Дино Диноев - Учитель афганского

Стас остановился и отер дрожащими от перенапряжения руками пот и кровь со лба. Очертания минарета и Аликпера двоились и троились, давала о себе знать разбередившаяся рана.

При этом он оказался в опасной близости от палача, чем тот не преминул воспользоваться, вскочил и буквально разодрал ему рану. Сознание Стаса стало существовать отдельно от него.

Без всяких эмоций он наблюдал приближающегося Аликпера. Что-то все же заставило его вытянуть руку вперед. Каким-то чудом ему удалось сжать ее в кулак, и палач на всем движении на него наткнулся.

Аликпер откатился к самой стене минарета, но не ударился, потому что стена приподнялась, и минарет втянул его.

— Э, нет, я еще не закончил! — Стас нырнул следом.

Посредине комнаты висели, пылая небесным огнем, Врата Заветные. Стас рефлекторно отвлекся на открывшееся величественное зрелище и прозевал неожиданную атаку затаившегося до времени Аликпера. Они опять сцепились и покатились по направлению к висящему в воздухе порталу.

Аликпер царапался и даже попытался укусить, тогда Стас, сжав челюсти с мелкими как у хорька зубами, пару раз приложил врага об пол головой, заставив отказаться от столько неблагородной затеи.

Спецназовцу удалось бы добить его окончательно, если бы не неожиданное препятствие. Глянув на портал, Стас увидел тянущийся оттуда толстый и шершавый язык размером с обеденный стол.

Бушуев откатился в сторону, а воспользовавшийся паузой выскочил в дверь, откуда лился яркий дневной свет. Стас без задержки повторил его маневр. И чуть не погиб.

Невероятным образом, ведь не было никакого движения, они оказались на вершине настоящего минарета, башня которого находилась на высоте по-крайней мере ста метров. Лежащие внизу канистры выглядели крошечными.

Наверху дул ровный сильный ветер, и возникала твердая уверенность, что минарет качается и довольно ощутимо.

Враги застыли на узком, не больше двадцати сантиметров, карнизе, опоясывающем башню.

— Зря ты пришел на мою землю, неверный, — пригрозил Аликпер. — Теперь ты умрешь.

— У таких как ты нет своей земли, и верой ты зря прикрываешься, потому что Коран написан не для тех, чье место в аду.

Стас прижался спиной к гладкой стене и приставными шагами (шажочками) двинулся на палача, приговаривая:

— Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Ничего, я не гордый, я к тебе сам приду.

И грозный Аликпер дрогнул. Перебирая руками по стене, быстро пошел по карнизу прочь. Стас последовал за ним. Некоторое время враги в полном молчании передвигались на расстоянии двух-трех шагов друг от друга.

— Ты не устал? — перекричал Стас свист ветра. — Можешь сам прыгнуть вниз и отдохнуть пока летишь.

— Шайтан! — ругнулся палач, скрежеща зубами от бессильной ярости, вот если бы шурави был связан или ранен посильнее, тогда другое дело.

— Тебя не продует, Аликпер? — заботливым тоном продолжал Стас. — Может, все-таки прыгнешь?

Вскоре они достигли места, где одна из декоративных колон выступала из гладкой стены, занимая весь карниз по ширине.

Страх перед шурави оказался страшнее страха высоты, и Аликпер с ходу перекинул правую ногу за колонну, но с левой у него вышло хуже, и она застряла по эту сторону. Некоторое время он неприлично извивался, совершая движения, будто трахал проклятую колонну, потом сразу исчез по другую сторону препятствия.

Стас заторопился и совершил роковую ошибку, слишком резво последовав за ним. Едва ему стоило наступить на карниз с той стороны, как стоящий впритык к колонне Аликпер пихнул его вниз.

Долгую секунду Стас балансировал на одной ноге, чувствуя, как его неотвратимо клонит спиной назад, в пропасть. Все обернулось против него: рана, которой он тотчас зацепил за колонну и непроизвольно отдернулся и даже ветер, так изменивший направление, что казалось, что он дует прямо из стены.

Он преодолел все эти напасти, одним отчаянным рывком вернув себя к стене. Отчаянно прижавшись всем телом, он некоторое время приходил в себя, чувствуя, как мгновенно взмокшая от пота рубашка становится ледяной на стылом ветру.

— Мы умрем оба, шурави! — истерично захохотал палач. — Я не сойду с места, клянусь Аллахом! Голод и жажда убьют нас.

Не обращая особого внимания на истерические вопли, Стас стал прикидывать, как бы ему половчее захватить пакистанца за одежду, да и сбросить вниз. Кто его знает, может ему после этого удастся еще разок трюк по удержанию равновесия. А если нет — то нехай себе, но Аликперу он никак не может позволить умереть от голода. Размечтался. От размышлений его отвлек громкий шум, донесшийся снизу. От неожиданности Аликпер оборвал свои бессвязные вопли.

С громким рокотом в метрах трех ниже из минарета выталкивался очередной истукан из черного блестящего эбонита. Насупленные глаза уставились на людей. Во лбу его открылся люк, выпуская острый нацеленный на них рог. Его острие притягивало словно магнитом.

Истукан дернулся и ударил в стену точно тараном, при этом раздался шум, точно ударили в медный таз. Раскинув руки и выпучив глаза, Аликпер отлип от стены и начал проваливаться навстречу. Рискуя сверзиться сам, Стас наклонился и выудил его за шкирку, потом втащил на карниз рядом с собой.

Палач скулил и выл. Держа его за ворот, словно нашкодившего пса, Стас поволок пойманного обратно. Полностью сломленный, тот не сопротивлялся, и ему удалось благополучно втащить его внутрь. Понявший, что добыча ускользнула, идол испустил громкий вздох разочарования и был втянут обратно, заставив всю башню заколыхаться.

Стас сидел в комнате с Заветными Вратами рядом с туго спеленатым палачом. Теперь он позволил себе расслабиться, откинуться к стене и устало смежить веки. Чего он ждал? Уже ничего.

Эдди Фарклоу раздели донага и тщательно натерли маслом шестеро «Гюлли».

Следом два кузнеца внесли жаровню, металлические прутья, которые сразу поставили разогревать на огонь, молот и молотки.

Эдди следил за приготовлениями полными ужаса глазами. Один из истязателей, раскурив косяк с чарсом, дал ее снайперу со словами:

— Кури, и тебе будет не так больно.

Борясь с приступом тошноты, снайпер сделал всего одну затяжку и бессильно уронил вмиг потяжелевшую голову. Он понял, что его обманули. Боли меньше чувствовать он не стал, зато теперь не мог пошевелить даже пальцем.

Кузнецы докрасна разогрели прутья и, прикладывая к обугливающейся коже, стали ковать прямо на теле. Эдди не был способен даже кричать, хотя боль была ужасной, лишь мускулы на его теле рефлекторно дергались.

Кузнецы тем временем стали сооружать из прутьев металлический каркас. При этом они ворочали снайпера, словно бесчувственную вещь, и вскоре он был оплетен с головы до ног решетчатым саркофагом.