Иван Сербин - Передряга

Трещину я так и не заметил. Она была слишком тонкой, а у меня от ветра слезились глаза. Просто, ступив на очередной квадрат, я вдруг почувствовал, что опора исчезла прямо из-под ног. Сердце ухнуло в пятки. Если бы мне удалось моментально изменить направление движения, оттолкнуться второй ногой, прыгнуть в сторону, был бы шанс избежать падения. Но у меня не хватило на это ни сил, ни ловкости. Сила инерции тащила вперед. Я окончательно провалился в пустую ячейку, сильно ударившись грудью о стальную раму, перевернулся в воздухе и полетел вниз.

Мне никогда не забыть этого полета. Мимо лица промелькнули какие-то тросы, покрытые бахромой жирной пыли. В ушах свистел ветер. Мраморный пол, балконы, зеркальные колонны неслись навстречу. В голове возникла абсолютная пустота. Из груди словно выпустили весь воздух. Меня охватило странное ощущение эйфории. Тело стало идеально лёгким, невесомым. Я заорал во всю глотку, и в крике этом ужас смешался с восторгом».

Посетители магазина смотрели, как человек, размахивая руками и ногами, падает вниз. Молодая девчонка зажала рот рукой, отвернулась и уткнулась лицом в плечо патлатому кавалеру. По толпе пронесся дружный вздох.

Падающий приземлился точно… на натянутый между балконами транспарант «Тефаль». Захрустела, разрываясь, материя. Человек скорее инстинктивно, чем благодаря ловкости, вцепился в транспарант мертвой хваткой и перевернулся в воздухе. Мелькнуло белое перекошенное лицо, на котором горели безумные глаза. Материя лопнула под весом человеческого тела. На обрывке транспаранта, словно на качелях, мужчина пронесся над полом, взмыл на пару метров вверх и шлёпнулся в фонтан, подняв тучу зеленоватых брызг. Он сидел по шею в воде и растерянно озирался.

Кто-то захлопал в ладоши. Отдельные хлопки перешли в аплодисменты.

Мужчина, покряхтывая и морщась, поднялся. Вода текла с него ручьем. Он посмотрел по сторонам и… поклонился. Затем, перебравшись через бортик фонтана, побежал к выходу. За ним тянулась мокрая дорожка.

Увидев, что Иван исчез в проломе, Стас сунул пистолет в карман и побежал к выходу с крыши. Его насторожил тот факт, что Бесцветный и водитель не стали стрелять. Однако он ни на секунду не допускал мысли, что с ними могло случиться что-то серьёзное. Сотрудники ФСБ сегодня все равно что боги. Стрельба в магазине? Чушь. Здесь никто не стрелял. Этот несчастный идиот сам бил стекла. Наверное, сошел с ума. Кто докажет обратное? Мог бы Иван, но он уже мертв. Лежит внизу, идиот чертов, с расколотой башкой. Что касается самого Стаса, он ни за какие деньги не согласился бы подыхать. Наплевал бы и на акции, и на все остальное.

Стас перебрался через галерею, прошёл через чердак, свернул на лестницу и остановился, увидев троих мужчин. Те, подняв оружие, выцеливали маячащую в проеме фигуру.

— Стоять! — рявкнул один из мужчин. — Руки на голову, быстро!

— Я свой, мужики, — сказал Стас, поднимая руки и опуская ладони на затылок.

Пока двое держали Стаса на прицеле, третий обшарил его одежду, вытащил пистолет и, хмыкнув, сунул себе в карман.

— Свой, говоришь? — зло спросил он.

Стас почувствовал, как ему выворачивают руки за спину и защелкивают на запястьях наручники.

— Пошли, тварь.

Его довольно жестко ухватили за воротник и подтолкнули вперед. На лестнице процессия встретила четвёртого фээсбэшника. Тот покосился на задержанного и сказал негромко:

— На балконе второго этажа двое наших. Оба мертвы. По пуле в голову.

Стас оторопел. Бесцветного и водителя убили? Кто? Неужели за ними шел еще кто-то? Он нахмурился.

— Что, озаботился, гнида? — Конвоир весьма чувствительно ткнул его под рёбра. — Правильно. Подумай. «Вышак» тебе обеспечен. Если раньше не загнёшься. Пошли.

— На крыше был парень, — пробормотал Стас. — Он сорвался вниз. Эти двое — его работа.

— Кто сорвался? Если бы кто-нибудь сорвался с крыши, то разбился бы в лепешку. — Конвоир повернулся к одному из своих. — Ты не заметил внизу ничего такого?

— Нет, — покачал головой тот.

— Вот так, — снова ткнул конвоир Стаса. — И не грузи нам тут. Это ты был на крыше. Я хорошо тебя рассмотрел.

— Ты ошибся, — ответил Стас.

— Мы никогда не ошибаемся. — Конвоир усмехнулся и ударил задержанного в третий раз, но теперь настолько сильно, что тот рухнул на колени и принялся глотать воздух. — Хватит рассиживаться, пошли.

Стаса рывком подняли на ноги и потащили вниз по лестнице.

Олялин вошел в кабинет и грохнул объёмистый баул прямо на стол. Константин Георгиевич торопливо открыл сумку, достал пачку сертификатов, выдернул один, посмотрел на свет.

— Подлинная, — пробормотал он. — Никаких сомнений.

— Лучше проверить, — подал голос Олялин.

— Я и так вижу, — отмахнулся Константин Георгиевич. — Они не смогли бы сделать такую качественную фальшивку. Видишь, тут голограмма в углу. И вшитые волоски. Их не берет даже самый лучший ксерокс. И принтер их не пропечатает. Эти сертификаты заказывались в ФРГ. Вне всяких сомнений. Это не подделка. Да и слишком много пришлось бы подделывать. Говорил же, они играют в открытую! Олялин пожал плечами.

— Дело ваше, шеф.

— За тобой не следили?

— Нет, — покачал головой Олялин. — Никого.

— Ты уверен?

— Я бы заметил слежку.

— Отлично. — Константин Георгиевич бросил сертификаты обратно в баул, застегнул «молнию». — Скажи своим людям, чтобы взяли из хранилища двадцать миллионов долларов и перенесли в мой кабинет. Поставь охрану. Хорошую охрану! Сильную! Чтобы муха не пролетела!

Олялин отметил, что Константин Георгиевич сказал не «этот кабинет», не «кабинет сына», а «мой кабинет». При всей своей практичности и меркантильности он уже пребывал мечтами в светлом завтра. Ну что же…

— Я вернусь через два часа, — добавил Константин Георгиевич, поднимаясь.

— Возьмите пару моих ребят, — предложил Олялин. — На всякий случай.

— Своими обойдусь.

— Где вас искать, если что, шеф?

— У Виктора, — ответил Константин Георгиевич и посмотрел на Олялина. — Удивлен? Да-да. Мой сын жив.

— Как это? — На лице Олялина отразилось удивление.

— Похитители акций увезли его с собой и потом отпустили. Эти подонки — хорошие психологи. Они с самого начала просчитали, что лучше и безопаснее иметь дело со мной, чем с бандитами или ФСБ, и сохранили Виктору жизнь. Хотя им ничего не стоило его убить.

— Шеф, — Олялин нахмурился еще больше, — что-то мне это все не нравится.

— Что тебе не нравится? Что Виктору повезло уцелеть? Этим ты недоволен? Или тебе не нравится то, что они оказались хитрее и ты упустил банк?

Олялин молчал. Он вдруг понял, что, несмотря на кажущуюся трезвость, Константин Георгиевич мертвецки пьян.