Чингиз Абдуллаев - Город заблудших душ

– Не заберут, – покачал головой Сангеев, – я пока не оформил протокол твоего задержания. Поэтому ты у нас – чистый и непорочный, как ангел. Будешь говорить?

– Мне нужно подумать, – ответил Рашит, – дай хотя бы один час.

– У меня мало времени. Лучше давай без размышлений.

– Нет, – твердо ответил Рашит, – я все расскажу только через час или два. Дайте время подумать. Мне только что сделали сразу два укола. Я даже разговаривать нормально не могу. Дайте мне время, чтобы я пришел в себя.

Сангеев посмотрел на сержанта. Тот пожал плечами. В общем, получалось, что этот бандит прав.

– Вы хотя бы знакомы друг с другом? – показал в сторону камеры Семенова майор.

– Первый раз его вижу.

– А Салмана Масимова тоже не знал?

– Почему не знал? Знал, конечно. Почему ты о нем в прошедшем времени говоришь? Это мой родственник.

– Он у нас в соседней камере лежит под простыней. Слишком горячий был у тебя родственник, слишком невоспитанный. Хотел сбежать, даже не попрощавшись. Вот мы его и остановили, – с явным удовольствием сообщил Сангеев.

– Жаль, что ты мне в ногу попал. Я бы тебя зубами загрыз, – пообещал Рашит.

– Успеешь еще зубы на мне поточить. Лучше рассказывай, зачем вам нужны были эти внедорожники? Для каких целей?

– Ничего не помню. У меня голова кружится. И вообще ночью нельзя допрашивать. Я раненый, имею право спать в тюрьме сколько хочу.

– Это не тюрьма, а изолятор, – сообщил Ильдус, – и ты не паясничай. Я уже сказал, что разобью твое красивое лицо вдребезги, если начнешь мне сказки рассказывать.

– Ты у нас еще и садист, – выдохнул Рашит, – я так и думал, когда впервые тебя увидел.

– Садист – это у нас ты, – возразил Сангеев, с трудом сдерживаясь, – тоже мне мужчина. С молодой женщиной справиться не смог и сразу пистолет вытащил! Какой ты мужчина? Ты, наверное, без оружия вообще к женщинам не ходишь? Ничего другого показать не можешь, чтобы произвести на них впечатление?

Рашит завыл от бешенства. Оскорбление было неслыханным, страшным. Внезапно он улыбнулся, блеснув зубами.

– Говори что хочешь, начальник. Ты все равно проиграл. Можешь взять нож и порезать меня на куски. Я буду смеяться тебе в лицо. Можешь меня прямо сейчас пристрелить. Я все равно ничего тебе не скажу. Делай что хочешь.

– Я так и сделаю, – спокойно кивнул майор, – сначала буду стрелять тебе в ноги, потом в руки. А под конец пущу пулю в голову. Ты готов?

Рашит тяжело задышал.

– Который час? – спросил он.

– Половина двенадцатого, – сообщил Сангеев. – Зачем тебе время? Ты все равно отсюда живым не уйдешь. Я просто не отпущу тебя, даже если все управление областной милиции приедет в наш город за тобой. Я тебе не прощу избитую женщину.

– Неужели она тоже была твоей любовницей? – нагло спросил Рашит. – Но ты, наверное, пользовался ею бесплатно, как «папа» этого заведения. А я ей деньги предлагал. Большие деньги. Только она, дура, начала меня оскорблять и деньги мне в лицо швырнула. Вот тогда я и решил показать ей, кто из нас мужчина.

Сангеев, не выдержав, ударил его по лицу. Сильно ударил. Рашит, облизнув губы, ухмыльнулся.

– Давай, начальник, начинай свою работу. Не медли.

– Кто и зачем должен здесь появиться? – тихо спросил майор. – В последний раз спрашиваю. Если не ответишь, начну стрелять. И учти, что у меня еще один твой дружок есть. Ты не захочешь говорить – я из него все вытащу. Он сейчас в таком состоянии, что долго сопротивляться не сможет, сам все расскажет.

– Ничего ты ни у кого не вытащишь, – почему-то торжествующе сказал Рашит, – поздно уже. Раньше нужно было нас допрашивать.

– Почему поздно? – не понял Ильдус.

– Уже скоро полночь, – пояснил Рашит, – по вашим правилам нельзя так поздно допрашивать заключенных.

Он нарочно тянет время, неожиданно понял майор, он уверен, что время на его стороне. Чего-то ждет, почему-то радуется. Что-то здесь не так. Нужно скорее выбить из него признания.

Он не успел продумать эту мысль, когда услышал, как по лестнице буквально скатился лейтенант Орилин. У него было дикое выражение лица.

– Там… – пытался выговорить лейтенант, – там… в больнице…

– Что случилось? – спросил Сангеев. – Говори скорее.

– Казбек. Приехал Казбек, – выдохнул Орилин, – он вошел в палату и увидел свою дочь.

– Кто его туда пустил? Где был Назар?

– Он дежурил на первом этаже рядом с палатой раненого.

– Что дальше?

– Казбек вошел и увидел свою дочь. Говорят, что он стоял и целую минуту на нее смотрел. А потом вышел из палаты. Ружье у него было с собой…

– Дальше! – закричал Сангеев.

– Он вошел в палату к тяжелораненому и выстрелил ему прямо в голову. Тот умер на месте.

Наступила тишина. Рашит поднял голову, пытаясь осмотреться. Сангеев растерянно опустился на койку. Только этого еще не хватало. Теперь уже ничего не скроешь. Мало того, что в этом городе сразу оказалось несколько бандитов, так нашелся еще и такой мститель, который сам расправился с бандитом. Теперь их город действительно прогремит на всю область, если не на всю страну.

– Нужно было забрать его с собой, – подал голос сержант.

– Где сейчас Казбек? – тихо уточнил Сангеев.

– Сидит в больнице рядом с палатой и ждет, когда вы приедете. Так и сказал, что ждет именно вас. Вам туда ехать нельзя. Он может выстрелить и в вас, – сказал лейтенант.

– Может, – кивнул Ильдус, – но я все равно поеду. Это мой долг. Он все равно никому другому свое ружье не отдаст.

Сангеев поднялся и пошел к выходу. Сержант тяжело вздохнул и пошел за ним. Лейтенант оглядел оставшихся в клетках изолятора задержанных и, ничего не сказав, повернул за остальными. На часах было без двадцати двенадцать. Он еще не знал, что наступает день Апокалипсиса для всего их города.

Все произошло не совсем так, как рассказал Альберт Орилин. Казбек узнал о том, что его дочь попала в больницу, уже через час после того, как весь город облетела весть о случившейся драке и перестрелке в гостинице. Как обычно бывает в подобных случаях, нашлось немало очевидцев, которые рассказывали о героических действиях сотрудников милиции, о преступниках, засевших в гостинице, о выстрелах… Стараниями сплетников число преступников выросло до десяти, а все три молодые женщины, работавшие в гостинице были растерзаны и убиты. Казбек услышал новости одним из последних. После того как Салима ушла из дома, он жил замкнуто, одиноко. В последний раз они виделись там, в этом проклятом месте, о котором ходило столько неприятных слухов. Он пришел, чтобы спасти свою дочь, вытащить ее из этого ада. Но как можно спасти человека, если тот сам этого не хочет? И какой ад может быть страшнее заблудшей души человеческой? Он дважды выстрелил в потолок, словно ожидая, что этим образумит свою дочь. Но с ней невозможно было разговаривать. И он ушел, чтобы больше с ней не видеться. Он даже не думал, каким страшным наказанием это будет прежде всего для него.