Дмитрий Черкасов - Рокировка

А секут старые кадры зорко.

В то время у Зимородка были в ходу два ветерана. Геннадий Никодимыч был душевным пожилым человеком с поэтической стрункой. Он всегда выбирал для тренировки новичка такие прекрасные места, как Таврический сад, Исаакиевский собор, Русский музей, Екатерининский парк в Царском селе или, на худой конец, Эрмитаж.

Заметив, что новичок устал, Геннадий Никодимович сам присаживался на скамеечку как бы невзначай, а если приходила пора перекусить — заходил в какую-нибудь кафешку и располагался так, чтобы и его «хвостик» мог заморить червячка. Отчеты он всегда писал самые лояльные, а замечания облачал в форму ненавязчивых рекомендаций.

Леонард же был старикан внешне сухой, желчный, человеконенавистнический и до одури выносливый. Сказывались годы, проведенные им в диверсионных отрядах СМЕРШа [38]и партизанских отрядах на территории нынешней Беларуси.

Отправив к нему стажера, можно было быть уверенным, что бедолага притащится домой далеко заполночь, грязный, голодный и замерзший, а в утреннем отчете будет расписан в самых уничижительных и насмешливых тонах.

Дональд поднял трубку и набрал номер Леонарда. Морзик сделал страшные глаза и подмигнул в сторону Ролика. Андрей покивал головой и, услышав скрипучий надменный голос, преувеличенно вежливо поздоровался. Изложив просьбу, он умолк, отодвинув трубку подальше от уха, чтобы не слушать долгий поток язвительных замечаний и стенаний по поводу подорванного за линией фронта здоровья. О том, что его бывшие противники из спецгрупп СС, «альпийских стрелков» и полевой жандармерии были лишены возможности пожаловаться на здоровье по причине отсутствия такового — из могилы много не побухтишь, — могучий старик тактично умалчивал.

Андрей знал, что Леонард согласится.

Старикан был обязательным человеком, но не мог не покуражиться и не повоспитывать годящуюся ему во внуки юную поросль. Впрочем, как по секрету поведал однажды Шубин, Леонард страшно радовался тому, что он еще нужен Родине, и что на смену его поколению пришли не менее серьезные и работящие ребята.

Закончив разговор, Лехельт глянул на часы, сделал круглые глаза и шепнул Морзику:

— Он через час уезжает к сестре в Сосновку! Вернется только вечером.

Черемисов закатил карие очи к небесам, а точнее, к беленому потолку «кукушки» и пробурчал, сдерживая позывы смеха:

— На все воля Божья…

— Стажер Ролик! — сурово сказал разведчик Дональд. — Слушайте учебное задание! В десять тридцать из шестой квартиры дома сорок два на проспекте Ветеранов выйдет ваш объект, мужчина высокого роста, атлетического телосложения. Условная кличка — Дядя. На вид лет шестидесяти. На самом деле — за восемьдесят… Волосы седые, длинные. Будет одет в синюю непромокаемую куртку с капюшоном, в руке красная сумка-тележка. Вести наблюдение за объектом до… восемнадцати часов. Прибыть на базу, составить сводку наружного наблюдения по установленной форме. Вопросы?

— Нет вопросов, — ошалело сказал Ролик.

— Приступайте к выполнению.

Они проводили взволнованного стажера взглядами, полными сожаления.

Парню предстояло до вечера шататься по улицам захолустного пригородного поселка, где даже погреться негде. А уж Леонард не даст ему расслабиться и постарается сбросить хвост при первой же возможности. Дональд поступил милостиво, ограничив срок наблюдения. Мог бы поставить задачу тянуть Леонарда до возвращения домой.

С другой стороны, старик действительно классно натаскивал новичков.

Геннадия Никодимовича дома не оказалось. Людмила-Пушок сморщила носик. Сидеть одной над картами до самого вечера ей не улыбалось.

— Ребята! Возьмите меня с собой! — заканючила она, с женской прозорливостью умильно заглядывая в глаза Морзику. — Я не помешаю ни капельки. Клякса же сказал — тренироваться. Возьмите, а?..

Через полчаса, вооружившись табельными ПММами, [39]нагрузившись сумками с видеокамерой и фотоаппаратами, они втроем на колесах двинули на Литейный за опером. В компании с румяной девушкой в спортивном костюме они смахивали на молодых любителей загородных прогулок.

За рулем сидел Морзик и выпендривался, как мог.

В Купчино по указке оперативника из ССБ они поставили машину у одного из павильонов торгового комплекса «Балканский». Лехельт протер ветровое стекло, сел спереди, рядом с Черемисовым. Морзик вооружился фоторужьем, Дональд — видеокамерой.

Прикинули ракурсы съемки.

— Видюха не потянет, — с сожалением сказал Андрей. — я пойду и встану по ту сторону от выхода. Вдруг он пойдет не к Балканской площади, а к метро? Как мне его узнать? — обратился он к офицеру службы собственной безопасности.

— Хозяин проводит его до дверей павильона и будет смотреть вслед. — неохотно ответил оперативник.

Это были первые слова, сказанные опером после приветствия. До этого он просто показывал рукой. На хохмившего Морзика и угоравшую от смеха Пушка он смотрел с нескрываемым недоверием.

— Я подстрахую по ССН. [40]— сказал Морзик, прогоняя улыбку с широкого лица и настраиваясь на рабочий лад.

ССН Дональд укрепил на ворот свитера.

— Какая задача? — как старший наряда, поинтересовался он у опера. — Только снимаем, или попробуем установить личность?

— А может, возьмем гада? — встрял Морзик. — Наверняка же кто-то шарит под нашего с липовой «корочкой»…

Опер был лысоватый мужчина в возрасте.

— А если нет? — желчно возразил он.

Дональд с Морзиком были вынуждены согласиться.

Если это профессионал, лучше его не трогать. Тогда будет удачей просто заснять его и не засветиться. Этого будет достаточно — служба собственной безопасности без труда идентифицирует двурушника.

Но так обидно, когда твою фирму марают в грязи…

Андрей поправил воротник, подышал в микрофон.

Динамики салона захрипели.

Он установил в сумке видеокамеру на специальной подставке, перекинул ремень через плечо так, чтобы объектив незаметно выглядывал из прорезанного сбоку клапана, и пошел на пост. Их всех обучали способам ведения скрытой съемки. Сунув руку в накладной карман сумки, он через специальное отверстие нащупал кнопку включения видеокамеры.

Ждать пришлось по меркам наружки недолго — всего час.

В ССН зашелестел взволнованный голос Морзика:

— Дональду — восьмерка!

Андрей и сам уже видел жгучего брюнета с тонкими усиками на красивом волевом лице, вслед которому кланялся от двери павильона шикарный армянин. Лехельт опустил взгляд и полез рыться в сумке, одновременно придерживая выставленный заранее прицел камеры. Из сумки он извлек учебник по гражданскому праву и завернутую в бумажку сосиску в тесте, которую укусил как раз в тот момент, когда мужчина решительно миновал его, направляясь к входу в метро. Со стороны казалось, что белобрысого голодного студента с потертой сумкой на ремне ничего, кроме вожделенной сосиски, не интересует.