановка там сложная. Парнишка сражается едва ли не в одиночку, без информационной поддержки, а это в наше-то время…

Причина, кажется, ясна – перспективный телевизионный канал интересен многим. Теперь осталось выяснить самое главное: кто конкретно вышел на Венедиктова, подключить к разрешению проблемы людей, имеющих вес и влияние. Эх, найти бы Георгия, узнать, почему молчат его телефоны. А может, и прав был Константин в своих опасениях насчет телевизионщика…

Жигану, по его словам, звонил кавказец. Но Артур прекрасно знал кавказских воров, живущих в Москве. Со многими был знаком лично, с некоторыми находился в дружеских отношениях. Они должны помочь. Все образуется…

Он, кажется, все-таки заснул, потому что, открыв глаза, увидел солнечный луч, пробивающийся из-за облаков. За окном гудела какая-то машина.

Артур вышел на кухню, поставил чайник на плиту, выглянул во двор. Грузовик с гидравлической выдвижной люлькой натужно урчал мотором. Двое строительных рабочих – молодых парней в оранжевых робах и с касками на головах – медленно поднимались в люльке вдоль стены. Они были заняты осмотром цементного шва между панелями.

Артур приоткрыл форточку, впуская прохладный воздух, и, не обращая внимания на шум за окном, занялся приготовлением чая.

В тот момент, когда люлька поравнялась с кухонным окном квартиры Артура, один из рабочих вынул из-под робы пистолет с глушителем и, почти не целясь, от бедра произвел несколько выстрелов через открытую форточку.

Артур умер мгновенно, почти безболезненно. Первая пуля попала ему в голову чуть пониже уха и прошла насквозь, выбив заднюю часть мозга. Вторая угодила в висок, раздробила височную кость и застряла в черепе, превратив остатки мозга в кроваво-серую кашу.

Родский вор рухнул на пол, зажав в костенеющей руке чашку с чаем. Звук падения был почти неразличим из-за шума, который издавал двигатель грузовика.

Сделав свое дело, «рабочий» мгновенно спрятал пистолет под робу и коротко хохотнул: